Неточные совпадения
В 25 км от Сихотэ-Алиня Нанца
сливается с рекой Бейцой, текущей с севера. Отсюда собственно и начинается Кулумбе, которая должна была привести нас к Иману.
Вода в реке стала уже замерзать, появились широкие забереги.
День был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в
воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма
слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
Живая горная
вода сочилась из-под каждой горы, катилась по логам и уклонам,
сливалась в бойкие речки, проходила через озера и, повернув тысячи тяжелых заводских и мельничных колес, вырывалась, наконец, на степной простор, где, как шелковые ленты, ровно и свободно плыли красивые степные реки.
Каждый день картина изменялась, и наконец разлив
воды, простиравшийся с лишком на восемь верст,
слился с облаками.
Медленно прошел день, бессонная ночь и еще более медленно другой день. Она ждала кого-то, но никто не являлся. Наступил вечер. И — ночь. Вздыхал и шаркал по стене холодный дождь, в трубе гудело, под полом возилось что-то. С крыши капала
вода, и унылый звук ее падения странно
сливался со стуком часов. Казалось, весь дом тихо качается, и все вокруг было ненужным, омертвело в тоске…
Чем более сгущалась темнота, тем громче кричали гады. Голоса их составляли как бы один беспрерывный и продолжительный гул, так что ухо к нему привыкало и различало сквозь него и дальний вой волков, и вопли филина. Мрак становился гуще; предметы теряли свой прежний вид и облекались в новую наружность.
Вода, древесные ветви и туманные полосы
сливались в одно целое. Образы и звуки смешивались вместе и ускользали от человеческого понятия. Поганая Лужа сделалась достоянием силы нечистой.
Он говорит лениво, спокойно, думая о чем-то другом. Вокруг тихо, пустынно и невероятно, как во сне. Волга и Ока
слились в огромное озеро; вдали, на мохнатой горе, пестро красуется город, весь в садах, еще темных, но почки деревьев уже набухли, и сады одевают дома и церкви зеленоватой теплой шубой. Над
водою стелется густо пасхальный звон, слышно, как гудит город, а здесь — точно на забытом кладбище.
Звуки города
сливались в один монотонный неясный шум, подобный шуму отдаленно едущего экипажа; вблизи меня плеск
воды и тихое поскрипывание каната единственно отмечали тишину.
Еще дальше, — и
вода, и берег, и туча, всё
сливалось в непроницаемый мрак.
Сильный в крепости и крепкий во бранех…» — народ пал ниц, зарыдал, и все мольбы
слились в одну общую, единственную молитву: «Да спасет господь царство Русское!» По окончании молебствия Феодосий, осенив животворящим крестом и окропив святой
водою усердно молящийся народ, произнес вдохновенным голосом: «С нами бог!
Это озеро находится в тридцати верстах от губернского города Уфы и в полуверсте от реки Белой, с которой
сливается весною; разумеется, русские называют его и сидящую на нем деревню Кишки.] таскал я плотву и подлещиков; вдруг вижу, что на отмели, у самого берега, выпрыгивает из
воды много мелкой рыбешки; я знал, что это происходит от преследования хищной рыбы, но, видя, что возня не прекращается, пошел посмотреть на нее поближе.
Надобно выдернуть волосы из хвоста белой [Приготовляются лесы и из черных волос, но очевидно, что прозрачность белых волос,
сливаясь с
водою, делает лесу неприметною для рыбы, следовательно лучшею.] лошади; выбрать самые длинные, ровные, белые и прозрачные и сучить или вить из них лесы какой угодно толщины: от двух, четырех, шести и до двадцати волос.
У самой дороги вспорхнул стрепет. Мелькая крыльями и хвостом, он, залитый солнцем, походил на рыболовную блесну или на прудового мотылька, у которого, когда он мелькает над
водой, крылья
сливаются с усиками, и кажется, что усики растут у него и спереди, и сзади, и с боков… Дрожа в воздухе как насекомое, играя своей пестротой, стрепет поднялся высоко вверх по прямой линии, потом, вероятно испуганный облаком пыли, понесся в сторону, и долго еще было видно его мелькание…
Но не бойтесь за нее, не бойтесь даже тогда, когда она сама говорит против себя: она может на время или покориться, по-видимому, или даже пойти на обман, как речка может скрыться под землею или удалиться от своего русла; но текучая
вода не остановится и не пойдет назад, а все-таки дойдет до своего конца, до того места, где может она
слиться с другими
водами и вместе бежать к
водам океана.
Шёпот Петрухи, вздохи умирающего, шорох нитки и жалобный звук
воды, стекавшей в яму пред окном, — все эти звуки
сливались в глухой шум, от него сознание мальчика помутилось. Он тихо откачнулся от стены и пошёл вон из подвала. Большое чёрное пятно вертелось колесом перед его глазами и шипело. Идя по лестнице, он крепко цеплялся руками за перила, с трудом поднимал ноги, а дойдя до двери, встал и тихо заплакал. Пред ним вертелся Яков, что-то говорил ему. Потом его толкнули в спину и раздался голос Перфишки...
Фома любил смотреть, когда моют палубу: засучив штаны по колени, матросы, со швабрами и щетками в руках, ловко бегают по палубе, поливают ее
водой из ведер, брызгают друг на друга, смеются, кричат, падают, — всюду текут струи
воды, и живой шум людей
сливается с ее веселым плеском.
Купцы окружили своего оратора тесным кольцом, маслеными глазами смотрели на него и уже не могли от возбуждения спокойно слушать его речи. Вокруг него стоял гул голосов и,
сливаясь с шумом машины, с ударами колес по
воде, образовал вихрь звуков, заглушая голос старика. И кто-то в восторге визжал...
Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в
воду, в облака, а души их всех
слились в одну. Общая мировая душа — это я… я… Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей
слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь.
Челкаш крякнул, схватился руками за голову, качнулся вперед, повернулся к Гавриле и упал лицом в песок. Гаврила замер, глядя на него. Вот он шевельнул ногой, попробовал поднять голову и вытянулся, вздрогнув, как струна. Тогда Гаврила бросился бежать вдаль, где над туманной степью висела мохнатая черная туча и было темно. Волны шуршали, взбегая на песок,
сливаясь с него и снова взбегая. Пена шипела, и брызги
воды летали по воздуху.
Потрескивают дрова в печи, бурлит
вода в котле, шаркают и шлепают руки по столу — все
сливается в непрерывный, однотонный звук, редкие сердитые возгласы людей не оживляют его.
Но на свете нет ничего долговременного, а потому и радость в следующую минуту за первою уже не так жива; в третью минуту она становится еще слабее и, наконец, незаметно
сливается с обыкновенным положением души, как на
воде круг, рожденный падением камешка, наконец
сливается с гладкою поверхностью. Ковалев начал размышлять и смекнул, что дело еще не кончено: нос найден, но ведь нужно же его приставить, поместить на свое место.
Гнали стадо. Разноголосое мычание коров, сглаженное далью, красиво и мягко
сливалось с высокими голосами женщин и детей. Звучали бубенчики, растерянно блеяли овцы, на реке плескала
вода, кто-то, купаясь, ржал жеребцом.
Нестройный говор грубых голосов
Между судов перебегал порою;
Смех, песни, брань, протяжный крик пловцов —
Всё в гул один
сливалось над
водою.
И Марья Николавна, хоть суров
Казался ветр, и день был на закате,
Накинув шаль или капот на вате,
С французской книжкой, часто, сев к окну,
Следила взором сизую волну,
Прибрежных струй приливы и отливы,
Их мерный бег, их золотые гривы.
Парусное судно скользило по
воде, как большая, неуклюжая птица с серыми крыльями. Оно было далеко от берега и шло еще дальше, туда, где море и небо
сливались в синюю бесконечность.
В настоящее время, то есть весною, в Казани происходило обыкновенное ежегодное и оригинальное гулянье, и вот по какому поводу: как только выступит из берегов Волга и затопит на несколько верст (иногда более десяти) свою луговую сторону, она
сливается с озером Кабаном, лежащим от нее, кажется, верстах в трех, и, пополнив его неподвижные
воды, устремит их в канал, или проток, называемый Булак (мелкий, тинистый и вонючий летом), который, проходя сквозь всю нижнюю часть Казани, соединяется с рекой Казанкой.
Я не видел никакой тучи. Лодка наша торопливо удалялась от одного берега, но другой как будто не приближался, и река, имеющая здесь около шести верст в ширину, только раздвигалась перед нами, как море. Вверх по течению широко разлившаяся водная гладь почти
сливалась с золотом близкого заката, и только туманная синяя полоска отделяла
воду от неба.
Через десять минут началась и ружейная стрельба. Ухо, сначала чутко прислушивавшееся к каждому выстрелу, утомилось. Да и сон клонил. Скоро выстрелы
слились в какой-то неясный шум, как будто бы шум падающей
воды, потом смолк и он. Я уснул.
Слегка облокотившись на проволочную сетку, Вера Львовна с наслаждением глядела, как играли в волнах белые барашки, а в голове ее под размеренные вздохи машины звучал мотив какой-то самодельной польки, и с этим мотивом в странную гармонию
сливались и шум
воды под колесами и дребезжание чашек в буфете…
Как завороженная, вслушивалась я в голос
воды, в котором то
сливаясь воедино, то перебивая друг друга, звучали ропот и клич, смех и скорбное рыдание…
Оно быстро увеличивается, раздувается в громадную черную тучу, тяжело нависшую над горизонтом.
Вода там сереет. Туча эта поднимается выше и выше, отрывается от горизонта,
сливается с океаном широким серым дождевым столбом, освещенным лучами солнца, и стремительно несется на корвет. Солнце скрылось.
Вода почернела. В воздухе душно. Вокруг потемнело, точно наступили сумерки.
Малиновые переливы вечерней зари,
сливаясь с ясным темно-синим небосклоном, с каждой минутой темнели. Ярко сверкают в высоте поднебесной звезды, и дрожат они на плесу, отражаясь в тихой
воде; почернел нагорный берег, стеной поднимаясь над
водою; ярчей разгорелись костры коноводов и пламенные столбы из труб стального завода, а вдали виднеется ярманка, вся залитая огнями. То и дело над нею вспыхивает то белое, то алое, то зеленое зарево потешных огней, что жгут на лугах, где гулянья устроены.
Только сбросив с себя проклятую свою оболочку, в экстазе «исступив из себя», обезличившись, человек Достоевского способен
слиться с миром, как капля, растворяясь,
сливается с
водою океана.
Морской берег ночью! Темные силуэты скал слабо проектируются на фоне звездного неба. Прибрежные утесы, деревья на них, большие камни около самой
воды — все приняло одну неопределенную темную окраску.
Вода черная, как смоль, кажется глубокой бездной. Горизонт исчез — в нескольких шагах от лодки море
сливается с небом. Звезды разом отражаются в
воде, колеблются, уходят вглубь и как будто снова всплывают на поверхность. В воздухе вспыхивают едва уловимые зарницы. При такой обстановке все кажется таинственным.
Тучи вились и развивались черными клубами; наконец они
слились в темную массу, оболочившую небо, начали спускаться на землю грядами — и
воды Невы отразили их, превратясь в мутный поток.