Воеводше только это и нужно было. Склалась она в дорогу живой рукой, чтобы воевода как не раздумал. Всю дорогу
воевода молчал, и только когда их колымага подъезжала к Прокопьевскому монастырю, он проговорил...
Перед
воеводой молча он стоит.
Голову потупил, сумрачно глядит.
С плеч могучих сняли бархатный кафтан,
Кровь струится тихо из широких ран,
Скован по рукам он, скован по ногам…
Неточные совпадения
Вперед знаю, когда ты будешь совещаться с здешними сановниками, то и его позовут; и что ж ты думаешь: этот холоп, отдавая подобающую честь боярам и
воеводам, станет
молчать и во всем с ними соглашаться?
— Подойди, не бойся, — проговорила воеводша. — Хочу поглядеть на тебя, какая ты есть отецкая дочь. Ну, иди же… не упирайся!.. Не из страшливых ты, коли
воеводы не испугалась… Ну, што молчишь-то?
Опять работает
воевода, даже вспотел с непривычки, а присесть боится. Спасибо, пришел на выручку высокий рыжий монах и
молча взял метелку.
Воевода взглянул на него и сразу узнал вчерашнего ставленника, — издали страшный такой, а глаза добрые, как у младенца.
В избу входят постепенно разные лица, всё более пожилые и зажиточные, Аксенов, Минин, Поспелов, Роман Пахомов. Вновь пришедшие кланяются
молча с теми, которые пришли прежде. Говорят шепотом. Потом входят
Воевода, Алябьев, Биркин, Семенов, Колзаков и несколько народу.
Чугунова. Константин подаст, я тебе не приказывала. Что, мать Мелания, а? Делается-то — что? Гляди-ко ты: нотарусы да адвокаты купечеству смирненько служили, а теперь даже и не в ровни лезут, а командовать хотят нашим-то сословием, а?
Воеводами себя объявляют… Что
молчишь? Ты у нас бойкая была, ты — умная, хозяйственная… Не чужая нам плоть-кость…