Неточные совпадения
Такова
легенда, ходившая об этих домах. Вслед за зверинцем, еще в не отделанных залах дома Гурьева, в бельэтаже, открылся танцкласс. И сейчас еще живы москвичи, отплясывавшие там в ободранных залах в то
время, когда над танцующими носились голуби и воробьи, а в капителях колонн из птичьих гнезд торчали солома и тряпки.
Тех героев уже не было; все мы были меньше и, пожалуй, культурнее, но
легенды о героических
временах казались нам занимательными и даже как будто поэтичными… Хоть дико и нелепо, но они разрывали по — своему эту завороженную тишь однообразия и молчаливой рутины…
Вообще в это
время под влиянием
легенд старого замка и отрывочного чтения (в списках) «Гайдамаков» Шевченка — романтизм старой Украины опять врывался в мою душу, заполняя ее призраками отошедшей казацкой жизни, такими же мертвыми, как и польские рыцари и их прекрасные дамы…
В то
время, когда мне пришлось познакомиться с Гарным Лугом, героические нравы отошли в область
легенд.
Поселился он на Сахалине еще в доисторические
времена, когда не начиналась каторга, и это казалось до такой степени давно, что даже сочинили
легенду о «происхождении Сахалина», в которой имя этого офицера тесно связано с геологическими переворотами: когда-то, в отдаленные
времена, Сахалина не было вовсе, но вдруг, вследствие вулканических причин, поднялась подводная скала выше уровня моря, и на ней сидели два существа — сивуч и штабс-капитан Шишмарев.
Рабочие хотя и потешались над Оксей, но в душе все глубоко верили в существование золотой свиньи, и
легенда о ней разрасталась все шире. Разве старец-то стал бы зря говорить?.. В казенное
время всячина бывала, хотя нашедший золотую свинью мужик и оказал бы себя круглым дураком.
Я записал рассказы старика и со скорым поездом выехал в Москву, нагруженный материалами, первое значение, конечно, придавая сведениям о Стеньке Разине, которых никогда бы не получил, и если бы не был репортером,
легенда о Красной площади жила бы нерушимо и по сие
время.
Конечно, об этом
времени у нас в городе ходит теперь очень много
легенд; но если и известно что-нибудь наверное, то разве тем, кому о том знать надлежит.
«Полесье… глушь… лоно природы… простые нравы… первобытные натуры, — думал я, сидя в вагоне, — совсем незнакомый мне народ, со странными обычаями, своеобразным языком… и уж, наверно, какое множество поэтических
легенд, преданий и песен!» А я в то
время (рассказывать, так все рассказывать) уже успел тиснуть в одной маленькой газетке рассказ с двумя убийствами и одним самоубийством и знал теоретически, что для писателей полезно наблюдать нравы.
Если бы в это
время кто-нибудь увидел в форточке его красивое, до мертвенности бледное лицо, эффектно освещенное луною, тот непременно отскочил бы от него в сторону, и поневоле вспомнил бы одну из очаровательных
легенд о душах бродящих на земле в ожидании прощения своих земных согрешений.
— Эта самая непорочность больше всего и влекла меня к ней… Очень мне последнее
время надоели разные Марии Магдалины [Мария Магдалина — по христианской
легенде, последовательница Иисуса Христа, грешница, исцеленная им от тяжелого недуга — «семи бесов».]!.. Но кто, однако, вам сказал, что мы с княгиней больше не встречаемся? — спросил в заключение Миклаков.
От своих предшественников-швейцаров он получил в наследство много
легенд из университетской жизни, прибавил к этому богатству много своего добра, добытого за
время службы, и если хотите, то он расскажет вам много длинных и коротких историй.
В каждом отделении был свой первый силач, второй, третий и так далее. Но, собственно, силачами считался только первый десяток. Затем были главные силачи в каждом возрасте, и, наконец, существовал великий, богоподобный, несравненный, поклоняемый — первый силач во всей гимназии. Вокруг его личности реяла
легенда. Он подымал страшные тяжести, одолевал трех дядек разом, ломал подковы. Малыши из младшего возраста глядели на него издали во
время прогулок, разинув рты, как на идола.
Забудемте, ради бога забудемте наш век, перенесемтесь в эти
времена тихого созерцания, в эти
времена неба на земле [
Легенда, предлагаемая здесь, находится в «Житии святых» за сентябрь месяц.
Отливая глянцем, чернея трещинами, выписанный старательной кистью живописца XVIII века по неверным преданиям и
легендам, сидел в тьме гаснущего от
времени полотна раскосый, черный и хищный, в мурмолке с цветными камнями, с самоцветной рукоятью сабли, родоначальник — повелитель Малой орды хан Тугай.
О его вспыльчивом до бешенства характере, о его плясках на палубе во
время гнева и топтании ногами фуражки, о его «разносах» офицеров и о том, как он школит гардемаринов, рассказывались чуть ли не
легенды.
Во мнении жителей шияновские дома охраняла от «бибиковского разорения» одна необычайная личность, создавшая себе в то
время героическую репутацию, которая, казалось бы, непременно должна перейти в
легенду. Быстрое забвение подобных вещей заставляет только поникнуть головою перед непрочностию всякого земного величия.
Драмы этого
времени, составлявшиеся во всех этих странах преимущественно по древним греческим образцам из поэм,
легенд, жизнеописаний, естественно отражали на себе характеры национальностей: в Италии преимущественно выработалась комедия с смешными положениями и лицами.
Молодость и вольнодумство во все
времена идут рука об руку, а в описываемое нами
время в столичную жизнь вместе с французским влиянием последнее стало приливать с особенной силой. Князь Луговой не избег этого влияния. Если он не был в глубине своей души вольнодумцем, то старался хотя показаться им. Это-то старание и побудило его усомниться перед княжной в семейной
легенде.