Неточные совпадения
—
Враг у врат града Петрова, — ревел Родзянко. — Надо спасать Россию, нашу родную, любимую, святую
Русь. Спокойствие. Терпение… «Претерпевый до конца — спасется». Работать надо… Бороться. Не слушайте людей, которые говорят…
— Я Матвей Хомяк! — отвечал он, — стремянный Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского; служу верно господину моему и царю в опричниках. Метла, что у нас при седле, значит, что мы
Русь метем, выметаем измену из царской земли; а собачья голова — что мы грызем
врагов царских. Теперь ты ведаешь, кто я; скажи ж и ты, как тебя называть, величать, каким именем помянуть, когда придется тебе шею свернуть?
— Да сгинут все
враги святой
Руси и православной Христовой веры! — продолжал князь.
Ездят теперь по святой
Руси их дьявольские, кровоядные полки с метлами да с песьими головами; топчут правду, выметают не измену, но честь русскую; грызут не
врагов государевых, а верных слуг его, и нет на них нигде ни суда, ни расправы!
И взвод поет хором: «За царя и
Русь святую уничтожим мы любую рать
врагов!» Если взвод пел верно, то поручик, весь сияющий, острил...
Милославский был свидетелем минутной славы отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмертного Скопина, громил
врагов России; он не знал тогда страданий безнадежной любви; веселый, беспечный юноша, он любил бога, отца, святую
Русь и ненавидел одних
врагов ее; а теперь…
Благословляя его охладевшею уже рукою, он сказал: «Юрий! держись веры православной; не своди дружбы с
врагами нашего отечества и не забывай, что Милославские всегда стояли грудью за правду и святую
Русь!»
И настала тяжкая година,
Поглотила русичей чужбина,
Поднялась Обида от курганов
И вступила девой в край Троянов.
Крыльями лебяжьими всплеснула,
Дон и море оглашая криком,
Времена довольства пошатнула,
Возвестив о бедствии великом.
А князья дружин не собирают.
Не идут войной на супостата,
Малое великим называют
И куют крамолу брат на брата.
А
враги на
Русь несутся тучей,
И повсюду бедствие и горе.
Далеко ты, сокол наш могучий,
Птиц бия, ушел на сине море!
Товарищи! мы выступаем завтра
Из Кракова. Я, Мнишек, у тебя
Остановлюсь в Самборе на три дня.
Я знаю: твой гостеприимный замок
И пышностью блистает благородной,
И славится хозяйкой молодой. —
Прелестную Марину я надеюсь
Увидеть там. А вы, мои друзья,
Литва и
Русь, вы, братские знамена
Поднявшие на общего
врага,
На моего коварного злодея,
Сыны славян, я скоро поведу
В желанный бой дружины ваши грозны. —
Но между вас я вижу новы лица.
Кровь русская, о Курбский, потечет!
Вы за царя подъяли меч, вы чисты.
Я ж вас веду на братьев; я Литву
Позвал на
Русь, я в красную Москву
Кажу
врагам заветную дорогу!..
Но пусть мой грех падет не на меня —
А на тебя, Борис-цареубийца! —
Вперед!
Петь"страх
врагам!"очень выгодно, а дирижировать при этом оркестром — и того выгоднее: Дракины это поняли. Поэтому-то они и поползли такою массой в Петербург, в чаянии доказать, что никто так ловко не сумеет за шиворот взять, как они. С помощью этой песни уже многие на
Руси делишки свои устроили — отчего же не устроить себя тем же способом и Никанору Дракину? Поющий эту песню внушает доверие; доверие приводит за собой почести, а почести приближают к казенному сундуку…
Если земцы будут кричать: страх
врагам! чистосердечно и без преднамерения — это будет хорошо; но ежели они будут кричать с подковыркою, то есть увидят в этом кличе лишь средство удовлетворить некоторым тайным преднамерениям, и ежели, вслед за тем, Пафнутьев или Никанор Дракин, с свойственною им ловкостью, сперва обиняком, а потом громче и громче, пустят слух о необходимости перемещения центра тяжести правящей
Руси, — тогда ожидайте больших хлопот в будущем.
— Вы уже знаете о новой хитрости
врагов, о новой пагубной затее, вы читали извещение министра Булыгина о том, что царь наш будто пожелал отказаться от власти, вручённой ему господом богом над Россией и народом русским. Всё это, дорогие товарищи и братья, дьявольская игра людей, передавших души свои иностранным капиталистам, новая попытка погубить
Русь святую. Чего хотят достигнуть обещаемой ими Государственной думой, чего желают достичь — этой самой — конституцией и свободой?
И взвод пел: «За царя и
Русь святую уничтожим мы любую рать
врагов».
Но оказалось совершенно противное: как ни бились иноземные офицеры и полковники, а древняя
Русь не только не достигла с их помощью величия пред
врагами, но и просто воинского искусства-то не приобрела.
Это своеобразное
русло было тесно и точно ограничено двумя недоступными берегами: с одной стороны — всеобщим безусловным признанием прав физической силы, а с другой — также всеобщим убеждением, что начальство есть исконный
враг, что все его действия предпринимаются исключительно с ехидным намерением учинить пакость, стеснить, урезать, причинить боль, холод, голод, что воспитатель с большим аппетитом ест обед, когда рядом с ним сидит воспитанник, оставленный без обеда…
Великий царь! Господь тебя услышал:
Твои
враги разбиты в пух и прах!
Воейков я, твой Тарский воевода,
Тебе привезший радостную весть,
Что хан Кучум, свирепый царь сибирский,
На
Русь восстать дерзнувший мятежом,
Бежал от нас в кровопролитной битве
И пал от рук ногайских мурз. Сибирь,
Твоей опять покорная державе,
Тебе навек всецело бьет челом!
Соизволеньем Божиим и волей
Соборной Думы — не моим хотеньем —
Я на престол царей и самодержцев
Всея
Руси вступаю днесь. Всевышний
Да укрепит мой ум и даст мне силы
На трудный долг! Да просветит меня,
Чтобы бразды, мне русскою землею
Врученные, достойно я держал,
Чтобы царил я праведно и мудро,
На тишину
Руси, как царь Феодор,
На страх
врагам, как грозный Иоанн!
Да славится вовеки
Святая
Русь и да погибнут все
Ее
враги!
Сын Федор, если б
врагДостойный шел на
Русь, быть может, я
Послал бы вас; но с этим темным вором
Царевичу всея
Руси сразиться
Не есть хвала. Кто плахе обречен —
Не царскими тот имется руками.
Прошли те времена,
Когда
Руси шатание и беды
Врагам над ней готовили победы!
Любезен мне ваш пыл
И ваша доблесть, юноши, но
РусьОграждена от войн теперь надолго.
Не чаем мы вторжения
врагов;
Соседние наперерыв державы
Нам предлагают дружбу и союз;
Совместников на царство мы не знаем;
Незыблем наш и тверд стоит престол —
И мирными придется вам делами
Довольным быть.
Радостно вздохнула
Русь, благодарные молитвы огласили храмы божии, и с христианским смирением торжествовал народ свое спасение и победы на
враги.
Тем, кто больше терпит,
Кто перед Богом не кривил душой.
Когда народ за
Русь святую встанет —
И даст Господь победу над
врагом.
Нам дороги родные пепелища,
Мы их не променяем ни на что.
Нам вера православная да церковь
Дороже всех сокровищ на земле.
Я здесь умру. Попа теперь не сыщешь.
Я во грехах своих покаюсь вам.
Грехи мои великие: я бражник!
И умереть я чаял за гульбой.
Но спас меня Господь от смерти грешной.
Великое Кузьма затеял дело,
Я дал ему последний крест с себя;
Пошел за ним, московский Кремль увидел,
С
врагами бился так же, как другие,
И умираю за святую
Русь.
Скажите всем, как будете вы в Нижнем,
Чтобы меня, как знают, помянули —
Молитвою, винцом иль добрым словом.
Зачем не положил ее в чистом поле, в честном бою с татарами или русинами,
врагами матушки Москвы, золотой маковки
Руси?
Во всяком случае совет был хорош: уверенность графа Алексея Андреевича, что
Русь одолеет
врагов, оправдалась, что блистательно доказало триумфальное вступление русских войск в Париж в 1814 году.
На этот раз извини в нем слабость владыки, который хочет похвалиться, как он умел силою своего духа и ума оковать ужасных
врагов, державших так долго
Русь в неволе и страхе.
Желая найти с востока
врага неверному покорителю Константинова города и привлечь
Русь под сень своей тиары, папа Павел II сосватал дочь Фомы за русского великого князя.
— Кому ж иному может служить русский? Иссуши, Матерь Божия, руку того, кто поднимет ее на помощь
врагам отечества! И ты, если истинный христианин, если любишь святую
Русь, должен не губить меня, а помогать мне.
Русь сразилась с Наполеоном; смятенный народ с часу на час ждал разрушения мира и вдруг услышал о победе и изгнании
врага из пределов отчизны.