Неточные совпадения
Вронский
взглянул на них, нахмурился и, как будто не
заметив их, косясь
на книгу, стал есть и читать вместе.
«Не может быть, чтоб это страшное тело был брат Николай», подумал Левин. Но он подошел ближе, увидал лицо, и сомнение уже стало невозможно. Несмотря
на страшное изменение лица, Левину стòило
взглянуть в эти живые поднявшиеся
на входившего глаза,
заметить легкое движение рта под слипшимися усами, чтобы понять ту страшную истину, что это мертвое тело было живой брат.
Вронский, не привыкший
замечать подробности,
заметил однако теперь удивленное выражение, с которым швейцар
взглянул на него.
Зная, что что-то случилось, но не зная, что именно, Вронский испытывал мучительную тревогу и, надеясь узнать что-нибудь, пошел в ложу брата. Нарочно выбрав противоположный от ложи Анны пролет партера, он, выходя, столкнулся с бывшим полковым командиром своим, говорившим с двумя знакомыми. Вронский слышал, как было произнесено имя Карениных, и
заметил, как поспешил полковой командир громко назвать Вронского, значительно
взглянув на говоривших.
Поговорив несколько времени и
заметив, что Вронский
взглянул на часы, Яшвин спросил ее, долго ли она пробудет еще в Петербурге, и, разогнув свою огромную фигуру, взялся за кепи.
Обед был накрыт
на четырех. Все уже собрались, чтобы выйти в маленькую столовую, как приехал Тушкевич с поручением к Анне от княгини Бетси. Княгиня Бетси просила извинить, что она не приехала проститься; она нездорова, но просила Анну приехать к ней между половиной седьмого и девятью часами. Вронский
взглянул на Анну при этом определении времени, показывавшем, что были приняты меры, чтоб она никого не встретила; но Анна как будто не
заметила этого.
И она стала говорить с Кити. Как ни неловко было Левину уйти теперь, ему всё-таки легче было сделать эту неловкость, чем остаться весь вечер и видеть Кити, которая изредка
взглядывала на него и избегала его взгляда. Он хотел встать, но княгиня,
заметив, что он молчит, обратилась к нему.
Вошел Сережа, предшествуемый гувернанткой. Если б Алексей Александрович позволил себе наблюдать, он
заметил бы робкий, растерянный взгляд, с каким Сережа
взглянул на отца, а потом
на мать. Но он ничего не хотел видеть и не видал.
Она говорила очень просто и естественно, но слишком много и слишком скоро. Она сама чувствовала это, тем более что в любопытном взгляде, которым
взглянул на нее Михаил Васильевич, она
заметила, что он как будто наблюдал ее.
«Неужели будет приданое и всё это?—подумал Левин с ужасом. — А впрочем, разве может приданое, и благословенье, и всё это — разве это может испортить мое счастье? Ничто не может испортить!» Он
взглянул на Кити и
заметил, что ее нисколько, нисколько не оскорбила мысль о приданом. «Стало быть, это нужно», подумал он.
— Не правда ли, необыкновенно хорошо? — сказал Степан Аркадьич,
заметив, что Левин
взглядывал на портрет.
Чувство радости от близости к ней, всё усиливаясь, дошло до того, что, подавая ей в ее корзинку найденный им огромный
на тонком корне с завернувшимися краями березовый гриб, он
взглянул ей в глаза и,
заметив краску радостного и испуганного волнения, покрывшую ее лицо, сам смутился и улыбнулся ей молча такою улыбкой, которая слишком много говорила.
Взглянув на библиотеку и отозвавшись с похвалой о книгах вообще,
заметил, что они спасают от праздности человека.
Нужно
заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они
заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело станут повторять в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а
на лицо, волосы, нос, лоб даже не
взглянут, если же и
взглянут, то как
на что-то постороннее.
И между тем душа в ней ныла,
И слез был полон томный взор.
Вдруг топот!.. кровь ее застыла.
Вот ближе! скачут… и
на двор
Евгений! «Ах!» — и легче тени
Татьяна прыг в другие сени,
С крыльца
на двор, и прямо в сад,
Летит, летит;
взглянуть назад
Не
смеет; мигом обежала
Куртины, мостики, лужок,
Аллею к озеру, лесок,
Кусты сирен переломала,
По цветникам летя к ручью,
И, задыхаясь,
на скамью...
Как только Карл Иваныч вошел в комнату, она
взглянула на него, тотчас же отвернулась, и лицо ее приняло выражение, которое можно передать так: я вас не
замечаю, Карл Иваныч.
Бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела, сидя
на лавке. Она не
смела ничего говорить; но услыша о таком страшном для нее решении, она не могла удержаться от слез;
взглянула на детей своих, с которыми угрожала ей такая скорая разлука, — и никто бы не мог описать всей безмолвной силы ее горести, которая, казалось, трепетала в глазах ее и в судорожно сжатых губах.
Оба, наконец, вышли. Трудно было Дуне, но она любила его! Она пошла, но, отойдя шагов пятьдесят, обернулась еще раз
взглянуть на него. Его еще было видно. Но, дойдя до угла, обернулся и он; в последний раз они встретились взглядами; но,
заметив, что она
на него смотрит, он нетерпеливо и даже с досадой махнул рукой, чтоб она шла, а сам круто повернул за угол.
Зосимов, начавший свои умные советы отчасти и для эффекта перед дамами, был, конечно, несколько озадачен, когда, кончив речь и
взглянув на своего слушателя,
заметил в лице его решительную насмешку. Впрочем, это продолжалось мгновение. Пульхерия Александровна тотчас же принялась благодарить Зосимова, в особенности за вчерашнее ночное посещение их в гостинице.
Пугачев грозно
взглянул на старика и сказал ему: «Как ты
смел противиться мне, своему государю?» Комендант, изнемогая от раны, собрал последние силы и отвечал твердым голосом: «Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!» Пугачев мрачно нахмурился и махнул белым платком.
Марья Ивановна быстро
взглянула на него и догадалась, что перед нею убийца ее родителей. Она закрыла лицо обеими руками и упала без чувств. Я кинулся к ней, но в эту минуту очень
смело в комнату втерлась моя старинная знакомая Палаша и стала ухаживать за своею барышнею. Пугачев вышел из светлицы, и мы трое сошли в гостиную.
Пугачев
взглянул грозно
на Швабрина: «И ты
смел меня обманывать! — сказал он ему. — Знаешь ли, бездельник, чего ты достоин?»
Я бросился
на крыльцо. Караульные не думали меня удерживать, и я прямо вбежал в комнату, где человек шесть гусарских офицеров играли в банк. [Банк — карточная азартная игра.] Майор
метал. Каково было мое изумление, когда,
взглянув на него, узнал я Ивана Ивановича Зурина, некогда обыгравшего меня в симбирском трактире!
Тужите, знай, со стороны нет мочи,
Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла;
Вертелась перед ним, не помню что врала;
Ну что же стали вы? поклон, сударь, отвесьте.
Подите, сердце не
на месте;
Смотрите
на часы, взгляните-ка в окно:
Валит народ по улицам давно;
А в доме стук, ходьба,
метут и убирают.
А кем из них я дорожу?
Хочу — люблю, хочу — скажу.
Молчалин! будто я себя не принуждала?
Вошли вы, слова не сказала,
При них не
смела я дохнуть,
У вас спросить,
на вас
взглянуть.
Туробоев поморщился. Алина,
заметив это, наклонилась к Лидии, прошептала ей что-то и спрятала покрасневшее лицо свое за ее плечом. Не
взглянув на нее, Лидия оттолкнула свою чашку и нахмурилась.
Самгин еще в спальне слышал какой-то скрежет, — теперь,
взглянув в окно, он увидал, что фельдшер Винокуров, повязав уши синим шарфом, чистит железным скребком панель, а мальчик в фуражке гимназиста
сметает снег метлою в кучки; влево от них, ближе к баррикаде, работает еще кто-то. Работали так, как будто им не слышно охающих выстрелов. Но вот выстрелы прекратились, а скрежет
на улице стал слышнее, и сильнее заныли кости плеча.
— Дебют Нана́, — повторил он, оглядывая напряженно молчавшую публику, и
заметил, что Варвара
взглянула на него уже искоса, неодобрительно.
Однажды, когда Варвара провожала Самгина, он, раздраженный тем, что его провожают весело, обнял ее шею, запрокинул другой рукою голову ее и крепко, озлобленно поцеловал в губы. Она, задыхаясь, отшатнулась,
взглянула на него, закусив губу, и
на глазах ее как будто выступили слезы. Самгин вышел
на улицу в настроении человека, которому удалась маленькая
месть и который честно предупредил врага о том, что его ждет.
Открыл форточку в окне и, шагая по комнате, с папиросой в зубах,
заметил на подзеркальнике золотые часы Варвары, взял их, взвесил
на ладони. Эти часы подарил ей он. Когда будут прибирать комнату, их могут украсть. Он положил часы в карман своих брюк. Затем,
взглянув на отраженное в зеркале озабоченное лицо свое, открыл сумку. В ней оказалась пудреница, перчатки, записная книжка, флакон английской соли, карандаш от мигрени, золотой браслет, семьдесят три рубля бумажками, целая горсть серебра.
Среднего роста, очень стройный, Диомидов был одет в черную блузу, подпоясан широким ремнем;
на ногах какие-то беззвучные, хорошо вычищенные сапоги. Клим
заметил, что раза два-три этот парень,
взглянув на него, каждый раз прикусывал губу, точно не решаясь спросить о чем-то.
Клим
взглянул на некрасивую девочку неодобрительно, он стал
замечать, что Люба умнеет, и это было почему-то неприятно. Но ему очень нравилось наблюдать, что Дронов становится менее самонадеян и уныние выступает
на его исхудавшем, озабоченном лице. К его взвизгивающим вопросам примешивалась теперь нота раздражения, и он слишком долго и громко хохотал, когда Макаров, объясняя ему что-то, пошутил...
— Что сделал Борис? — спросил ее Клим. Он уже не впервые спрашивал ее об этом, но Лидия и
на этот раз не ответила ему, а только
взглянула, как
на чужого. У него явилось желание спрыгнуть в сад и натрепать ей уши. Теперь, когда возвратился Игорь, она снова перестала
замечать Клима.
«Побывав
на сцене, она как будто стала проще», — подумал Самгин и начал говорить с нею в привычном, небрежно шутливом тоне, но скоро
заметил, что это не нравится ей; вопросительно
взглянув на него раз-два, она сжалась, примолкла. Несколько свиданий убедили его, что держаться с нею так, как он держался раньше, уже нельзя, она не принимает его шуточек, протестует против его тона молчанием; подожмет губы, прикроет глаза ресницами и — молчит. Это и задело самолюбие Самгина, и обеспокоило его, заставив подумать...
Не слушая ни Алину, ни ее, горбатенькая все таскала детей, как собака щенят. Лидия, вздрогнув, отвернулась в сторону, Алина и Макаров стали снова сажать ребятишек
на ступени, но девочка,
смело взглянув на них умненькими глазами, крикнула...
Самгин через очки
взглянул вперед, где колыхались трехцветные флаги, блестели оклады икон и воздух над головами людей чертили палки; он
заметил, что некоторые из демонстрантов переходят с мостовой
на панели. Хлопали створки рам, двери, и сверху, как будто с крыши, суровый голос кричал...
— Чай простынет, —
заметила женщина. — Томилин
взглянул на стенные часы и торопливо вышел, а она успокоительно сказала Климу...
— Здравствуй, — сказала она тихо и безрадостно, в темных глазах ее Клим
заметил только усталость. Целуя руку ее, он пытливо
взглянул на живот, но фигура Лидии была девически тонка и стройна. В сани извозчика она села с Алиной, Самгин, несколько обиженный встречей и растерявшийся, поехал отдельно, нагруженный картонками, озабоченный тем, чтоб не растерять их.
Самгин
заметил, что раза два,
на бегу, Гапон
взглянул в зеркало и каждый раз попа передергивало, он оглаживал бока свои быстрыми движениями рук и вскрикивал сильнее, точно обжигал руки, выпрямлялся, взмахивал руками.
— Кубических рыб не бывает, —
заметил Самгин, — мальчик удивленно
взглянул на него и обиделся...
Он
взглянул на Ольгу: она без чувств. Голова у ней склонилась
на сторону, из-за посиневших губ видны были зубы. Он не
заметил, в избытке радости и мечтанья, что при словах: «когда устроятся дела, поверенный распорядится», Ольга побледнела и не слыхала заключения его фразы.
Коляска остановилась. Все эти господа и госпожи вышли из нее, окружили Ольгу, начали здороваться, чмокаться, все вдруг заговорили, долго не
замечая Обломова. Потом вдруг все
взглянули на него, один господин в лорнет.
Перед ней самой снималась завеса, развивалось прошлое, в которое до этой минуты она боялась заглянуть пристально.
На многое у ней открывались глаза, и она
смело бы
взглянула на своего собеседника, если б не было темно.
Обломов молчал, опустив голову и не
смея взглянуть на Штольца.
— Мы было хотели, да братец не велят, — живо перебила она и уж совсем
смело взглянула на Обломова, — «Бог знает, что у него там в столах да в шкапах… — сказали они, — после пропадет — к нам привяжутся…» — Она остановилась и усмехнулась.
— Эгоизм! — досказал Обломов и не
смел взглянуть на Ольгу, не
смел говорить, не
смел просить прощения.
Она куталась в плед, чтоб согреться, и
взглядывала по временам
на Райского, почти не
замечая, что он делает, и все задумывалась, задумывалась, и казалось, будто в глазах ее отражалось течение всей ее молодой, но уже глубоко взволнованной и еще не успокоенной жизни, жажда покоя, тайные муки и робкое ожидание будущего, — все мелькало во взгляде.
— Если послушать ее, — продолжала Ульяна Андреевна, — так все сиди
на месте, не повороти головы, не
взгляни ни направо, ни налево, ни с кем слова не
смей сказать: мастерица осуждать! А сама с Титом Никонычем неразлучна: тот и днюет и ночует там…
Оба молчали. Она пока украдкой
взглядывала на него и
замечала перемены, какие произошли в нем в эти две-три недели: как осанка у него стала не так горда и бодра, как тускло смотрит он в иные минуты, как стали медленны его движения. И похудел он, и побледнел.
Она быстро и подозрительно
взглянула на него. Он
заметил этот взгляд.