Неточные совпадения
Когда совсем смерклось,
возвратились казаки и принесли
с собой козулю. После
ужина мы рано легли спать. Два раза я просыпался ночью и видел Дерсу, сидящего у огня в одиночестве.
На его счастье, у матушки случились дела в Москве.
С отъездом барыни опасения Ваньки-Каина настолько угомонились, что к нему
возвратилась прежняя проказливость. Каждый вечер приходил он в девичью,
ужинал вместе
с девушками и шутки шутил.
Дома он почти не живет;
с утра бродит по соседям; в одном месте пообедает, в другом
поужинает, а к ночи, ежели ноги таскают,
возвращается домой.
И
с первым появлением этого вестника выскакивал А. А. Козлов, будь в это время обед или
ужин, и мчался на своей лихой паре, переодеваясь на ходу в непромокаемый плащ и надевая каску, которая всегда была в экипаже.
С пожара он
возвращался в клуб доедать свой обед или
ужин.
Gnadige Frau между тем об этих разговорах и объяснениях
с прелестным существом в непродолжительном времени сообщила своему мужу, который обыкновенно являлся домой только спать; целые же дни он возился в больнице, объезжал соседние деревни, из которых доходил до него слух, что там много больных, лечил даже у крестьян лошадей, коров, и когда он таким образом
возвратился однажды домой и, выпив своей любимой водочки, принялся
ужинать, то gnadige Frau подсела к нему.
После сытного
ужина, за которым хозяин не слишком изнурял свое греховное тело, Юрий, простясь
с боярином, пошел в отведенный ему покой. Алексей сказал ему, что Кирша ушел со двора и еще не
возвращался. Милославский уже ложился спать, как вдруг запорожец вошел в комнату.
Затем кубики были смочены «в препорцию водицей», как выражался Кавказский, и сложены. Работа окончена. Луговский и Кавказский омылись в чанах
с водой, стоявших в кубочной, и
возвратились в казарму, где уже начали собираться рабочие. Было девять часов. До одиннадцати рабочие лежали на нарах, играли в карты, разговаривали. В одиннадцать — обед, после обеда до четырех опять лежали, в четыре — в кубочную до шести, а там —
ужин и спать…
Как-то за
ужином мы вместе
с инженером съели целого омара.
Возвращаясь потом домой, я вспомнил, что инженер за
ужином два раза сказал мне «любезнейший», и я рассудил, что в этом доме ласкают меня, как большого несчастного пса, отбившегося от своего хозяина, что мною забавляются и, когда я надоем, меня прогонят, как пса. Мне стало стыдно и больно, больно до слез, точно меня оскорбили, и я, глядя на небо, дал клятву положить всему этому конец.
На деньги эти он нанял щегольскую квартиру, отлично меблировал ее; потом съездил за границу, добился там, чтобы в газетах было напечатано «О работах молодого русского врача Перехватова»; сделал затем в некоторых медицинских обществах рефераты; затем,
возвратившись в Москву, завел себе карету, стал являться во всех почти клубах, где заметно старался заводить знакомства, и злые языки (из медиков, разумеется) к этому еще прибавляли, что Перехватов нарочно заезжал в московский трактир
ужинать, дружился там
с половыми и, оделив их карточками своими, поручал им, что если кто из публики спросит о докторе, так они на него бы указывали желающим и подавали бы эти вот именно карточки, на которых подробно было обозначено время, когда он у себя принимает и когда делает визиты.
Люди внесли
ужин, и, полчаса спустя, все разъехались и разошлись. Дарья Михайловна упросила Рудина остаться ночевать. Александра Павловна,
возвращаясь с братом домой в карете, несколько раз принималась ахать и удивляться необыкновенному уму Рудина. Волынцев соглашался
с ней, однако заметил, что он иногда выражается немного темно… то есть не совсем вразумительно, прибавил он, желая, вероятно, пояснить свою мысль; но лицо его омрачилось, и взгляд, устремленный в угол кареты, казался еще грустнее.
Вечером после
ужина, тайно от «больших», отправлялись гулять, уходили очень далеко и
возвращались с рассветом.
Месяца через три после его примирения
с Гиршфельдом, последний захватил его
с собой в загородную поездку —
поужинать в холостой компании. Кроме Николая Леопольдовича и князя, поехали Арефьев и Неведомый. После
ужина, за которым было достаточно выпито, компания
возвращалась в город. Полупьяный князь повздорил за что-то
с Дмитрием Вячеславовичем и назвал его прихлебателем. Взбешенный Неведомый моментально схватил князя за шиворот и несколько раз ударил лицом в дверцу ландо, в котором они ехали.
На другой день князь Облонский проспал до часу дня, так как накануне, на радостном заключении
с Перелешиным окончательной сделки и получении от него бумаг, не ограничился угощением его роскошным
ужином в «Эрмитаже», а повез еще в лучший московский загородный ресторан «Стрельну», находящийся в Петровском парке, откуда они
возвратились в пятом часу утра, выпив изрядное количество бутылок шампанского.
«Законная вдова» усопшего сближала случай смерти мужа
с тем, что Данилевский перед этим угостил его
ужином, и добивалась узнать, как он
возвратился домой: «sur les deux pattes ou sur toutes les quatre», [На двух ногах или на всех четырех (франц.).] — и в то же время она вступила во все свои законные права и получила все, что могло быть усвоено ей и ее законному ребенку.