Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то
перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип,
возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Мавра ушла, а Плюшкин, севши
в кресла и
взявши в руку перо, долго еще ворочал на все стороны четвертку, придумывая: нельзя ли отделить от нее еще осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул
перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть
руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку и не без сожаления подумывая о том, что все еще останется много чистого пробела.
Соня остановилась
в сенях у самого порога, но не переходила за порог и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв о своем перекупленном из четвертых
рук шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, [Омбрелька — зонтик (фр. ombrelle).] ненужной ночью, но которую она
взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким огненного цвета
пером.
Она подумала, подумала, потом опустила
руку в карман, достала и другое письмо, пробежала его глазами,
взяла перо, тщательно вымарала некоторые слова и строки
в разных местах и подала ему.
Я помнил каждый шаг и каждую минуту — и вот
взять только
перо да и строчить привычной
рукой: было, мол, холодно, ветер дул, качало или было тепло, вот приехали
в Данию…
«Да как же ее есть, когда она
в перьях?» — думал я,
взяв ее
в руки.
— Нет, гладкой, чистой, на которой пишут. Вот так. — И Митя, схватив со стола
перо, быстро написал на бумажке две строки, сложил вчетверо бумажку и сунул
в жилетный карман. Пистолеты вложил
в ящик, запер ключиком и
взял ящик
в руки. Затем посмотрел на Петра Ильича и длинно, вдумчиво улыбнулся.
Вообще она какого-то слабого, рыхлого, сухощавого сложения: с первого взгляда утка как утка, а
возьмешь в руки —
перья да кости.
Ну, мне чего!
взял в руки перо, обмакнул, подписал — на беду грамотный!
Понимаешь ли: они хотят, чтоб законодатель
взял в руки перо и написал: «Позволяется a ces demoiselles» [девицам (франц.)] и т. д.
Граф пожал плечами, но наклонил покорно голову,
взял перо в белую, перстнями украшенную
руку, оторвал клочок бумаги и стал писать на нем.
— Эх, милый вы мой! — покачивая головой, любовно воскликнула женщина. Ей было жалко его и
в то же время что-то
в нем заставляло ее улыбаться теплой, материнской улыбкой. А он переменил позу, снова
взял в руку перо и заговорил, отмечая взмахами
руки ритм своей речи...
И тут: придет посторонний проситель, подаст, полусогнувшись, с жалкой улыбкой, бумагу — мастер
возьмет, едва дотронется до нее
пером и передаст другому, тот бросит ее
в массу тысяч других бумаг, — но она не затеряется: заклейменная нумером и числом, она пройдет невредимо через двадцать
рук, плодясь и производя себе подобных.
Молодой человек исполнил это приказание, и та посадка, которую он при этом принял, та умелость, с которою он склонил голову набок и
взял в руки перо, а также и красивый, бойкий почерк опять-таки напомнили Крапчику более семинариста, чем лавочника.
Борноволоков
взял в руки перо и начал еще раз просматривать эту бумагу, раздумался и спросил...
Степан Михайлыч под влиянием теплого и ласкового письма
взял сам
перо в руки и вопреки всяким церемониям написал следующее...
В десятый раз они перечитывали знакомую рукопись, и
в десятый раз Даша заставляла его повторять знакомые места. Наступал вечер, Дорушка
взяла из
рук Долинского тетрадь, долго читала сама глазами и, задумчиво глядя на бумагу, начала что-то чертить
пером на марже.
Тот, кто сидел теперь напротив господина Голядкина, был — ужас господина Голядкина, был — стыд господина Голядкина, был — вчерашний кошмар господина Голядкина, одним словом был сам господин Голядкин, — не тот господин Голядкин, который сидел теперь на стуле с разинутым ртом и с застывшим
пером в руке; не тот, который служил
в качестве помощника своего столоначальника; не тот, который любит стушеваться и зарыться
в толпе; не тот, наконец, чья походка ясно выговаривает: «не троньте меня, и я вас трогать не буду», или: «не троньте меня, ведь я вас не затрогиваю», — нет, это был другой господин Голядкин, совершенно другой, но вместе с тем и совершенно похожий на первого, — такого же роста, такого же склада, так же одетый, с такой же лысиной, — одним словом, ничего, решительно ничего не было забыто для совершенного сходства, так что если б
взять да поставить их рядом, то никто, решительно никто не
взял бы на себя определить, который именно настоящий Голядкин, а который поддельный, кто старенький и кто новенький, кто оригинал и кто копия.
Дутый медный бубенчик, величиною с крупный русский орех или несколько побольше, но круглый, звонкий и легкий, пришпиливается
в хвосте, для чего надобно
взять ястреба
в обе
руки, а другому охотнику разобрать бережно хвост на две равные половинки и, отступя на вершок от репицы, проколоть одно из средних хвостовых
перьев посредине обыкновенной медной булавкой; на нее надеть за ушко бубенчик, острый конец воткнуть
в другое среднее соседнее
перо и вогнать булавку до самой головки; она будет так крепко держаться, что точно врастет
в перо; иногда ушко бубенчика отломится, а булавка останется навсегда.
Я и
перо затем
в руки взял…
Столыгин
взял лучшее
перо и несколько дрожащей
рукой подписал. Думать надобно, что первая бумага была очень красноречива и вполне убеждала
в необходимости подписать вторую. Предводитель, прощаясь, сказал Столыгину, что он искренно и сердечно рад, что дело кончилось келейно и что он так прекрасно, как истинный патриот и настоящий христианин, решился поправить поступок, или, лучше, пассаж.
Девушка писала
в лихорадке,
в безумии; когда отец
взял у нее
перо,
руки ее опустились, она упала на колени перед пустым стулом и прижала к нему голову.
Взял заседатель
перо, написал что-то на бумаге и стал вычитывать. Слушаю я за окном, дивлюсь только. По бумаге-то выходит, что самый этот старик Иван Алексеев не есть Иван Алексеев; что его соседи, а также и писарь не признают за таковое лицо, а сам он именует себя Иваном Ивановым и пачпорт кажет. Вот ведь удивительное дело! Сколько народу было, все
руки прикладывали, и ни один его не признал. Правда, и народ тоже подобрали на тот случай! Все эти понятые у Ивана Захарова чуть не кабальные,
в долгу.
Поэт (с восторгом)
Неподражаемые звуки!..
Когда бы с Музою моей
Я был немного поумней,
Клянусь,
пера бы не
взял в руки!
— Вот и хорошо! Вот и хорошо, — обрадовалась горбунья. — А теперь пойдем
в лазаретную, там тебя вымоем, обстрижем,
в казенное платье обрядим, и будешь ты у нас такая краля, что ни
в сказке сказать, ни
пером описать, — пошутила горбунья и,
взяв Дуню за
руку, повела куда-то.
— Ну и садись. Володя, подвигайся, брат!
Возьмем сего Язона, — добавил он, отстраня кавалериста. — Это мой племянник, сестры Агаты сын, Кюлевейн. Ну я беру у вас господина этого городского воробья! — добавил он, втягивая Висленева за
руку к себе
в экипаж, — он вам не к
перу и не к шерсти.
Чуть мужики с своим главарем скрылись за селом, бабы поскидывали с себя
в избах понявы, распустили по плечам косы, подмазали лица — кто тертым кирпичом, кто мелом, кто сажей,
взяли в руки что кому вздумалось из печной утвари и стали таковы, что ни
в сказке сказать, ни
пером описать.
Двадцать лет собирался директор З.-Б.-Х. железной дороги сесть за свой письменный стол и наконец, два дня тому назад, собрался. Полжизни мысль, жгучая, острая, беспокойная, вертелась у него
в голове, выливалась
в благоприличную форму, округлялась, деталилась, росла и наконец выросла до величины грандиознейшего проекта… Он сел за стол,
взял в руки перо и… вступил на тернистый путь авторства.
Он заранее наслаждался сознанием того, что полгода, год, сколько хочет, не
возьмет он
пера в руки, т. е. как"литературный батрак"Присыпкин, а займется, когда ему угодно, хотя бы, например, своим Кальдероном или Тирсой де Молина, и будет полегонечку подбирать к ним комментарий,"как истый монах бенедиктинец", — с улыбкой прибавил он про себя, откидывая одеяло.
Сядешь чинно, как и следует, за письменный стол,
возьмешь порядком
перо в руки, подумаешь, как следует, а что-то не пишется.
Пизонский
взял в руки перо, сначала его послюнил, потом обмакнул, потом положил на бумагу
руку, а на
руку налегнул правой щекою, долго выводил
пером разные разводы и, наконец, воскликнул: «Есть!»