Неточные совпадения
Год проходит благополучно. На другой год наступает срок платить оброк — о Сережке ни слуху ни духу. Толкнулся Стрелков
к последнему хозяину, у которого он жил, но там сказали, что Сережка несколько недель тому назад ушел
к Троице
Богу молиться и с тех пор не
возвращался. Искал, искал его Стрелков по Москве, на извозчиков разорился, но так и не нашел.
Интересно, что Ницше опять
возвращается к греческому сознанию, у него бессмертен не человек, человек обречен на исчезнование, у него бессмертен новый
бог, сверхчеловек, да и то не по-настоящему.
— «Ну, с
богом!» — И так я, знаете, рад за него;
возвращаюсь к Ордынцеву; наконец уж второй час, а мне всё этак, знаете, мерещится.
Дай
бог, чтоб все шло, как теперь, пока не придет позволение сиротам
возвратиться к родным: не могу думать, чтоб в этом отказали.
— А какой случай! — сказал он. — Вчера я,
возвращаясь от тебя, встретил Захаревского с дочерью и, между прочим, рассказал им, что вот мы с тобой идем
богу молиться; они стали, братец, проситься, чтобы и их взять, и особенно Юлия Ардальоновна. «Что ж, я говорю, мы очень рады». Ну, они и просили, чтобы зайти
к ним; хочешь — зайдем, не хочешь — нет.
— Тут и нет кощунства. Я хочу сказать только, что если ты вмешиваешь
бога в свои дела, то тебе следует сидеть смирно и дожидаться результатов этого вмешательства. Но все это, впрочем,
к делу не относится, и, право, мы сделаем лучше, если
возвратимся к прерванному разговору. Скажи, пожалуйста, с чего тебе пришла в голову идея, что Коронат непременно должен быть юристом?
— Ну, слава
богу, проводили! — сказал мне Зачатиевский,
возвращаясь из передней, — теперь вы — наш гость! садитесь-ка сюда, поближе
к источнику! — прибавил он, усаживая меня
к столу, уставленному фруктами и питиями.
Возвратившись к лавкам, я тотчас же узнал от гимназистов, которые,
бог их знает как, все узнавали, что мне было поставлено пять.
9-еапреля.
Возвратился из-под начала на свое пепелище. Тронут был очень слезами жены своей, без меня здесь исстрадавшейся, а еще более растрогался слезами жены дьячка Лукьяна. О себе молчав, эта женщина благодарила меня, что я пострадал за ее мужа. А самого Лукьяна сослали в пустынь, но всего только, впрочем, на один год. Срок столь непродолжительный, что семья его не истощает и не евши. Ближе
к Богу будет по консисторскому соображению.
На другое утро Литвинов только что
возвратился домой от банкира, с которым еще раз побеседовал об игривом непостоянстве нашего курса и лучшем способе высылать за границу деньги, как швейцар вручил ему письмо. Он узнал почерк Ирины и, не срывая печати, — недоброе предчувствие,
бог знает почему, проснулись в нем, — ушел
к себе в комнату. Вот что прочел он (письмо было написано по-французски...
«Вы сами, князь, — писала Петицкая, — знаете по собственному опыту, как можно ошибаться в людях; известная особа, по здешним слухам, тоже оставила вас, и теперь единственное, пламенное желание княгини —
возвратиться к вам и ухаживать за вами. А что она ни в чем против вас не виновна — в этом
бог свидетель. Я так же, как и вы, в этом отношении заблуждалась; но, живя с княгиней около полутора лет, убедилась, что это святая женщина: время лучше докажет вам то, что я пишу в этих строках…»
— Ну, ступай же с
Богом, — говорил Иван Иванович. — Чего ж ты стоишь? ведь я тебя не бью! — и, обратившись с такими расспросами
к другому,
к третьему, наконец
возвращается домой или заходит выпить рюмку водки
к соседу Ивану Никифоровичу, или
к судье, или
к городничему.
Павлин. Утверждение — голословное.
Возвращаясь к речи господина комиссара Звонцова, должен сказать: мнение его о языке ниспровергается тем фактом, что католическая церковь пользуется в службе
богу языком латинским.
Клеопатра Сергеевна. Как же ты ожидал, что я приму их?.. Я денно и нощно молила
бога, чтобы он помог мне совладеть с моей страстью, но ты сам меня кидаешь в эту пропасть, так и пеняй на себя!.. Я с удовольствием, даже с восторгом поеду
к Мировичу, но только я уж и останусь там, не
возвращусь к тебе больше.
Возвратившись в мою горницу, я вспомнил всю блестящую эпоху монастырей; живо представились мне эти люди с пламенной фантазиею и огненным сердцем, которые проводили всю жизнь гимном
богу, которых обнаженные ноги сжигались знойными песками Палестины и примерзали
к льдам Скандинавии.
Возвратиться опять
к несчастным котятам и мухам, подавать нищим деньги, не ею выработанные и
бог знает как и почему ей доставшиеся, радоваться успехам в художестве Шубина, трактовать о Шеллинге с Берсеневым, читать матери «Московские ведомости» да видеть, как на общественной арене подвизаются правила в виде разных Курнатовских, — и нигде не видеть настоящего дела, даже не слышать веяния новой жизни… и понемногу, медленно и томительно вянуть, хиреть, замирать…
Когда люди умирают, куда они уходят? А туда, наверное, откуда приходят те люди, которые рождаются. Приходят люди от
бога, от отца нашей жизни, — от него всякая жизнь и была, и есть, и будет. И уходят люди
к нему же. Так что в смерти человек только
возвращается к тому, от кого исшел.
Ныне же, познав
Бога, или же лучше, познанные
Богом — γνόντες θεόν μάλλον δε γνωσθέντες υπό θεοδ; для чего
возвращаетесь опять
к немощным и бедным стихиям, которым снова хотите себя поработить?» (Гал.
«Посвящение» в мистерии, по немногим дошедшим до нас сведениям, сопровождалось такими переживаниями, которые новой гранью отделяли человека от его прошлого [Вот известное описание переживаний при посвящении в таинства Изиды у Апулея (Metam. X, 23): «Я дошел до грани смерти, я вступил на порог Прозерпины, и, когда я прошел через все элементы, я снова
возвратился назад; в полночь я видел солнце, сияющее ясно белым светом; я предстоял пред высшими и низшими
богами лицом
к лицу и молил их в самой большой близости» (accessi confinium mortis et calcato Proserpinae limine per omnia vectus elemanta remeavi, nocte media vidi solem candido coruscantem lumine; deos inferos et deos superos accessi coram et adoravi de proximo).
Мать земля! из тебя родилась та плоть, которая соделалась ложеснами для воплотившегося
Бога, из тебя взял Он пречистое Тело Свое! в тебе почил Он тридневен во гроб! Мать земля! Из тебя произрастают хлебный злак и виноградная лоза, коих плод в святейшем таинстве становится Телом и Кровью Христовыми, и
к тебе
возвращается эта святая плоть! Ты молчаливо хранишь в себе всю полноту и всю лепоту твари.
Особенно темным является вопрос об отношении вечности
к времени,
к чему постоянно
возвращается Беме [«
Бог стоит во времени, а время в
Боге, одно не есть другое, но выходит из единого вечного первоисточника» (IV, 295, 14).
— Непременно, — отвечает Висленев и, выпросив у Александры Ивановны третью кадриль, тихонько, робко и неловко спустил руку
к юбке ее платья и начал отщипывать цветок. Александра Ивановна, слава
Богу, не слышит, она даже подозвала
к себе мужа я шепчет ему что-то на ухо. Тот уходит. Но проклятая проволока искусственного цветка крепка неимоверно. Висленев уже без церемонии теребит его наудалую, но нет… Между тем генерал
возвращается к жене, и скоро надо опять начинать фигуру, а цветок все не поддается.
В то время, когда Дмитрий Павлович с ключом от кассы банкирской конторы в кармане и со светлыми мечтами в голове
возвращался к себе домой на Гагаринскую, его мать сидела в простенькой гостиной своей маленькой квартирки с желанной гостьей, которую она упросила остаться пообедать «чем
Бог послал».
— И
к лучшему… Никто как
Бог!.. — думала Зуева,
возвращаясь в Россию и смотря в купе первого класса на сидящую против нее парочку.
— Чтò здоровье? На болезнь плакаться —
Бог смерти не даст, — сказал Каратаев, и тотчас же
возвратился к начатому рассказу.
Стоит понять учение Христа, чтобы понять, что мир, не тот, который дан
богом для радости человека, а тот мир, который учрежден людьми для погибели их, есть мечта, и мечта самая дикая, ужасная, бред сумасшедшего, от которого стоит только раз проснуться, чтобы уже никогда не
возвращаться к этому страшному сновидению.
—
Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, — продолжал он,
возвращаясь к своему любимому коньку, — как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
С этих пор прошло пять лет жизни тихой и совершенно счастливой, и когда писательский сын был уже в третьем классе гимназии, Апрель Иваныч вдруг стал сбираться
к родным в свою «поляцкую сторону» и, несмотря на многие неудобства, уехал туда грустный, а
возвратился еще грустнее, и как раз в это самое время пришло ужасное письмо от Зинаиды Павловны, возвещавшей Праше, что она живет тем, что чистит ягоды для варенья и что
бог тогда же давно дал ей «двойку зараз, мальчика и девочку».