Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во
время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
Неточные совпадения
Потребовал Бородавкин к себе вероломного жида, чтоб повесить, но его уж и след простыл (впоследствии оказалось, что он бежал в Петербург, где в это
время успел получить концессию [Конце́ссия (лат.) — договор на
сдачу в эксплуатацию.] на железную дорогу).
— Ну-с, мне пора в редакцию, — и мелкими шагами коротеньких ног он подошел к столу Самгина, в то
время как слуга отсчитывал
сдачу.
Вечером явился квартальный и сказал, что обер-полицмейстер велел мне на словах объявить, что в свое
время я узнаю причину ареста. Далее он вытащил из кармана засаленную итальянскую грамматику и, улыбаясь, прибавил: «Так хорошо случилось, что тут и словарь есть, лексикончика не нужно». Об
сдаче и разговора не было. Я хотел было снова писать к обер-полицмейстеру, но роль миниатюрного Гемпдена в Пречистенской части показалась мне слишком смешной.
Он послал предписание своему бурмистру насчет жениной пенсии, приказывая ему в то же
время немедленно принять от генерала Коробьина все дела по имению, не дожидаясь
сдачи счетов, и распорядиться о выезде его превосходительства из Лавриков; живо представил он себе смущение, тщетную величавость изгоняемого генерала и, при всем своем горе, почувствовал некоторое злобное удовольствие.
Предоставив разночинцам, aux bourgeois, обычные во
время игры присказки и прибаутки, господа генералы произносили лишь самые необходимые слова; тучный генерал позволил себе, однако, между двумя
сдачами энергически отчеканить:"Сt satane as de piquе!"[лдн-книги1]
В это
время дверь отворилась, и с покупками в руках явился Спирька. Положив покупки и
сдачу с десятирублевой ассигнации, он поздоровался со мной.
Комиссионер избавил нас от всяких трудов по
сдаче багажа и покупке билетов, и мы имели добрый час досужего
времени для последнего завтрака под тенью парижских каштанов.
После
сдачи Данцига ополчение было распущено, и Загоскин, не желая продолжать военной службы, для чего он мог бы перейти в какой-нибудь армейский полк, отправился в Россию, на свою родину, в Пензенскую губернию, в свой любимый Рамзай, где, хотя на короткое
время, обратился снова к прежним, дорогим его сердцу, занятиям: чтению и сочинению.
Такая безобразная гульба продолжалась все
время до
сдачи наемщика в рекруты, и он «давал себя знать» своему хозяину, который вынужден был исполнять все выдумки и капризы пропащего парня и тотчас же бросал его, когда тому забривали лоб и он делался «продажною шкурою», которую на службе очень любили «выколачивать».
Окончил я повесть летом 1894 года, после
сдачи экзаменов, в деревне, и послал ее в московский журнал «Русская мысль», в то
время выходивший под редакцией В. М. Лаврова.
— Во-первых, я попрошу тебя, чтобы моя полная
сдача тебе дел и денег осталась тайной между нами и в особенности от княжны Маргариты Дмитриевны, так как уплатить ей в настоящее
время полтораста тысяч я не могу, а она, узнав, что я рассчитался в тобой, может снова затеять историю.
Дело по
сдаче опекуном сумм и имений все откладывалось и откладывалось, и виной тому был Виктор Павлович, который не находил
времени заняться им и не думал даже о необходимости отъезда в Петербург.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche», [рыцарь без страха и упрека,] как он сам называл себя, и охотник до разговора c французами, посылал парламентеров, требуя
сдачи, терял
время и делал не то, чтò ему приказывали.
— А пусть их пока, невестка, какое
время еще поколотят. Только я чуть ли скоро и сам не начну им
сдачи давать.