Неточные совпадения
И бойкою иноходью доброй, застоявшейся лошадки, похрапывающей над лужами и попрашивающей поводья, Левин поехал по грязи
двора за
ворота и в поле.
В середине рассказа старика об его знакомстве с Свияжским
ворота опять заскрипели, и на
двор въехали работники с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик подошел к лошадям и принялся распрягать.
В два прыжка он был уж на
дворе; у
ворот крепости часовой загородил ему путь ружьем; он перескочил через ружье и кинулся бежать по дороге…
Толпа строений: людских, амбаров, погребов, видимо ветшавших, — наполняла
двор; возле них направо и налево видны были
ворота в другие
дворы.
Засим это странное явление, этот съежившийся старичишка проводил его со
двора, после чего велел
ворота тот же час запереть, потом обошел кладовые, с тем чтобы осмотреть, на своих ли местах сторожа, которые стояли на всех углах, колотя деревянными лопатками в пустой бочонок, наместо чугунной доски; после того заглянул в кухню, где под видом того чтобы попробовать, хорошо ли едят люди, наелся препорядочно щей с кашею и, выбранивши всех до последнего за воровство и дурное поведение, возвратился в свою комнату.
Наши путники вошли в
ворота и очутились среди пространной залы, или крытого
двора.
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи в руках; рассказал подробно о том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во
дворе, на Вознесенском проспекте, под
воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими
воротами и на обоих
дворах дома.
Не в полной памяти прошел он и в
ворота своего дома; по крайней мере, он уже прошел на лестницу и тогда только вспомнил о топоре. А между тем предстояла очень важная задача: положить его обратно, и как можно незаметнее. Конечно, он уже не в силах был сообразить, что, может быть, гораздо лучше было бы ему совсем не класть топора на прежнее место, а подбросить его, хотя потом, куда-нибудь на чужой
двор.
Мало того, даже, как нарочно, в это самое мгновение только что перед ним въехал в
ворота огромный воз сена, совершенно заслонявший его все время, как он проходил подворотню, и чуть только воз успел выехать из
ворот во
двор, он мигом проскользнул направо.
Слева, параллельно глухой стене и тоже сейчас от
ворот, шел деревянный забор, шагов на двадцать в глубь
двора, и потом уже делал перелом влево.
Не замечая никого во
дворе, он прошагнул в
ворота и как раз увидал, сейчас же близ
ворот, прилаженный у забора желоб (как и часто устраивается в таких домах, где много фабричных, артельных, извозчиков и проч.), а над желобом, тут же на заборе, надписана была мелом всегдашняя в таких случаях острота: «Сдесь становитца воз прещено».
Справа, тотчас же по входе в
ворота, далеко во
двор тянулась глухая небеленая стена соседнего четырехэтажного дома.
Вдруг увидел я
ворота и въехал на барский
двор нашей усадьбы.
Батюшка за
ворот приподнял его с кровати, вытолкал из дверей и в тот же день прогнал со
двора, к неописанной радости Савельича.
Были минуты, когда Дронов внезапно расцветал и становился непохож сам на себя. Им овладевала задумчивость, он весь вытягивался, выпрямлялся и мягким голосом тихо рассказывал Климу удивительные полусны, полусказки. Рассказывал, что из колодца в углу
двора вылез огромный, но легкий и прозрачный, как тень, человек, перешагнул через
ворота, пошел по улице, и, когда проходил мимо колокольни, она, потемнев, покачнулась вправо и влево, как тонкое дерево под ударом ветра.
В глубине
двора возвышалось длинное, ушедшее в землю кирпичное здание, оно было или хотело быть двухэтажным, но две трети второго этажа сломаны или не достроены. Двери, широкие, точно
ворота, придавали нижнему этажу сходство с конюшней; в остатке верхнего тускло светились два окна, а под ними, в нижнем, квадратное окно пылало так ярко, как будто за стеклом его горел костер.
За время, которое он провел в суде, погода изменилась: с моря влетал сырой ветер, предвестник осени, гнал над крышами домов грязноватые облака, как бы стараясь затискать их в коридор Литейного проспекта, ветер толкал людей в груди, в лица, в спины, но люди, не обращая внимания на его хлопоты, быстро шли встречу друг другу, исчезали в
дворах и
воротах домов.
Все это совершилось удивительно быстро, а солдаты шли все так же не спеша, и так же тихонько ехала пушка — в необыкновенной тишине; тишина как будто не принимала в себя, не хотела поглотить дробный и ленивенький шум солдатских шагов, железное погромыхивание пушки, мерные удары подков лошади о булыжник и негромкие крики раненого, — он ползал у забора, стучал кулаком в закрытые
ворота извозчичьего
двора.
Ворота всех домов тоже были заперты, а в окнах квартиры Любомудрова несколько стекол было выбито, и на одном из окон нижнего этажа сорвана ставня. Калитку отперла Самгину нянька Аркадия, на
дворе и в саду было пусто, в доме и во флигеле тихо. Саша, заперев калитку, сказала, что доктор уехал к губернатору жаловаться.
Ставни окон были прикрыты, стекла — занавешены, но жена писателя все-таки изредка подходила к окнам и, приподняв занавеску, смотрела в черный квадрат! А сестра ее выбегала на
двор, выглядывала за
ворота, на улицу, и Клим слышал, как она, вполголоса, успокоительно сказала сестре...
— Тогда — до свидания, — грустно сказал Семидубов и пошел к
воротам. Дронов сердито крякнул, прошипел: «Ж-жулик!» — и отправился вслед за ним, а Самгин остался среди
двора, чувствуя, что эта краткая сцена разбудила в нем какие-то неопределенные сомнения.
А когда все это неистовое притихло, во
двор вошел щеголеватый помощник полицейского пристава, сопровождаемый бритым человеком в темных очках, вошел, спросил у Клима документы, передал их в руку человека в очках, тот посмотрел на бумаги и, кивнув головой в сторону
ворот, сухо сказал...
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили,
двор опустел, дворник закрыл
ворота; в память о неудачном пожаре остался горький запах дыма, лужи воды, обгоревшие доски и, в углу
двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой головою и надутым, унылым лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая в окно на первые звезды в черном небе, бормотал...
— Неужели — воры? — спросил Иноков, улыбаясь. Клим подошел к окну и увидал в темноте
двора, что с
ворот свалился большой, тяжелый человек, от него отскочило что-то круглое, человек схватил эту штуку, накрыл ею голову, выпрямился и стал жандармом, а Клим, почувствовав неприятную дрожь в коже спины, в ногах, шепнул с надеждой...
Вход в переулок, куда вчера не пустили Самгина, был загроможден телегой без колес, ящиками, матрацем, газетным киоском и полотнищем
ворот. Перед этим сооружением на бочке из-под цемента сидел рыжебородый человек, с папиросой в зубах; между колен у него торчало ружье, и одет он был так, точно собрался на охоту. За баррикадой возились трое людей: один прикреплял проволокой к телеге толстую доску, двое таскали со
двора кирпичи. Все это вызвало у Самгина впечатление озорной обывательской забавы.
— Я больше не могу, — сказал он, идя во
двор. За
воротами остановился, снял очки, смигнул с глаз пыльную пелену и подумал: «Зачем же он… он-то зачем пошел? Ему — не следовало…
По
двору один за другим, толкаясь, перегоняя друг друга, бежали в сарай Калитин, Панфилов и еще трое; у калитки
ворот стоял дворник Николай с железным ломом в руках, глядя в щель на улицу, а среди
двора — Анфимьевна крестилась в пестрое небо.
Вот, наконец, над старыми
воротами изогнутая дугою вывеска: «Квасное заведение». Самгин вошел на
двор, тесно заставленный грудами корзин, покрытых снегом; кое-где сквозь снег торчали донца и горлышки бутылок; лунный свет отражался в темном стекле множеством бесформенных глаз.
Размышляя, Самгин любовался, как ловко рыжий мальчишка увертывается от горничной, бегавшей за ним с мокрой тряпкой в руке; когда ей удалось загнать его в угол
двора, он упал под ноги ей, пробежал на четвереньках некоторое расстояние, высоко подпрыгнул от земли и выбежал на улицу, а в
ворота, с улицы, вошел дворник Захар, похожий на Николая Угодника, и сказал...
Смерть у них приключалась от вынесенного перед тем из дома покойника головой, а не ногами из
ворот; пожар — от того, что собака выла три ночи под окном; и они хлопотали, чтоб покойника выносили ногами из
ворот, а ели все то же, по стольку же и спали по-прежнему на голой траве; воющую собаку били или сгоняли со
двора, а искры от лучины все-таки сбрасывали в трещину гнилого пола.
«Дом вдовы коллежского секретаря Пшеницына», прочитал Обломов на
воротах и велел въехать на
двор.
Несмотря, однако ж, на эту наружную угрюмость и дикость, Захар был довольно мягкого и доброго сердца. Он любил даже проводить время с ребятишками. На
дворе, у
ворот, его часто видели с кучей детей. Он их мирит, дразнит, устроивает игры или просто сидит с ними, взяв одного на одно колено, другого на другое, а сзади шею его обовьет еще какой-нибудь шалун руками или треплет его за бакенбарды.
— Да, темно на
дворе, — скажет она. — Вот, Бог даст, как дождемся Святок, приедут погостить свои, ужо будет повеселее, и не видно, как будут проходить вечера. Вот если б Маланья Петровна приехала, уж тут было бы проказ-то! Чего она не затеет! И олово лить, и воск топить, и за
ворота бегать; девок у меня всех с пути собьет. Затеет игры разные… такая право!
Бесенок так и подмывает его: он крепится, крепится, наконец не вытерпит, и вдруг, без картуза, зимой, прыг с крыльца на
двор, оттуда за
ворота, захватил в обе руки по кому снега и мчится к куче мальчишек.
Смотрел на искривленные, бесконечные, идущие между плетнями, переулки, на пустые, без домов, улицы, с громкими надписями: «Московская улица», «Астраханская улица», «Саратовская улица», с базарами, где навалены груды лык, соленой и сушеной рыбы, кадки дегтю и калачи; на зияющие
ворота постоялых
дворов, с далеко разносящимся запахом навоза, и на бренчащие по улице дрожки.
На другой день в полдень Вера, услыхав шум лошадиных копыт в
ворота, взглянула в окно, и глаза у ней на минуту блеснули удовольствием, увидев рослую и стройную фигуру Тушина, верхом на вороном коне, въехавшего во
двор.
Я жил близ Вознесенского моста, в огромном доме, на
дворе. Почти входя в
ворота, я столкнулся с выходившим от меня Версиловым.
В конце Обуховского проспекта, у Триумфальных
ворот, я знал, есть постоялые
дворы, где можно достать даже особую комнатку за тридцать копеек; на одну ночь я решился пожертвовать, только чтоб не ночевать у Версилова.
Объяснение это последовало при странных и необыкновенных обстоятельствах. Я уже упоминал, что мы жили в особом флигеле на
дворе; эта квартира была помечена тринадцатым номером. Еще не войдя в
ворота, я услышал женский голос, спрашивавший у кого-то громко, с нетерпением и раздражением: «Где квартира номер тринадцать?» Это спрашивала дама, тут же близ
ворот, отворив дверь в мелочную лавочку; но ей там, кажется, ничего не ответили или даже прогнали, и она сходила с крылечка вниз, с надрывом и злобой.
Фабрика — огромное квадратное здание в предместии Бинондо в два этажа, с несколькими флигелями, пристройками, со многими
воротами и дверями, с большим
двором внутри.
Мы завернули за колонной направо, прошли
ворота и очутились на чистом, мощеном
дворе перед широким деревянным крыльцом без дверей.
Гоняясь за ними, я нечувствительно увлекся в
ворота казарм и очутился на огромном
дворе, который служит плацпарадом для ученья полка.
«Да куда-нибудь, хоть налево!» Прямо перед нами был узенький-преузенький переулочек, темный, грязный, откуда, как тараканы из щели, выходили китайцы, направо большой европейский каменный дом; настежь отворенные
ворота вели на чистый
двор, с деревьями, к широкому чистому крыльцу.
Пока я ехал по городу, на меня из окон выглядывали ласковые лица, а из-под
ворот сердитые собаки, которые в маленьких городах чересчур серьезно понимают свои обязанности. Весело было мне смотреть на проезжавшие по временам разнохарактерные дрожки, на кучеров в летних кафтанах и меховых шапках или, наоборот, в полушубках и летних картузах. Вот гостиный
двор, довольно пространный, вот и единственный каменный дом, занимаемый земским судом.
Несколько ликейцев собралось у
ворот и заглядывало на нас во
двор; но миссионер махнул им рукой не очень ласково, чтоб они шли прочь.
Мы вошли под
ворота, на крытый
двор, и очутились в редакции.
По мере того как мы шли через
ворота,
двором и по лестнице, из дома все сильнее и чаще раздавался стук как будто множества молотков. Мы прошли несколько сеней, заваленных кипами табаку, пустыми ящиками, обрезками табачных листьев и т. п. Потом поднялись вверх и вошли в длинную залу с таким же жиденьким потолком, как везде, поддерживаемым рядом деревянных столбов.
Солнце спустилось уже за только-что распустившиеся липы, и комары роями влетали в горницу и жалили Нехлюдова. Когда он в одно и то же время кончил свою записку и услыхал из деревни доносившиеся звуки блеяния стада, скрипа отворяющихся
ворот и говора мужиков, собравшихся на сходке, Нехлюдов сказал приказчику, что не надо мужиков звать к конторе, а что он сам пойдет на деревню, к тому
двору, где они соберутся. Выпив наскоро предложенный приказчиком стакан чаю, Нехлюдов пошел на деревню.
По всей улице стоял резкий, едкий и не неприятный запах навоза, шедший и от тянувшихся в гору по глянцовито укатанной дороге телег и, главное, из раскопанного навоза
дворов, мимо отворенных
ворот которых проходил Нехлюдов.