Неточные совпадения
― То-то и есть, ты
взял чужую мысль, отрезал от нее всё, что составляет ее силу, и хочешь уверить, что это что-то новое, ― сказал Николай, сердито дергаясь в своем
галстуке.
О Крутицыне я не имел никаких слухов.
Взял ли он в руки «знамя» и высоко ли его держал — никому до этого дела в то время не было, и ни в каких газетах о том не возвещалось. Тихо было тогда, безмолвно; человек мог держать «знамя» и даже в одиночку обедать во фраке и в белом
галстуке — никто и не заметит. И во фраке обедай, и в халате — как хочешь, последствия все одни и те же. Даже умываться или не умываться предоставлялось личному произволению.
Потом немец вынул монету, которую ему Дыма сунул в руку, и показывает лозищанам. Видно, что у этого человека все-таки была совесть; не захотел напрасно денег
взять, щелкнул себя пальцем по
галстуку и говорит: «Шнапс», а сам рукой на кабачок показал. «Шнапс», это на всех языках понятно, что значит. Дыма посмотрел на Матвея, Матвей посмотрел на Дыму и говорит...
Капочка. Ах! одна минута — и навек все кончено! Шла я вечером откуда-то с Маланьей, вдруг нам навстречу молодой человек, в голубом
галстуке; посмотрел на меня с такой душой в глазах, даже уму непостижимо! А потом
взял опустил глаза довольно гордо. Я вдруг почувствовала, но никакого виду не подала. Он пошел за нами до дому и раза три прошел мимо окон. Голубой цвет так идет к нему, что я уж и не знаю, что со мной было!
С таким выражением, как будто это не может доставить мне ничего, кроме удовольствия, он
взял меня под руку и повел в столовую. Его наивные глаза, помятый сюртук, дешевый
галстук и запах йодоформа произвели на меня неприятное впечатление; я почувствовал себя в дурном обществе. Когда сели за стол, он налил мне водки, и я, беспомощно улыбаясь, выпил; он положил мне на тарелку кусок ветчины — и я покорно съел.
Ему было уже под тридцать. Звали его Парфен Чурилин. Теркину он понравился в Казани, в парикмахерской, и он его
взял себе в услужение. Серафима его не любила и скрывала это. Она дожидалась только случая, чтобы спустить «карлу». Кухарка уже донесла ей, что он тайно «заливает за
галстук», только изловить его было трудно.
«Карлуша» — так его звали приятели — отряхнулся, дал лакею на чай, поправил
галстук и
взял Палтусова под руку. Они пошли не спеша в угловую комнату, где никого уже не было.
—
Взять бы сюда нашего председателя и носом его потыкать… — проворчал Гадюкин, толстый седовласый барин в грязной соломенной шляпе и с развязавшимся пестрым
галстуком, когда бричка, подпрыгивая и звякая всеми своими суставами, объезжала мостик.