Неточные совпадения
С изумлением видел он счастливый блеск утра, обрыв
берега среди ярких ветвей и пылающую синюю даль;
над горизонтом, но в то же время и
над его ногами
висели листья орешника.
По
берегам озера аккуратно прилеплены белые домики, вдали они сгруппировались тесной толпой в маленький город, но
висят и
над ним, разбросанные по уступам гор, вползая на обнаженные, синеватые высоты к серебряным хребтам снежных вершин.
Две коралловые серые скалы выступают далеко из
берегов и
висят над водой; на вершине одной из них видна кровля протестантской церкви, а рядом с ней тяжело залегли в густой траве и кустах каменные массивные глыбы разных форм, цилиндры, полукруги, овалы; издалека примешь их за здания — так велики они.
День был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом
берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая
висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
Старуха слезала с печи осторожно, точно с
берега реки в воду, и, шлепая босыми ногами, шла в угол, где
над лоханью для помоев
висел ушастый рукомойник, напоминая отрубленную голову; там же стояла кадка с водой.
В синем небе
висел измятый медный круг луны, на том
берегу от самой воды начинался лес, зубцы елей напоминали лезвие огромной пилы;
над землянкой круто поднимался в гору густой кустарник, гора казалась мохнатой, страшной, сползающей вниз.
Октябрь был в половине. Полный месяц ярко светил теперь в звездном небе. А между тем
над поверхностью земли
висели слои тяжелых, зловещих туч, шел ливень, грохотала буря и немолчно раздавались удары грома, повторявшиеся в ущельях и долинах высокого
берега.
Пройдя таким образом немного более двух верст, слышится что-то похожее на шум падающих вод, хотя человек, не привыкший к степной жизни, воспитанный на булеварах, не различил бы этот дальний ропот от говора листьев; — тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда ветер принес сии новые звуки, можно заметить крутой и глубокий овраг; его
берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые дождями весенними,
висят над бездной длинными хвостами; глинистый скат оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами земли, увлекшими за собою различные кусты, которые беспечно принялись на новой почве; на дне оврага, если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надёжные дерева, можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся, покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего останавливается клубами у
берегов, держится несколько минут и вновь увлечена стремлением исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами.
Пели зяблики, зорянки, щебетали чижи, тихо, шёлково шуршали листья деревьев, далеко на краю города играл пастух, с
берега Ватаракши, где росла фабрика, доносились человечьи голоса, медленно плывя в светлой тишине. Что-то щёлкнуло; вздрогнув, Наталья подняла голову, —
над нею, на сучке яблони
висела западня для птиц, чиж бился среди тонких прутьев.
Позади — скучное лето с крикливыми, заносчивыми, требовательными дачниками, впереди — суровая зима, свирепые норд-осты, ловля белуги за тридцать — сорок верст от
берега, то среди непроглядного тумана, то в бурю, когда смерть
висит каждую минуту
над головой и никто в баркасе не знает, куда их несут зыбь, течение и ветер!
Сейчас же, сажен через тридцать, был мост между крутыми
берегами. Теперь он
висел над поднявшейся водой, почти касаясь ее. Оглянувшись назад, учитель спросил с беспокойством...
Поэтому, не отвечая ни слова на саркастические замечания товарища, в другое время относившегося к людям с большим добродушием и снисходительностью, я сошел с сеновала и направился к лошадям. Они ходили в загородке и то и дело поворачивались к воде,
над которой, выжатая утренним холодком,
висела тонкая пленка тумана. Утки опять сидели кучками на середине озера. По временам они прилетали парами с дальней реки и, шлепнувшись у противоположного
берега, продолжали здесь свои ночные мистерии…
На запятнанной стене
висела одна и та же картина, изображавшая двух голых женщин на
берегу моря, и только их розовые тела становились все пестрее от мушиных следов да увеличивалась черная копоть
над тем местом, где зимою чуть ли не весь день горела керосиновая лампа — «молния».