Неточные совпадения
Не веруя обманчивому
мируПод грубою корою
вещества,
Я осязал нетленную порфиру
И узнавал сиянье Божества.
Еще невольник суетному
мируПод грубою корою
веществаТак я прозрел нетленную порфиру
И ощутил сиянье Божества.
С течением времен все звезды помрачатся,
померкнет солнца блеск; природа, обветшав
лет дряхлостью, падет.
Но ты во юности бессмертной процветешь,
незыблемый среди сражения стихиев,
развалин
вещества,
миров всех разрушенья.
Поступая в познании естества, откроют, может быть, смертные тайную связь
веществ духовных или нравственных с
веществами телесными или естественными; что причина всех перемен, превращений, превратностей
мира нравственного или духовного зависит, может быть, от кругообразного вида нашего обиталища и других к солнечной системе принадлежащих тел, равно, как и оно, кругообразных и коловращающихся…
В моих глазах целый
мир есть не что иное, как
вещество, которое, в руках искусного мастера, должно принимать те или другие формы.
Приветствую тебя, обитатель
Нездешнего
мира!
Тебя, которую послал создатель,
Поет моя лира.
Слети к нам с высот голубого эфира,
Тебя ждет здесь восторг добродушный;
Прикоснись
веществам сего пира,
Оставь на время
мир воздушный.
Все явления вселенной,
Все движенья
вещества —
Все лишь отблеск божества,
Отраженьем раздробленный!
Врозь лучи его скользя,
Разделились беспредельно,
Мир земной есть луч отдельный —
Не светить ему нельзя!
Бога не понимал я у него; но это меня не беспокоило: главной силой
мира он называл некое
вещество, а я мысленно ставил на место
вещества бога — и всё шло хорошо.
Я связь
миров, повсюду сущих,
Я крайня степень
вещества,
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества.
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю;
Я царь, — я раб, — я червь, — я бог! —
Но будучи я столь чудесен,
Отколь я происшел? — Безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Хотя благодать таинств действует, не насилуя свободы человека, таинственными и неисследимыми путями, тем не менее она религиозно оплодотворяет и питает его, а вместе и перерождает
мир, насыщая его Телом Христовым и напояя Кровлю Его, исполняя его облагодатствованным
веществом таинств и обрядов церковных, их теургической силою.
Общение человека с
миром установляется не только знанием и властвованием, но и чувственностью, ибо
мир есть как бы внешнее тело человека, как это обнаруживается в питании, в обмене
веществ.
Есть некоторая аналогия с оригенизмом и неоплатонизмом в космологии Я. Беме, согласно которой инициатором нашего
мира является Люцифер, учинивший своим грехопадением для него некую καταβολή и испортивший «сальнитер» [Правильно: салиттер (salitter) — букв.: селитра — основное
вещество или сущность земли, испорченной Люцифером.
Однако единство телесности не может быть вполне разрушено и в пространственном
мире, — оно косвенно подтверждается функциями питания, дыхания, обмена
веществ, всеобщей связанности сущего [О смысле этих функций ср. в моей «Философии хозяйства» главу III о еде и труде.
Всё, что знает человек о внешнем
мире, он знает только потому, что знает себя и в себе находит три различные отношения к
миру: одно отношение своего разумного сознания, другое отношение своего животного и третье отношение
вещества, входящего в тело его животного. Он знает в себе эти три различные отношения и потому всё, что он видит в
мире, располагается перед ним всегда в перспективе трех отдельных друг от друга планов: 1) разумные существа; 2) животныя и растения и 3) неживое
вещество.
И несмотря на то, что сознание видит само себя и весь бесконечный
мир и судит само себя и весь бесконечный
мир, и видит всю игру случайностей этого
мира, и главное, в противоположность чего-то не случайного, называет эту игру случайною, сознание это само по себе есть только произведение мертвого
вещества, призрак, возникающий и исчезающий без всякого остатка и смысла.
Жизнь
миров, земли, человека, животного, растения имеет свои законы, и мы изучаем их, мы исследуем происхождение
миров и человека, животных и растений, и всего
вещества; мы исследуем и то, что ожидает
миры, как остынет солнце и т. п., и что было и будет с человеком и со всяким животным и растением.
Не понимая того, что отношение его разумного сознания к
миру есть единственная его жизнь, человек представляет себе свою жизнь еще и в видимом отношении животного сознания и
вещества к
миру, и боится потерять свое особенное отношение разумного сознания к
миру, когда в его личности нарушается прежнее отношение его животного и
вещества, его составляющего, к
миру.
Человек всегда видит эти три разряда предметов в
мире, потому что он сам в себе заключает эти три предмета познания. Он знает себя: 1) как разумное сознание, подчиняющее животное; 2) как животное, подчиненное разумному сознанию, и 3) как
вещество, подчиненное животному.
При этом взгляде оказывается то, что отношение его животного сознания к
миру не может уничтожиться, — животное продолжает себя в своей породе; отношение
вещества к
миру уже никак не может уничтожиться и вечно; а самое драгоценное — разумное сознание его — не только не вечно, но есть только проблеск чего-то ненужного, излишнего.