Неточные совпадения
Услыша пастуха, Ручей журчит сердито:
«Река несытая! что, если б дно твоё
Так было, как моё
Для всех и ясно, и открыто,
И всякий
видел бы на тенистом сем дне
Все
жертвы, кои ты столь алчно поглотила?
— Ино-ска-за-тель-но. Бог — это народ, Авраам — вождь народа; сына своего он отдает в
жертву не богу, а народу.
Видишь, как просто?
—
Видишь ли, мы все — Исааки. Да. Например: дядя Яков, который сослан, Мария Романовна и вообще — наши знакомые. Ну, не совсем все, но большинство интеллигентов обязано приносить силы свои в
жертву народу…
Нет, там
видела она цепь утрат, лишений, омываемых слезами, неизбежных
жертв, жизнь поста и невольного отречения от рождающихся в праздности прихотей, вопли и стоны от новых, теперь неведомых им чувств; снились ей болезни, расстройство дел, потеря мужа…
«А! вот и пробный камень. Это сама бабушкина „судьба“ вмешалась в дело и требует
жертвы, подвига — и я его совершу. Через три дня
видеть ее опять здесь… О, какая нега! Какое солнце взойдет над Малиновкой! Нет, убегу! Чего мне это стоит, никто не знает! И ужели не найду награды, потерянного мира? Скорей, скорей прочь…» — сказал он решительно и кликнул Егора, приказав принести чемодан.
— Вот уж и испугалась моей
жертвы! Хорошо, изволь: принеси и ты две маленькие
жертвы, чтоб не обязываться мной. Ведь ты не допускаешь в дружбе одолжений:
видишь, я вхожу в твою теорию, мы будем квиты.
Это правда, он готов был носить белье по два дня, что даже огорчало мать; это у них считалось за
жертву, и вся эта группа преданных женщин прямо
видела в этом подвиг.
Наши проникли-таки потом в лагерь, в обществе английских офицеров, и
видели груды жареных свиней, кур, лепешек и т. п., принесенных в
жертву пушкам и расставленных у жерл.
— Ты говоришь о моем намерении жениться на Катюше? Так
видишь ли, я решил это сделать, но она определенно и твердо отказала мне, — сказал он, и голос его дрогнул, как дрожал всегда, когда он говорил об этом. — Она не хочет моей
жертвы и сама жертвует, для нее, в ее положении, очень многим, и я не могу принять этой
жертвы, если это минутное. И вот я еду за ней и буду там, где она будет, и буду, сколько могу, помогать, облегчать ее участь.
Она твердо решила, что не примет его
жертвы, а между тем ей было мучительно думать, что он презирает ее, думает, что она продолжает быть такою, какою она была, и не
видит той перемены, которая произошла в ней.
Многие
видели в нем
жертву братской ненависти, от которой он чуть-чуть не погиб, если бы не спасся совершенно случайно.
Очень характерно, что углубленный, религиозный взгляд на жизнь допускает
жертвы и страдания, во многом слишком трудно
видеть искупление и путь к высшей жизни.
Но
жертвы и страдания могут быть оправданы, если
видеть ту глубину всякого существа, на которой судьба национальная, историческая и мировая есть его собственная судьба.
Противоречивость марксизма отчасти связана с тем, что он есть не только борьба против капиталистической индустрии, но и
жертва его,
жертва той власти экономики над человеческой жизнью, которую мы
видим в обществах XIX и XX века.
Она, изволите
видеть, вздумала окончательно развить, довоспитать такую, как она выражалась, богатую природу и, вероятно, уходила бы ее, наконец, совершенно, если бы, во-первых, недели через две не разочаровалась «вполне» насчет приятельницы своего брата, а во-вторых, если бы не влюбилась в молодого проезжего студента, с которым тотчас же вступила в деятельную и жаркую переписку; в посланиях своих она, как водится, благословляла его на святую и прекрасную жизнь, приносила «всю себя» в
жертву, требовала одного имени сестры, вдавалась в описания природы, упоминала о Гете, Шиллере, Беттине и немецкой философии — и довела наконец бедного юношу до мрачного отчаяния.
Он
видел, что ему надобно играть роль
жертвы, как же найти предлог, чтобы стать
жертвою?
Два года с половиной я прожил с великим художником и
видел, как под бременем гонений и несчастий разлагался этот сильный человек, павший
жертвою приказно-казарменного самовластия, тупо меряющего все на свете рекрутской меркой и канцелярской линейкой.
Революционер сам хочет быть Христом, и эта жажда
жертвы мешает ему
увидеть Христа, поверить в Единого Спасителя.
В это мгновение я
увидел другого орлана, направляющегося к той же лиственице. Царственный хищник, сидевший на дереве, разжал лапы и выпустил свою
жертву. Небольшое животное, величиною с пищуху, полетело вниз и ударилось о землю с таким шумом, с каким падают только мертвые тела.
Вошел молодой офицер; он курил,
Он мне не кивнул головою,
Он как-то надменно глядел и ходил,
И вот я сказала с тоскою:
«Вы
видели, верно… известны ли вам
Те…
жертвы декабрьского дела…
Сейчас
видишь наши сады в крови, покрытые бесчисленными
жертвами.
У него на совести несколько темных дел. Весь город знает, что два года тому назад он женился на богатой семидесятилетней старухе, а в прошлом году задушил ее; однако ему как-то удалось замять это дело. Да и остальные четверо тоже
видели кое-что в своей пестрой жизни. Но, подобно тому как старинные бретеры не чувствовали никаких угрызений совести при воспоминании о своих
жертвах, так и эти люди глядят на темное и кровавое в своем прошлом, как на неизбежные маленькие неприятности профессий.
Анна Гавриловна, — всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем в городе, и
видевши, что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только ум и высокие качества сердца удерживали ее в этом случае: с достодолжным смирением она сознала, что не могла же собою наполнять всю жизнь Еспера Иваныча, что, рано или поздно, он должен был полюбить женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и как некогда принесла ему в
жертву свое материнское чувство, так и теперь задушила в себе чувство ревности, и (что бы там на сердце ни было) по-прежнему была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться было не от чего…
— Вы больше бы, чем всякая другая женщина, стеснили меня, потому что вы, во имя любви, от всякого мужчины потребуете, чтобы он постоянно сидел у вашего платья. В первый момент, как вы мне сказали, я подумал было сделать это для вас и принести вам себя в
жертву, но я тут же
увидел, что это будет совершенно бесполезно, потому что много через полгода я все-таки убегу от вас совсем.
Я жадно в него всматривался, хоть и
видел его много раз до этой минуты; я смотрел в его глаза, как будто его взгляд мог разрешить все мои недоумения, мог разъяснить мне: чем, как этот ребенок мог очаровать ее, мог зародить в ней такую безумную любовь — любовь до забвения самого первого долга, до безрассудной
жертвы всем, что было для Наташи до сих пор самой полной святыней? Князь взял меня за обе руки, крепко пожал их, и его взгляд, кроткий и ясный, проник в мое сердце.
Устраните из жизни простеца элемент бессознательности, и вы
увидите перед собою человека, отданного в
жертву непрерывному ужасу.
Мысленный взор мой внезапно устремляется на бегущего рядом со мною мальчугана, и я начинаю
видеть в нем достаточную
жертву для своих благотворительных затей.
Перегоренский. Ваше высокородие! Во мне, в моем лице,
видите вы единственное убежище общественной совести, Живоглотом попранной, Живоглотом поруганной. Смени Живоглота, добродетельный царедворец! Смени! вопиют к тебе тысячи
жертв его зверообразной лютости!
Другой удовольствовался бы таким ответом и
увидел бы, что ему не о чем больше хлопотать. Он понял бы все из этой безмолвной, мучительной тоски, написанной и на лице ее, проглядывавшей и в движениях. Но Адуеву было не довольно. Он, как палач, пытал свою
жертву и сам был одушевлен каким-то диким, отчаянным желанием выпить чашу разом и до конца.
Эта женщина поддалась чувству без борьбы, без усилий, без препятствий, как
жертва: слабая, бесхарактерная женщина! осчастливила своей любовью первого, кто попался; не будь меня, она полюбила бы точно так же Суркова, и уже начала любить: да! как она ни защищайся — я
видел! приди кто-нибудь побойчее и поискуснее меня, она отдалась бы тому… это просто безнравственно!
Лизавете Александровне стало жаль Александра; жаль его пылкого, но ложно направленного сердца. Она
увидела, что при другом воспитании и правильном взгляде на жизнь он был бы счастлив сам и мог бы осчастливить кого-нибудь еще; а теперь он
жертва собственной слепоты и самых мучительных заблуждений сердца. Он сам делает из жизни пытку. Как указать настоящий путь его сердцу? Где этот спасительный компас? Она чувствовала, что только нежная, дружеская рука могла ухаживать за этим цветком.
— Теперь уж
жертвы не потребую — не беспокойтесь. Я благодаря людям низошел до жалкого понятия и о дружбе, как о любви… Вот я всегда носил с собой эти строки, которые казались мне вернейшим определением этих двух чувств, как я их понимал и как они должны быть, а теперь
вижу, что это ложь, клевета на людей или жалкое незнание их сердца… Люди не способны к таким чувствам. Прочь — это коварные слова!..
Человек
видит себя в каменном мешке, безжалостно отданным в
жертву агонии раскаяния, именно одной агонии, без надежды на возврат к жизни.
«Я, говорю, я, если бы только не
видел отца Савелиевой прямоты, потому как знаю, что он прямо алтарю предстоит и
жертва его прямо идет, как
жертва Авелева, то я только Каином быть не хочу, а то бы я его…» Это, понимаете, на отца Савелия-то!
Но мало того, что, рассуждая теоретически, всякий человек не может не
видеть, что
жертвы, требуемые государством, не имеют никакого основания; даже рассуждая практически, т. е. взвешивая все те тяжелые условия, в которые поставлен человек государством, всякий не может не
видеть, что для себя лично исполнение требований государства и подчинение себя воинской повинности для него в большинстве случаев невыгоднее, чем отказ от нее.
Естественные науки в наше время скрепили таинственный закон, открывшийся Жозефу де Мэстру вдохновением его гения и обдумыванием первобытных догматов; он
видел, как мир искупляет свои наследственные падения
жертвою; науки показывают нам, как мир совершенствуется борьбой и насильственным подбором; это утверждение с двух сторон одного и того же декрета, редактированного в различных выражениях.
— Разумеется, — отвечал дядя, — но она захочет — уверяю тебя. Это она теперь только так… Только
увидит нас, тотчас воротится, — отвечаю. Нельзя же, брат, оставить ее так, на произвол судьбы, в
жертву; это, так сказать, долг…
— А я требую! А я теперь требую, полковник, настаиваю и требую! Я
вижу, как вам тяжело это, потому-то и требую. Эта
жертва с вашей стороны будет первым шагом вашего подвига, потому что — не забудьте это — вы должны сделать целый ряд подвигов, чтоб сравняться со мною; вы должны пересилить самого себя, и тогда только я уверую в вашу искренность…
— К сожалению, я не тот, которого вы ищете. Вы —
жертва случайного совпадения имен: тот Томас Гарвей, который вам нужен, сегодня не ночевал. Он записан здесь под фамилией Ариногел Кук, и, так как он мне сам в том признался, я не
вижу надобности скрывать это.
Ее лиф был расстегнут, платье сползло с плеч, и, совершенно ошалев, пьяная, с закрытыми глазами, она судорожно рыдала; пытаясь вырваться, она едва не падала на Синкрайта, который,
увидев меня, выпустил другую руку
жертвы.
«Пусть она будет счастлива, пусть она узнает мою самоотверженную любовь, лишь бы мне ее
видеть, лишь бы знать, что она существует; я буду ее братом, ее другом!» И он плакал от умиления, и ему стало легче, когда он решился на гигантский подвиг — на беспредельное пожертвование собою, — и он тешился мыслию, что она будет тронута его
жертвой; но это были минуты душевной натянутости: он менее нежели в две недели изнемог, пал под бременем такой ноши.
— Я не знаю, Семен Иванович, что вас так стращает в семейной жизни; я теперь ровно четыре года замужем, мне свободно, я вовсе не
вижу ни с моей стороны, ни с его ни
жертв, ни тягости, — сказала Круциферская.
Между прочим, Пепко страдал особого рода манией мужского величия и был убежден, что все женщины безнадежно влюблены в него. Иногда это проявлялось в таких явных формах, что он из скромности утаивал имена. Я плохо верил в эти бескровные победы, но успех был несомненный. Мелюдэ в этом мартирологе являлась последней
жертвой, хотя впоследствии интендант Летучий и уверял, что
видел собственными глазами, как ранним утром из окна комнаты Мелюдэ выпрыгнул не кто другой, как глупый железнодорожный чухонец.
— В столь юные годы!.. На утре жизни твоей!.. Но точно ли, мой сын, ты ощущаешь в душе своей призвание божие? Я
вижу на твоем лице следы глубокой скорби, и если ты, не вынося с душевным смирением тяготеющей над главою твоей десницы всевышнего, движимый единым отчаянием, противным господу, спешишь покинуть отца и матерь, а может быть, супругу и детей, то
жертва сия не достойна господа: не горесть земная и отчаяние ведут к нему, но чистое покаяние и любовь.
Несчастливцев. Наконец. Боже! Неужели я
вижу женщину? И любовь твоя не простая прихоть? И ты готова на все
жертвы?
— Мне и двух недель достаточно. О Ирина! ты как будто холодно принимаешь мое предложение, быть может, оно кажется тебе мечтательным, но я не мальчик, я не привык тешиться мечтами, я знаю, какой это страшный шаг, знаю, какую я беру на себя ответственность; но я не
вижу другого исхода. Подумай наконец, мне уже для того должно навсегда разорвать все связи с прошедшим, чтобы не прослыть презренным лгуном в глазах той девушки, которую я в
жертву тебе принес!
Аполлон с высоты Большого театра мог
видеть только живое, колеблющееся зарево от факелов, и облачка дыма поднимались до него, и он мог думать, что это ему опять приносят
жертву, опять воскуряют фимиам, как и тогда, тысячелетия тому назад…
Аня теперь ясно
видела, что князь никогда не любил ее и что она была ни больше, ни меньше, как одна из тысячи
жертв, преследование которых составляет приятную задачу праздной и пустой жизни князя.
Во все пять лет я
видел только, как она угасала под тяжестью своих
жертв, как изнемогала в борьбе с совестью, но,
видит бог, ни косого взгляда на меня, ни слова упрека!..
Каких
жертв не принесет она, чтобы
видеть счастливым того, кого любит?