Неточные совпадения
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет сознание и, может быть, у него остановится сердце. Был момент, когда ему казалось, что она
плачет, ее неестественно горячее тело несколько минут
вздрагивало как бы
от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать в уши его...
Она не могла говорить
от прихлынувших слез и зажала лицо платком. Он чуть не
заплакал сам, но только
вздрогнул, наклонился и опять поцеловал у ней руку.
Она закрыла лицо руками и тихо
заплакала. Он видел только, как
вздрагивала эта высокая лебединая грудь, видел эти удивительные руки, чудные русалочьи волосы и чувствовал, что с ним делается что-то такое большое, грешное, бесповоротное и чудное. О, только один миг счастья, тень счастья! Он уже протянул к ней руки, чтоб схватить это гибкое и упругое молодое тело, как она испуганно отскочила
от него.
Не успела Глафира успокоиться, как застонал кто-то у могилки Пахомия постника, и вся толпа
вздрогнула от истерического
плача, причитаний и неистовых воплей.
— Да, да! — говорила тихо мать, качая головой, а глаза ее неподвижно разглядывали то, что уже стало прошлым, ушло
от нее вместе с Андреем и Павлом.
Плакать она не могла, — сердце сжалось, высохло, губы тоже высохли, и во рту не хватало влаги. Тряслись руки, на спине мелкой дрожью
вздрагивала кожа.
Её брови поднялись, рот полуоткрылся, и крылья носа
вздрагивали, точно Палага собиралась
заплакать, —
от неё веяло печалью.
— Ах, крошка ты моя несмысленная! Совьет мне веночек Григорий, да не тот, — отвечала Настя и ткнулась головой в подушку, чтоб не слыхать было ее
плача. Только плечи у нее
вздрагивали от задушенного взрыва рыданий.
В его разгоряченном, взволнованном и подавленном уме лицо матери представлялось таким бледным и болезненным, гимназия — таким неуютным и суровым местом, а он сам — таким несчастным, заброшенным мальчиком, что Буланин, прижавшись крепко ртом к подушке,
заплакал жгучими, отчаянными слезами,
от которых
вздрагивала его узкая железная кровать, а в горле стоял какой-то сухой колючий клубок…
Наконец он отпустил своего Митьку и заснул, но и
от этого Владимиру Сергеичу не стало легче: Егор Капитоныч так сильно и густо храпел, с такими игривыми переходами
от высоких тонов к самым низким, с такими присвистываниями и даже прищелкиваниями, что, казалось, сама перегородка
вздрагивала ему в ответ; бедный Владимир Сергеич чуть не
плакал. В отведенной ему комнате было очень душно, и перина, на которой он лежал, охватывала всё его тело каким-то ползучим жаром.
Он вдруг длинно, с присвистом выругался отборно скверными словами. Лицо его
вздрогнуло, как овсяный кисель
от внезапного толчка, и по всему телу прошла судорога гнева; шея и лицо налились кровью, глаз дико выкатился. Василий Семенов, хозяин, завизжал тихо и странно, точно подражая вою вьюги за окном, где как будто вся земля обиженно
плакала...
Вера во сне стонала, потом вдруг
заплакала протяжно, всхлипывающе.
Вздрогнула и замолчала, и закутала одеялом голову. Должно быть, проснулась
от собственного
плача.