Неточные совпадения
На улице снова охватил
ветер, теперь уже со снегом, мягким, как пух, и
влажным. Туробоев, скорчившись, спрятав руки в карманы, спросил...
Утро было пестрое, над
влажной землей гулял теплый
ветер, встряхивая деревья, с востока плыли мелкие облака, серые, точно овчина; в просветах бледно-голубого неба мигало и таяло предосеннее солнце; желтый лист падал с берез; сухо шелестела хвоя сосен, и было скучнее, чем вчера.
Обыкновенно они бывают защищены от холодных
ветров, и в то время как на соседних горах и трясинах растительность поражает своею скудостью и мало отличается от полярной, здесь, в еланях, мы встречаем роскошные рощи и траву раза в два выше человеческого роста; в летние, не пасмурные дни земля здесь, как говорится, парит, во
влажном воздухе становится душно, как в бане, и согретая почва гонит все злаки в солому, так что в один месяц, например, рожь достигает почти сажени вышины.
Гнусавый голос ямщика, звон бубенцов,
влажный свист и шорох
ветра сливались в трепетный, извилистый ручей, он тек над полем с однообразной силой…
Дул ленивый сырой
ветер, обрывая последние листья с полуголых деревьев, они падали на
влажную землю и кувыркались по ней, разбегаясь в подворотни, в углы, под лавки у ворот.
Наступили холода, небо окуталось могучим слоем туч; непроницаемые,
влажные, они скрыли луну, звёзды, погасили багровые закаты осеннего солнца.
Ветер, летая над городом, качал деревья, выл в трубах, грозя близкими метелями, рвал звуки и то приносил обрывок слова, то чей-то неконченный крик.
Подходила зима. По утрам кочки грязи, голые сучья деревьев, железные крыши домов и церквей покрывались синеватым инеем; холодный
ветер разогнал осенние туманы, воздух, ещё недавно
влажный и мутный, стал беспокойно прозрачным. Открылись глубокие пустынные дали, почернели леса, стало видно, как на раздетых холмах вокруг города неприютно качаются тонкие серые былинки.
Беспомощный и бессильный, Матвей прошёл в сад, лёг под яблоней вверх лицом и стал смотреть в небо. Глухо гудел далёкий гром, торопливо обгоняя друг друга, плыли дымные клочья туч, вздыхал
влажный жаркий
ветер, встряхивая листья.
Теплый,
влажный южный
ветер — «мокряк», как называют его рыбаки, — видимо, казалось, съедал остатки рыхлого почерневшего снега.
С моря широкими,
влажными порывами дул теплый
ветер: казалось, глазами можно было видеть, как в дружном полете уносятся в безбрежную свободную даль крохотные, свежие частички воздуха и смеются, летя.
Аян, стиснув зубы, работал веслами. Лодка ныряла, поскрипывая и дрожа, иногда как бы раздумывая, задерживаясь на гребне волны, и с плеском кидалась вниз, подбрасывая Аяна. Свет фонаря растерянно мигал во тьме.
Ветер вздыхал, пел и кружился на одном месте, уныло гудел в ушах, бесконечно толкаясь в мраке отрядами воздушных существ с плотью из холода: их
влажные, обрызганные морем плащи хлестали Аяна по лицу и рукам.
Действительно, среди
влажной ночи подымался
ветер; огни фонарей неровно мерцали под его порывами, и глухой гул моря доносился с берега, точно рев просыпающегося зверя.
Были, разумеется, и неудобства в этом поэтическом провождении времени в степи. Не всегда она была цветами разубрана, не всегда горячо пекло ее солнышко; случалось Кольцову бывать в ней и во время холодной осени, подвергаться влиянию холодного, порывистого
ветра, ночевать на
влажной земле, на холоду, бродить по грязи и слякоти. Но, не приученный к неге и имевший очень крепкое сложение, Кольцов не чувствовал от этого особенно вредных последствий.
С моря дул
влажный холодный
ветер, разнося по степи задумчивую мелодию плеска набегавшей на берег волны и шелеста прибрежных кустов. Изредка его порывы приносили с собой сморщенные, желтые листья и бросали их в костер, раздувая пламя, окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева — безграничную степь, справа — бесконечное море и прямо против меня — фигуру Макара Чудры, старого цыгана, — он сторожил коней своего табора, раскинутого шагах в пятидесяти от нас.
Растения стояли и слушали вой
ветра и вспоминали иной
ветер, теплый,
влажный, дававший им жизнь и здоровье.
— Быстрее, Смелый! Быстрее, товарищ! — И смуглая маленькая рука, выскользнув из-под полы косматой бурки, нежно потрепала
влажную, в пене, спину статного вороного коня… Конь прибавил ходу и быстрее
ветра понесся по узкой горной тропинке над самым обрывом в зияющую громадной черной пастью бездну…
Туман, довольно частый в Японском море и в Японии, казалось, надолго заключил «Коршуна» в свои
влажные, нерасторжимые объятия. День близился к концу, а туман был так же страшен своей непроницаемостью, как и утром. Стоял мертвый штиль, и не было надежды на
ветер, который разогнал бы эти клубы тумана, словно злые чары, скрывшие все от глаз моряков.
Мы рассчитывали дойти до моря к трем часам дня, но после полудня погода стала портиться. Небо покрылось тучами, и повалил крупный
влажный снег. Затем поднялся
ветер.
Прошло лето, и наступила осень. С деревьев посыпались на
влажную холодную землю пожелтевшие, отжившие свой короткий век, листья…Начались дожди. Осенняя грязь — не летняя: она не высыхает, а если и высыхает, то не по часам, а по дням и неделям…Подул
ветер, напоминающий о зиме. Почерневший от непогоды лес нахмурился и уже перестал манить под свою листву.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остановилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки замерла. С луга тянуло запахом
влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в ночном. Месяц слабо дрожал в синей воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул
ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась муха.
— Ты, милая девушка, пришедшая из того мира, что называет себя свободным, — что за грустные тени лежат на твоем милом, прекрасном лице? А ты, мой смелый юноша, почему так бледен ты? Почему не упоение победою, а страх поражения вижу я в твоих опущенных глазах? И ты, честная мать, скажи мне: какой
ветер сделал твои глаза красными? Какой дождь, неистово бушующий, сделал
влажным твое старческое лицо? Какой снег так выбелил твои волосы, — ведь они были темными когда-то!
Было пасмурное осеннее утро. Солнца не видно было. С моря дул
влажный теплый
ветер.