Близнецы по несчастью

Ольга Баскова, 2010

Никиту, коллегу знаменитой журналистки Кати Зориной, снедает честолюбие. Ему тоже хочется добиться высот в профессии. Наконец настает его звездный час – в редакцию приходит письмо с просьбой опровергнуть обвинение в предательстве, прозвучавшее в СМИ в адрес ветерана войны Прохоренко… Никита жаждет самостоятельно провести первое журналистское расследование. Не поставив никого в известность, он берет отпуск за свой счет и отправляется на место давних событий. Скоро он понимает: успех в этом темном деле придет к нему лишь ценою жизни…

Глава 4

Татьяна Павловна жила на улице Гоголя. Это название никак не подходило грязной, пыльной, узкой улочке, сдавленной лепившимися вдоль обочины хибарками. Новые русские явно невзлюбили этот район. Во всяком случае, я не заметил ни одного особняка. Старушка оказалась дома, однако дальше прихожей меня не впустила.

— Я уже сказала все, что знала, — вытирая руки передником не первой свежести, поведала женщина. — Больше мне нечего добавить.

— Разговор в коридоре не рождает доверия, — вставил я.

Она пожала плечами:

— О каком доверии идет речь? Я не собираюсь исповедоваться.

— Но вы согласны с тем, что написано в статье?

Она отвернулась:

— У меня нет причин не соглашаться.

Я вспомнил: по телефону старушка разговаривала совсем по-другому. Что же произошло за столь короткий промежуток времени? В широко раскрытых глазах бывшей подпольщицы таился испуг.

— Что вам сказал Владимир? — быстро спросила она.

— Ничего особенного.

— Если он не приказал: уезжайте — то это сделаю я, — тихо молвила старушка. — Давайте оставим все как есть. Неужели вам охота ворошить грязное белье?

— С каких пор истина и справедливость стали грязным бельем?

Повернувшись к ней спиной, я хотел совершить обманное движение и попытаться проникнуть в комнату, но старушка меня раскусила. Пожилая женщина оказалась на удивление сильной, к тому же я не ожидал мощного толчка в грудь. Какие-то доли секунды — и я вновь очутился под палящим солнцем. Тяжелая дверь захлопнулась с сильным грохотом. Мне ничего не оставалось, как направиться к верному другу — «жигуленку». Возле машины, тоскливо переминаясь с ноги на ногу, курил молодой страж порядка. По всей видимости, он поджидал меня.

— Слушаю вас.

Он взял под козырек:

— Ваши документы.

— А в чем, собственно, дело? Не там припарковался?

Для очистки совести я огляделся по сторонам. Возле соседних домов также стояли машины, но они его явно не интересовали. Я протянул паспорт.

— Сегодня угнали такую же машину, — радостно сообщил мне милиционер. — Вам придется проехать в отделение.

Я выпучил глаза:

— Вы подозреваете меня?

Парень хихикнул:

— Подозревать — моя работа. Именно за нее мне платят деньги.

На это нечего было возразить. Пришлось повиноваться.

В маленьком отделении, давно не знавшем ремонта, похожий на пигмея капитан, который, судя по возрасту, уже должен бы побывать майором и, возможно, даже подполковником, недоброжелательно скосил на меня желтые, как у кота, глаза.

— Вы журналист?

— Так точно, — отчеканил я. Скрывать правду от милиции не входило в мои планы.

— Что привело вас в наш город?

Это было уже чересчур. Насколько я помню, никто не обращался ко мне с таким дурацким вопросом. Я скривился:

— Не знал, что для отдыха требуется особое разрешение.

Он прищурился:

— У нас не любят чужих ищеек.

Я расхохотался:

— То есть вы хотете оставаться вне конкуренции?

Мужик сплюнул на грязный пол.

— Заводи свою колымагу — поедем в городское управление. Пусть там определяют, что с тобой делать.

Городское УВД находилось в месте, более пригодном для смотровой площадки. Небольшой двухэтажный коттеджик лепился на верху холма, позволяя оперативникам каждую минуту радовать глаз голубизной открытого моря. Запах кипариса, можжевельника и еще какие-то непонятные мне ароматы приводили в блаженное состояние. Сразу захотелось бросить все к чертовой бабушке, укрыться в спасительную тень акации и заснуть крепким сном. Я непременно так бы и сделал, но бдительный страж порядка постоянно дышал мне в затылок.

— Иди, иди, нечего глазеть.

Начальник УВД, подполковник Геннадий Николаевич Лепко (должность и имя-отчество с фамилией он прямо-таки выплюнул мне в лицо), толстый, похожий на раскормленного борова, с мокрыми от пота рыжими волосенками, сразу, как говорится, взял быка за рога.

— Ты что здесь вынюхиваешь?

Я состроил огорченную мину:

— Насколько мне известно, мы с вами на брудершафт не пили, и тыкать мне не нужно.

Он открыл рот, как сазан, уже изрядно полежавший на солнцепеке. Мысль о том, что какой-то писака осмеливается показывать зубы, была ему явно неприятна.

— Не забывайся! — от собачьего рыка любому стало бы не по себе. — Говори, что вынюхиваешь?

— Здесь, — я нагло обвел глазами комнату с претензией на евроремонт, — ничего. Ваш верный раб напрасно приволок меня сюда.

Лепко нахохлился, как попугай:

— Чтобы завтра тебя тут не было.

Я решил уладить дело миром, рассказав об истинной цели моего приезда и поведав о злополучной статье и письме Прохоренко в редакцию. Чистосердечное признание не облегчило мою участь. Подполковник залез пятерней в остатки волос.

— Игнатьева я знаю, — пробурчал он. — Между прочим, хороший журналист. Раз написано, следовательно, так все и было.

— Григорий Иванович утверждает обратное, — вставил я.

Толстяк усмехнулся:

— Засуетился, когда правда-то выплыла. Ясное дело, кому охота быть предателем.

— Но почему он должен быть им? — я вложил в свой вопрос как можно больше изумления. — Если бы я увиделся с Игнатьевым, я бы задал ему море вопросов. Статья меня не убедила. И вообще, на каких документах он основывался? Насколько мне известно, свидетелей не осталось.

Подполковник встал, и я понял: разговор окончен.

— В отличие от тебя, мы его поклонники, — доверительно сообщил он мне. — Так что можешь сваливать с чистой совестью. Передай старому хрычу Прохоренко, что я не собираюсь заводить на него дело.

— А его дети, внуки?

Он облизал толстые губы:

— Я, знаешь, не «Инкомбанк», чтобы вещать на каждом углу: «Ваши заботы — наши проблемы». О молодом поколении нужно было раньше думать.

Я заартачился:

— А если это все же не он?

Лепко, взяв меня за локоть, подтолкнул к выходу:

— Он, больше некому. И заруби себе это на носу, пока его не сломали. В нашем городе не любят, когда кто-то сует нос в чужие дела. Короче, — он шумно вздохнул, — я тебя предупредил. Решишь задержаться — пеняй на себя.

Быстрый удар в челюсть отбросил меня к стене. Я даже не успел среагировать. Били мои противники профессионально, и любой счел бы правильным не связываться с ними. Тем не менее отступать я не собирался и, потирая ушибленную челюсть, жалобно проскулил:

— И все-таки мне надо что-то написать. Этим делом заинтересовался главный редактор. Если я ничего не привезу, он пошлет другого или приедет сам.

Оперативники переглянулись. По всему было видно, такая перспектива им не понравилась. После недолгого молчания, утерев пот со лба, Лепко выдавил:

— Сейчас я сделаю звонок в музей героев-подпольщиков. Кроме экспонатов, там имеются копии архивных документов. Вот и используй их в своем творчестве. — Подполковник вдруг широко улыбнулся, но я не расслабился. Его улыбка напоминала оскал доисторического чудовища.

— Прощай, — он похлопал меня по плечу кулачищами-кувалдами. — Именно прощай, понял?

— Я тоже хотел бы встретиться с вами только в другой жизни, — вежливо ответил я.

Выйдя на улицу, я зажмурился от яркого солнца. Горячий влажный ветер не освежал, а только выжимал последние капли пота. Сев в машину, я помчался в центр города. Если они вздумали меня напугать такими устаревшими методами, то просчитались. Просто так я не сдамся. К тому же разговор подогрел мое любопытство: с чего это сюда вмешалась милиция? Внезапно в голову пришла неплохая идея. Я притормозил у таксофона и, вынув карточку, купленную в киоске, набрал номер редакции газеты «Морской прибой».

— Вахта, — прошамкал старушечий голос. Я решил, что мне крупно повезло.

— Извините, мне назначил на сегодня встречу журналист Игнатьев, — вежливо начал я. — Однако мне придется ее перенести. Как я могу с ним связаться?

В трубке что-то зашуршало. Вахтерша, по-видимому, к кому-то обратилась. Фамилия Игнатьев ей ни о чем не говорила.

— Так бы и сказали, что к Димке Варнакову, — через минуту ответила бабуля. — Нет его сегодня. Завтра появится, — она вдруг ехидно усмехнулась. — А на встречу ты смотайся, голубчик. Редакция телефонов журналистов не дает.

Я не стал слушать ее кудахтанье, повесил трубку. Мне еще не встречался журналист без телефона, и поэтому, взяв в руки толстый справочник, я принялся перелистывать страницы, ища знакомую фамилию. В городе жило всего двое Варнаковых. По инициалам подходил один, и именно ему я не преминул позвонить. На мое счастье, он быстро подошел к телефону.

— Слушаю?

— Вы Дмитрий Варнаков? — я сразу перешел в наступление. — Мне хотелось бы встретиться с вами.

— Кто вы? — собеседник часто задышал.

— Раскрою карты, — я принял серьезный тон. — Кое-кому в городе Приреченске не понравилась ваша статейка о предательстве Прохоренко. Она ударила не только по старику. Меня послали разобраться в этом деле всеми возможными способами. — Это было не так, но его следовало попугать.

Он вздохнул:

— Я знал: ничем хорошим это не кончится.

— Простите, а на основании чего вы сделали свои выводы? — похоже, он сломался раньше, чем я ожидал. Однако Варнаков неожиданно приободрился:

— Если вы действительно профессиональный журналист, мой вам совет — бросьте это дело. Вы не представляете, какие проблемы свалятся на вашу голову. Пусть все останется так, как было. Объясните это своим начальникам.

— В отношении Прохоренко? — уточнил я.

— Да.

Мои зубы скрипнули, как крышка старых карманных часов:

— Значит, вы поступили бы точно так же со своим отцом?

Вероятно, удар ниже пояса мне удался. Дмитрий засопел:

— Я не мог поступить иначе.

— Интересно, почему? Кто настоял на появлении вашей статьи? Скажите честно, вы ведь не сами раскопали сенсационный материал.

Его молчание, вероятно, являлось знаком согласия.

— Может, назовете имя?

В трубке раздались какое-то шуршание и щелчки, словно на том конце провода отбивали барабанную дробь.

— Все было, как в статье, — ему наконец удалось взять себя в руки. — И прошу вас, уезжайте. Больше вам ничего не нарыть.

В трубке раздались короткие гудки. Меня это не удивило и не испугало. Телефонный справочник любезно сообщил мне адрес Варнакова — улица Боевой Славы, восемь. Найти квартиру — дело времени. Я не сомневался: при непосредственном контакте с этим человеком у меня есть неплохие шансы докопаться до правды.