Неточные совпадения
С самого вешнего Николы, с той поры, как
начала входить
вода в межень, и вплоть до Ильина дня не выпало ни капли дождя.
Теперь, когда он не мешал ей, она знала, что делать, и, не глядя себе под ноги и с досадой спотыкаясь по высоким кочкам и попадая в
воду, но справляясь гибкими, сильными ногами,
начала круг, который всё должен был объяснить ей.
После полудня она
начала томиться жаждой. Мы отворили окна — но на дворе было жарче, чем в комнате; поставили льду около кровати — ничего не помогало. Я знал, что эта невыносимая жажда — признак приближения конца, и сказал это Печорину. «
Воды,
воды!..» — говорила она хриплым голосом, приподнявшись с постели.
Мы встретились старыми приятелями. Я
начал его расспрашивать об образе жизни на
водах и о примечательных лицах.
Она его не замечает,
Как он ни бейся, хоть умри.
Свободно дома принимает,
В гостях с ним молвит слова три,
Порой одним поклоном встретит,
Порою вовсе не заметит;
Кокетства в ней ни капли нет —
Его не терпит высший свет.
Бледнеть Онегин
начинает:
Ей иль не видно, иль не жаль;
Онегин сохнет, и едва ль
Уж не чахоткою страдает.
Все шлют Онегина к врачам,
Те хором шлют его к
водам.
Как часто летнею порою,
Когда прозрачно и светло
Ночное небо над Невою
И
вод веселое стекло
Не отражает лик Дианы,
Воспомня прежних лет романы,
Воспомня прежнюю любовь,
Чувствительны, беспечны вновь,
Дыханьем ночи благосклонной
Безмолвно упивались мы!
Как в лес зеленый из тюрьмы
Перенесен колодник сонный,
Так уносились мы мечтой
К
началу жизни молодой.
Два-три десятка детей ее возраста, живших в Каперне, пропитанной, как губка
водой, грубым семейным
началом, основой которого служил непоколебимый авторитет матери и отца, переимчивые, как все дети в мире, вычеркнули раз-навсегда маленькую Ассоль из сферы своего покровительства и внимания.
Он
начинал дрожать и одну минуту с каким-то особенным любопытством и даже с вопросом посмотрел на черную
воду Малой Невы.
Вода прибывает, — подумал он, — к утру хлынет, там, где пониже место, на улицы, зальет подвалы и погреба, всплывут подвальные крысы, и среди дождя и ветра люди
начнут, ругаясь, мокрые, перетаскивать свой сор в верхние этажи…
Чуть лёгкий ветерок подёрнет рябью
воду,
Ты зашатаешься,
начнёшь слабеть
И так нагнёшься сиротливо,
Что жалко на тебя смотреть.
— Ага! — и этим положил
начало нового трудного дня. Он проводил гостя в клозет, который имел право на чин ватерклозета, ибо унитаз промывался
водой из бака. Рядом с этим учреждением оказалось не менее культурное — ванна, и
вода в ней уже была заботливо согрета.
Из комнаты Анфимьевны вышли студент Панфилов с бинтом в руках и горничная Настя с тазом
воды; студент встал на колени, развязывая ногу парня, а тот, крепко зажмурив глаза,
начал выть.
Рев и бешеные раскаты валов не нежат слабого слуха: они всё твердят свою, от
начала мира одну и ту же песнь мрачного и неразгаданного содержания; и все слышится в ней один и тот же стон, одни и те же жалобы будто обреченного на муку чудовища, да чьи-то пронзительные, зловещие голоса. Птицы не щебечут вокруг; только безмолвные чайки, как осужденные, уныло носятся у прибрежья и кружатся над
водой.
А на кухне в это время так и кипит; повар в белом, как снег, фартуке и колпаке суетится; поставит одну кастрюлю, снимет другую, там помешает, тут
начнет валять тесто, там выплеснет
воду… ножи так и стучат… крошат зелень… там вертят мороженое…
Уже легкое, приятное онемение пробежало по членам его и
начало чуть-чуть туманить сном его чувства, как первые, робкие морозцы туманят поверхность
вод; еще минута — и сознание улетело бы Бог весть куда, но вдруг Илья Ильич очнулся и открыл глаза.
— Поезжайте в Киссинген или в Эмс, —
начал доктор, — там проживете июнь и июль; пейте
воды; потом отправляйтесь в Швейцарию или в Тироль: лечиться виноградом. Там проживете сентябрь и октябрь…
— В Веру, — продолжал Марк, — славная девочка. Вы же брат ей на восьмой
воде, вам вполовину легче
начать с ней роман…
Видал я таких, что из-за первого ведра холодной
воды не только отступаются от поступков своих, но даже от идеи, и сами
начинают смеяться над тем, что, всего час тому, считали священным; о, как у них это легко делается!
«Поверьте, — продолжал он, — что если б я среди моря умирал от жажды, я бы отдал вам последний стакан: вы верите этому?» — «Да», — уже нерешительно отвечал я,
начиная подозревать, что не получу
воды.
Японские лодки кучей шли и опять выбивались из сил, торопясь перегнать нас, особенно ближе к городу. Их гребцы то примолкнут, то вдруг заголосят отчаянно: «Оссильян! оссильян!» Наши невольно заразятся их криком, приударят веслами, да вдруг как будто одумаются и
начнут опять покойно рыть
воду.
Около городка Симодо течет довольно быстрая горная речка: на ней было несколько джонок (мелких японских судов). Джонки вдруг быстро понеслись не по течению, а назад, вверх по речке. Тоже необыкновенное явление: тотчас послали с фрегата шлюпку с офицером узнать, что там делается. Но едва шлюпка подошла к берегу, как ее
водою подняло вверх и выбросило. Офицер и матросы успели выскочить и оттащили шлюпку дальше от
воды. С этого момента
начало разыгрываться страшное и грандиозное зрелище.
Впрочем, если заговоришь вот хоть с этим американским кэптеном, в синей куртке, который наступает на вас с сжатыми кулаками, с стиснутыми зубами и с зверским взглядом своих глаз, цвета морской
воды, он сейчас разожмет кулаки и
начнет говорить, разумеется, о том, откуда идет, куда, чем торгует, что выгоднее, привозить или вывозить и т. п.
Потом стало ворочать его то в одну, то в другую сторону с такой быстротой, что в тридцать минут, по словам рапорта, было сделано им сорок два оборота! Наконец
начало бить фрегат, по причине переменной прибыли и убыли
воды, об дно, о свои якоря и класть то на один, то на другой бок. И когда во второй раз положило — он оставался в этом положении с минуту…
Плавание в южном полушарии замедлялось противным зюйд-остовым пассатом; по меридиану уже идти было нельзя: диагональ отводила нас в сторону, все к Америке. 6-7 узлов был самый большой ход. «Ну вот вам и лето! — говорил дед, красный, весь в поту, одетый в прюнелевые ботинки, но, по обыкновению, застегнутый на все пуговицы. — Вот и акулы, вот и Южный Крест, вон и «Магеллановы облака» и «Угольные мешки!» Тут уж особенно заметно целыми стаями
начали реять над поверхностью
воды летучие рыбы.
Потом стал расставлять перед каждым маленькие тарелки, маленькие ножи, маленькие вилки и с таким же проворством
начал носить десерт: прекрупный янтарного цвета виноград и к нему большую хрустальную чашку с
водой, груши, гранаты, фиги и арбузы.
Вследствие колебания морского дна у берегов Японии в бухту Симодо влился громадный вал, который коснулся берега и отхлынул, но не успел уйти из бухты, как навстречу ему, с моря, хлынул другой вал, громаднее. Они столкнулись, и не вместившаяся в бухте
вода пришла в круговоротное движение и
начала полоскать всю бухту, хлынув на берега, вплоть до тех высот, куда спасались люди из Симодо.
Говорить ли о теории ветров, о направлении и курсах корабля, о широтах и долготах или докладывать, что такая-то страна была когда-то под
водою, а вот это дно было наруже; этот остров произошел от огня, а тот от сырости;
начало этой страны относится к такому времени, народ произошел оттуда, и при этом старательно выписать из ученых авторитетов, откуда, что и как?
Помню я этого Терентьева, худощавого, рябого, лихого боцмана, всегда с свистком на груди и с линьком или лопарем в руках. Это тот самый, о котором я упоминал в
начале путешествия и который угощал моего Фаддеева то линьком, то лопарем по спине, когда этот последний, радея мне (без моей просьбы, а всегда сюрпризом), таскал украдкой пресную
воду на умыванье, сверх положенного количества, из систерн во время плавания в Немецком море.
«Извольте видеть, доложу вам, —
начал он, — сей год вода-то очень низка: оттого много островов и мелей; где прежде прямиком ехали, тут едут между островами».
Публика
начала съезжаться на
воды только к концу мая. Конечно, только половину этой публики составляли настоящие больные, а другая половина ехала просто весело провести время, тем более что летом жизнь в пыльных и душных городах не представляет ничего привлекательного.
— Я не буду говорить о себе, а скажу только о вас. Игнатий Львович зарывается с каждым днем все больше и больше. Я не скажу, чтобы его курсы пошатнулись от того дела, которое
начинает Привалов; но представьте себе: в одно прекрасное утро Игнатий Львович серьезно заболел, и вы… Он сам не может знать хорошенько собственные дела, и в случае серьезного замешательства все состояние может уплыть, как
вода через прорванную плотину. Обыкновенная участь таких людей…
Эта страшная сила клокотала и бурлила здесь, как
вода в паровом котле: вот-вот она вырвется струей горячего пара и
начнет ворочать миллионами колес, валов, шестерен и тысячами тысяч мудреных приводов.
Прибавкой являлось только то, что ему порядочно надоело в Петербурге, и он
начинал порываться в Узел, в свою родную стихию, в которой плавал как рыба в
воде.
Начали мыться. Петр Ильич держал кувшин и подливал
воду. Митя торопился и плохо было намылил руки. (Руки у него дрожали, как припомнил потом Петр Ильич.) Петр Ильич тотчас же велел намылить больше и тереть больше. Он как будто брал какой-то верх над Митей в эту минуту, чем дальше, тем больше. Заметим кстати: молодой человек был характера неробкого.
— Да ведь ты думаешь все про нашу теперешнюю землю! Да ведь теперешняя земля, может, сама-то биллион раз повторялась; ну, отживала, леденела, трескалась, рассыпалась, разлагалась на составные
начала, опять
вода, яже бе над твердию, потом опять комета, опять солнце, опять из солнца земля — ведь это развитие, может, уже бесконечно раз повторяется, и все в одном и том же виде, до черточки. Скучища неприличнейшая…
Переправившись через Кулумбе вброд, мы взобрались на террасу, развели огонь и
начали сушиться. Отсюда, сверху, хорошо было видно все, что делается в
воде.
Когда
начало смеркаться, мы немного спустились с гребня хребта в сторону реки Горелой. После недавних дождей ручьи были полны
водой. Очень скоро мы нашли удобное место и расположились биваком высоко над уровнем моря.
Горбуша не имела еще того безобразного вида, который она приобретает впоследствии, хотя челюсти ее и
начали уже немного загибаться и на спине появился небольшой горб. Я распорядился взять только несколько рыб, а остальных пустить обратно в
воду. Все с жадностью набросились на горбушу, но она скоро приелась, и потом уже никто не обращал на нее внимания.
Переправляться через Билимбе, пока не спадет
вода, нечего было и думать. Нет худа без добра. Мы все нуждались в отдыхе; у мулов был измученный вид; надо было починить одежду и обувь, справить седла, почистить ружья. Кроме того, у нас
начали иссякать запасы продовольствия.
Скоро нам опять пришлось лезть в
воду. Сегодня она показалась мне особенно холодной. Выйдя на противоположный берег, мы долго не могли согреться. Но вот солнышко поднялось из-за гор и под его живительными лучами
начал согреваться озябший воздух.
В открытом море нам встретились киты-полосатики и косатки. Киты плыли медленно в раз взятом направлении, мало обращая внимания на миноносцы, но косатки погнались за судами и, когда поравнялись с нами,
начали выскакивать из
воды. Стрелок Загурский стрелял; два раза он промахнулся, а в третий раз попал. На
воде появилось большое кровавое пятно. После этого все косатки сразу исчезли.
Из этого можно заключить, что первоначально водопад был ниже по течению, и если бы удалось определить, сколько
вода стирает ложе водопада в течение года, то можно было бы сказать, когда он
начал свою работу, сколько ему лет и сколько еще осталось существовать на свете.
28-го числа день был такой же пасмурный, как и накануне. Ручьи еще шумели в горах, но и они уже
начали испытывать на себе заморозки. По
воде всюду плыла шуга, появились забереги, кое-где стал образовываться донный лед.
После этого мы дружно взялись за топоры. Подрубленная ель покачнулась. Еще маленькое усилие — и она стала падать в
воду. В это время Чжан Бао и Чан Лин схватили концы ремней и закрутили их за пень. Течение тотчас же
начало отклонять ель к порогу, она стала описывать кривую от середины реки к берегу, и в тот момент, когда вершина проходила мимо Дерсу, он ухватился за хвою руками. Затем я подал ему палку, и мы без труда вытащили его на берег.
Греясь у костра, мы пили чай. Вдруг Чжан Бао что-то закричал. Я обернулся и увидел мираж. В воздухе, немного выше поверхности
воды, виднелся пароход, две парусные шхуны, а за ними горы, потом появилась постройка, совершенно не похожая ни на русский дом, ни на китайскую фанзу. Явление продолжалось несколько минут, затем оно
начало блекнуть и мало-помалу рассеялось в воздухе.
Они подошли к реке и
начали жадно пить
воду.
Дня через два
вода в реке
начала спадать, и можно было попытаться переправиться на другую ее сторону. Буреломный лес хотя и продолжал еще плыть, но не уносился в море, а застревал на баре.
Надо было торопиться. Через 2 км долина вдруг стала суживаться.
Начали попадаться глинистые сланцы — верный признак, что Сихотэ-Алинь был недалеко. Здесь река протекает по узкому ложу. Шум у подножия береговых обрывов указывал, что дно реки загромождено камнями. Всюду пенились каскады; они чередовались с глубокими водоемами, наполненными прозрачной
водой, которая в массе имела красивый изумрудный цвет.
Через 2 часа темное небо
начало синеть. Можно было уже рассмотреть противоположный берег и бурелом на реке, нанесенный
водою. Мы пошли на то место, где видели зверя. На песке около
воды были ясно видны отпечатки большой кошачьей лапы. Очевидно, тигр долго бродил около бивака с намерением чем-нибудь поживиться, но собаки почуяли его и забились в палатку.
Во вторую половину дня нам удалось пройти только до перевала. Заметив, что
вода в речке
начинает иссякать, мы отошли немного в сторону и стали биваком недалеко от водораздела. Весело затрещали сухие дрова в костре. Мы грелись около огня и делились впечатлениями предыдущей ночи.