Неточные совпадения
— Фантастически талантливы
люди здесь. Вероятно, вот такие жили в эпоху
Возрождения. Не понимаю: где — святые, где — мошенники? Это смешано почти в каждом. И — множество юродствующих, а — чего ради? Черт знает… Ты должен понять это…
Его нужно свести к вопросу о духовном
возрождении, об изменении самой ткани
людей и обществ, к закалу народного характера.
И тогда
возрождение России к новой жизни может быть связано лишь с мужественными, активными и творящими путями духа, с раскрытием Христа внутри
человека и народа, а не с натуралистической родовой стихией, вечно влекущей и порабощающей.
Теперь, с другой стороны, возьмите взгляд самой церкви на преступление: разве не должен он измениться против теперешнего, почти языческого, и из механического отсечения зараженного члена, как делается ныне для охранения общества, преобразиться, и уже вполне и не ложно, в идею о
возрождении вновь
человека, о воскресении его и спасении его…
Со времени
Возрождения талант становится до некоторой степени охраной: ни Спинозу, ни Лессинга не сажали в темную комнату, не ставили в угол; таких
людей иногда преследуют и убивают, но не унижают мелочами, их посылают на эшафот, но не в рабочий дом.
Эта эпоха
возрождения с
людьми, не получившими в наследие ни одного гроша, не взявшими в напутствие ни одного доброго завета, поистине должна считаться одною из великих, поэтических эпох нашей истории. Что влекло этих сепаратистов, как не чувство добра и справедливости? Кто вел их? Кто хоть на время подавил в них дух обуявшего нацию себялюбия, двоедушия и продажности?
Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда, а возврат к человеческому достоинству, к раскаянию, к
возрождению становится для него уже почти невозможен.
История человечества наполнена доказательствами того, что физическое насилие не содействует нравственному
возрождению, и что греховные наклонности
человека могут быть подавлены лишь любовью, что зло может быть уничтожено только добром, что не должно надеяться на силу руки, чтоб защищать себя от зла, что настоящая безопасность для
людей находится в доброте, долготерпении и милосердии, что лишь кроткие наследуют землю, а поднявшие меч от меча погибнут.
«Не за водой, а за ней присмотреть!» — мысленно поправил его Кожемякин, усмехаясь и ощущая напор каких-то старых дум,
возрождение боязливого недоверия к
людям; это одолевало его всю ночь до утра. В тетрадку свою он записал...
— Собралось опять наше трио, — заговорил он, — в последний раз! Покоримся велениям судьбы, помянем прошлое добром — и с Богом на новую жизнь! «С Богом, в дальнюю дорогу», — запел он и остановился. Ему вдруг стало совестно и неловко. Грешно петь там, где лежит покойник; а в это мгновение, в этой комнате, умирало то прошлое, о котором он упомянул, прошлое
людей, собравшихся в нее. Оно умирало для
возрождения к новой жизни, положим… но все-таки умирало.
А загляни-ка ты ему в душу: для какой такой, мол, причины ты, милый
человек, на закон наступить хочешь — ан у него там ничего нет, кроме «фюить» или шального «проекта всероссийского
возрождения посредством распространения улучшенных пород поросят»!
Между прочим, я мечтал и об этом, и это были мечтания поистине отрадные. Сначала я душевно скорбел, рисуя себе картину путника, выбивающегося из сил; но так как я
человек добрый, то, разумеется, не оставлял его до конца погибнуть и в критическую минуту поспешал на помощь и предоставлял в его распоряжение неприхотливое, но вполне удовлетворительное жилье. И глубока была моя радость, когда вслед затем перед моими глазами постепенно развертывалась картина
возрождения…
Это преимущество, потому что грамота помогла мне непостыдно и безболезненно (по крайней мере относительно) перекочевать из категории столпов в категорию пропащих
людей; это злосчастие, — потому что грамота же помешала мне всецело отдаться восторгам
возрождения и этим самым уподобила мое существование ладье, плавающей по волнам житейского моря без кормила и весла.
Гроза приближается, этого отвергать невозможно. В этом соглашаются
люди революции и
люди реакции. У всех закружилась голова; тяжелый, жизненный вопрос лежит у всех на сердце и сдавливает дыхание. С возрастающим беспокойством все задают себе вопрос, достанет ли силы на
возрождение старой Европе, этому дряхлому Протею, этому разрушающемуся организму? Со страхом ждут ответа, и это ожидание ужасно.
Голгофская жертва, принесенная Богу от лица человечества, есть высший плод его покаяния и
возрождения, ибо принесена она совершеннейшим
Человеком.
Но наступал таинственный, священный, великий час — и умерший бог воскресал. В диких оргиях, в экстатических плясках
люди приветствовали возвращение жизнедателя-бога,
возрождение поникшей жизни, благовествование о великом единстве всего сущего. «Жив Господь-Адонаи, Господь воскрес! Будьте утешены вы, благочестивые! Бог избавлен от смерти!»
Нет, конечно! Если смысл всей борьбы человечества за улучшение жизни — в том, чтобы превратить жизнь в пирушку, сделать ее «сытою» и «благоустроенною», то не стоит она этой борьбы. Но смысл не в этом. Обновление внешнего строя — только первый, необходимый шаг к обновлению самого
человека, к обновлению его крови, нервов, всего тела, к
возрождению отмирающего инстинкта жизни.
Один только путь раскрыт перед
человеком, путь просветления и
возрождения жизни, — принятия страдания как креста, который каждый должен нести и идти за ним, за Распятым на кресте.
Как гимназистиком четвертого класса, когда я выбрал латинский язык для того, чтобы попасть со временем в студенты, так и дальше, в Казани и Дерпте, я оставался безусловно верен царству высшего образования, университету в самом обширном смысле — universitas, как понимали ее
люди эпохи
Возрождения, в совокупности всех знаний, философских систем, красноречия, поэзии, диалектики, прикладных наук, самых важных для
человека, как астрономия, механика, медицина и другие прикладные доктрины.
Как наступит конец всей истории, прохождение мира через смерть для воскресения к новой жизни, так и внутри истории и внутри индивидуальной жизни
человека периодически наступает конец и смерть для
возрождения к новой жизни.
Но при появлении протестантства в самом широком смысле, то есть появлении нового понимания христианства как учения жизни, драматическое искусство не нашло формы, соответствующей новому пониманию христианства, и
люди Возрождения увлеклись подражанием классическому искусству.
Люди Возрождения были раздвоенными христианами, в них бурлили два столкнувшихся потока крови.
Потом мы видим изумительное явление Константина Леонтьева, по природе своей
человека Возрождения XVI века, забредшего в Россию XIX века, в столь чуждую и противоположную
Возрождению, изживающего в ней печальную и страдальческую судьбу.
Возрождение XV века, кватроченто, не осуществило идеалов Франциска и Данте, не продолжало религиозного искусства Джотто — в нем раскрылось противоборство христианских и языческих стихий в
человеке.
И творческое откровение о
человеке есть единственный путь
возрождения и развития омертвевшей жизни церкви.
Даже в жизни Бенвенуто Челлини, так гениально им рассказанной, — этого изумительного
человека самой языческой эпохи
Возрождения — XVI века, слишком много христианского.
Но в эпоху
Возрождения микрокосмичность
человека сознавали только мистики, подобные Пико делла Мирандолло, который говорил: «
Человек есть соединительная связь всей природы и как бы эссенция, составленная из всех ее соков.
Несколько столетий
Возрождения (XIV, XV, XVI века) ознаменованы небывалым напряжением творческих сил
человека.
И вот в минуту, когда это счастье было у нее в руках, счастье, которого она ожидала, о котором она мечтала,
человек, на которого она возлагала все свои надежды
возрождения на новой жизни, отвергает ее.
Примером служит крайнее подчинение западноевропейских народов своим учителям — грекам и римлянам, когда они в эпоху
Возрождения совершили такой же переход, какой русские совершили в эпоху преобразования, с тем различием, что они подчинялись народам мертвым, тогда как русский народ должен был учиться у живых
людей.
Реставраторы язычества должны признать, что кровь
людей эпохи
Возрождения была отравлена христианским сознанием греховности этого мира и христианской жаждой искупления.
Отец его сам их выстроил, и тогдашний модный и дорогой архитектор предложил ему фасад во вкусе итальянского
Возрождения. Ему это было"все едино", только чтобы чувствовали — какой владелец дома значительный
человек.
Языческой античной цельности в
Возрождении нельзя найти — это эпоха глубокого раздвоения
человека и необычайной сложности, порожденной столкновением разных начал.
В
Возрождении пытался
человек вернуться к античным истокам творчества, к тому творческому питанию, которое не иссякает в Греции и в Риме.
Для выздоровления и
возрождения России русскому
человеку необходима некоторая доза здорового нравственного индивидуализма.