Неточные совпадения
— Не можем, господа, как хотите! Одолела нужда. У меня —
внуки, четверо, а сын хворый, фабрика ему чахотку дала. Отец Агафон
понял, дай ему господи…
— Напрасно вы требовали должной вам дани, поклона, от этого пня, — сказал он, — он не
понял вашего величия. Примите от меня этот поклон, не как бабушка от
внука, а как женщина от мужчины. Я удивляюсь Татьяне Марковне, лучшей из женщин, и кланяюсь ее женскому достоинству!
— Ты не москаль, а казацький
внук и правнук, вольного казацького роду…
Понимаешь?
Татьяна Власьевна
поняла последние слова как утешение Дуне, которой хотелось иметь первенцем сына; но Гордей Евстратыч говорил совершенно серьезно и пестовал маленькую Таню даже больше, чем своего
внука Степушку.
— Что ж ни при чем? Вам тогда надобно будет немножко побольше характеру показать!.. Идти к князю на дом, что ли, и просить его, чтобы он обеспечил судьбу
внука. Он вашу просьбу должен в этом случае
понять и оценить, и теперь, как ему будет угодно — деньгами ли выдать или вексель. Только на чье имя? На имя младенца делать глупо: умер он, — Елене Николаевне одни только проценты пойдут; на имя ее — она не желает того, значит, прямо вам: умрете вы, не кому же достанется, как им!..
Васса. Ты
пойми — мне, Вассе Храповой, дела нет до класса этого. Издыхает, говоришь? Меня это не касается, я — здорова. Мое дело — в моих руках. И никто мне помешать не может, и застращать меня ничем нельзя. На мой век всего хватит, и
внуку очень много я накоплю. Вот и весь мой разговор, вся премудрость. А Колю я тебе не отдам. Давай — кончим! Ужинать пора. Устала я.
Это же сыновья мои единоутробные; а что со
внуками делается, так и ума не достанет
понять их!
Кисельников. Уж я ничего не
понимаю… Прежде голодал, так хоть впереди надежда была какая-нибудь… Бедные дети, ведь они — твои
внуки!..
Бабка Авдотья, которая построила постоялый двор, была старой веры, ее же сын и оба
внука (отцы Матвея и Якова) ходили в православную церковь, принимали у себя духовенство и новым образам молились с таким же благоговением, как старым; сын в старости не ел мяса и наложил на себя подвиг молчания, считая грехом всякий разговор, а у
внуков была та особенность, что они
понимали писание не просто, а всё искали в нем (крытого смысла, уверяя, что в каждом святом слове должна содержаться какая-нибудь тайна.
Находя, что приближается в действительности для них решительная минута, которою определится навеки их судьба, мы все еще не хотим сказать себе: в настоящее время не способны они
понять свое положение; не способны поступить благоразумно и вместе великодушно, — только их дети и
внуки, воспитанные в других понятиях и привычках, будут уметь действовать как честные и благоразумные граждане, а сами они теперь не пригодны к роли, которая дается им; мы не хотим еще обратить на них слова пророка: «Будут видеть они и не увидят, будут слышать и не услышат, потому что загрубел смысл в этих людях, и оглохли их уши, и закрыли они свои глаза, чтоб не видеть», — нет, мы все еще хотим полагать их способными к пониманию совершающегося вокруг них и над ними, хотим думать, что они способны последовать мудрому увещанию голоса, желавшего спасти их, и потому мы хотим дать им указание, как им избавиться от бед, неизбежных для людей, не умеющих вовремя сообразить своего положения и воспользоваться выгодами, которые представляет мимолетный час.
— Знаем, сударь Яков Иваныч, — перебила Грачиха, —
понимаем, батюшка, что вы со старой госпожой вашей мнением своим никого себе равного не находили. Фу ты, ну ты, на, смотри! Руки в боки, глаза в потолоки себя носили, а как по-другому тоже посудить, так все ваше чванство в богатстве было, а деньги, любезный, дело нажитое и прожитое: ты вот был больно богат, а стал беден, дочку за купца выдавал было, а
внук под красну шапку поспел.
У нас был старый старик, Пимен Тимофеич. Ему было 90 лет. Он жил у своего
внука без дела. Спина у него была согнутая, он ходил с палкой и тихо передвигал ногами. Зубов у него совсем не было, лицо было сморщенное. Нижняя губа его тряслась; когда он ходил и когда говорил, он шлепал губами, и нельзя было
понять, что он говорит.
Известие о переменах в Петербурге еще не доходило до Лемеш, а все самые блестящие представления старушки о величии сына до того далеки были от внезапно поразившей ее действительности, что нетрудно
понять ее недоверчивость. Наталья Демьяновна собралась с сыном Кириллом, дочерьми,
внуками и внучатами, родными, двоюродными и пустилась в путь-дорогу.
Внук ведьмы, сын кровного ворога моего, с ним же должен мой сын на поле,
поймет дочь мою…
Потом он открыл глаза и сказал что-то, чего долго никто не мог
понять, и наконец
понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту пред этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о
внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов...