Хорошо бы всю жизнь сидеть здесь на скамье и сквозь стволы берез смотреть, как внизу под горой клочьями бродит
вечерний туман, как далеко-далеко над лесом черным облаком, похожим на вуаль, летят на ночлег грачи, как два послушника — один верхом на пегой лошади, другой пешком — гонят лошадей на ночное и, обрадовавшись свободе, шалят, как малые дети; их молодые голоса звонко раздаются в неподвижном воздухе, и можно разобрать каждое слово.
Неточные совпадения
Как только погасла
вечерняя заря, звезды начали меркнуть, и небо стало заволакиваться не то тучами, не то
туманом.
Смотри туда, Купава! Видишь, Солнце
На западе, в лучах зари
вечерней,
В пурпуровом
тумане утопает!
Воротится ль оно назад?
Вдали, в розовом праздничном
тумане вечерней зари, сияли золотые купола и кресты. Высоко на горе белые стройные церкви, казалось, плавали в этом цветистом волшебном мареве. Курчавые леса и кустарники сбежали сверху и надвинулись над самым оврагом. А отвесный белый обрыв, купавший свое подножье в синей реке, весь, точно зелеными жилками и бородавками, был изборожден случайными порослями. Сказочно прекрасный древний город точно сам шел навстречу поезду.
Тогда за каждым кустом, за каждым деревом как будто еще кто-то жил, для нас таинственный и неведомый; сказочный мир сливался с действительным; и, когда, бывало, в глубоких долинах густел
вечерний пар и седыми извилистыми космами цеплялся за кустарник, лепившийся по каменистым ребрам нашего большого оврага, мы с Наташей, на берегу, держась за руки, с боязливым любопытством заглядывали вглубь и ждали, что вот-вот выйдет кто-нибудь к нам или откликнется из
тумана с овражьего дна и нянины сказки окажутся настоящей, законной правдой.
Мало-помалу и Буян, и конь, и Максим исчезли и с травы и с дерев; наступили сумерки; кое-где забелел
туман;
вечерние жуки поднялись с земли и, жужжа, стали чертить воздух.
Было уже поздно, когда Михеич увидел в стороне избушку, черную и закоптевшую, похожую больше на полуистлевший гриб, чем на человеческое жилище. Солнце уже зашло. Полосы
тумана стлались над высокою травой на небольшой расчищенной поляне. Было свежо и сыро. Птицы перестали щебетать, лишь иные время от времени зачинали сонную песнь и, не окончив ее, засыпали на ветвях. Мало-помалу и они замолкли, и среди общей тишины слышно было лишь слабое журчанье невидимого ручья да изредка жужжание
вечерних жуков.
Доносились ли в
вечерней тишине в его кабинет голоса детей, приготовлявших уроки, слышал ли он романс или орган в ресторане или завывала в камине метель, как вдруг воскресало в памяти все: и то, что было на молу, и раннее утро с
туманом на горах, и пароход из Феодосии, и поцелуи.
Солнце задело багряным краем за черту горизонта, когда мы подъехали к логу. Свету было еще достаточно, хотя в логу залегали уже густые
вечерние мóроки. Было прохладно и тихо. «Камень» молчаливо стоял над
туманами, и над ним подымался полный, хотя еще бледный, месяц. Черная тайга, точно заклятая, дремала недвижимо, не шелохнув ни одною веткой. Тишина нарушалась только звоном колокольчика, который гулко носился в воздухе, отдаваемый эхом ущелья. Сзади слышался такой же звон, только послабее.
Он вспомнил сегодняшнюю
вечернюю дорогу, мутно-белые завесы
тумана по сторонам плотины, мягкое колебание почвы под ногами, низкий протяжный крик выпи, — и ему стало нестерпимо, по-детски жутко.
Зелёной сетью трав подёрнут спящий пруд,
А за прудом село дымится — и встают
Вдали
туманы над полями.
В аллею темную вхожу я; сквозь кусты
Глядит
вечерний луч, и жёлтые листы
Шумят под робкими шагами.
А ровная, твердая поступь ближе и ближе звучит в
вечерней тиши… Ничего не видит Марья Гавриловна, в глазах разостлался зеленый
туман, словно с угару. Только и слышит мерные шаги, и каждый шаг ровно кипятком обдает ее наболевшее сердце.
В
вечернем звоне хрупкого бокала,
В
тумане хме́льном встретившись на миг
С единственной, кто ласки презирала...
В ущельях ночь; в
тумане там
Дымится сизое болото,
И все обрывы по краям
Горят
вечерней позолотой…
Давно уж село солнышко.
Вечерний подосенний сумрак небо крыл, землю темнил. Белей и белей становились болота от вздымавшегося над ними
тумана, широкими реками, безбрежными озерами казались они. Смолкли осенние птички, разве изредка вдали дергач прокричит, сова ребенком заплачет, филин ухнет в бору.
А небо меж тем тускней становилось, солнце зашло, и вдали над желто-серым
туманом ярманочной пыли широко раскинулись алые и малиново-золотистые полосы
вечерней зари, а речной плес весь подернулся широкими лентами, синими, голубыми, лиловыми.
В столовой глаза Дуни слипались, точно в них песком насыпало. Сквозь непреодолимую дремоту слышала девочка, как пропели хором
вечерние молитвы, видела, как в
тумане, беспокойно снующую фигуру эконома, перелетавшего как на крыльях с одного конца столовой на другой.
Как в
тумане сделал Николай Герасимович на другой день в Москве последние распоряжения по имениям и по переводу сумм на заграничных банкиров и с
вечерним поездом уехал за границу.
Скрипнула дверь. В рощице за баней кусты зашуршали, будто ветер зеленую дорожку надвое распахнул. А ветра, между прочим, и с детское дыхание не было: на лугу спокой-тишина, пушинку оброни, сама наземь падет и не дрогнет. Огни кое-где по окраинным халупам зажглись,
туман вечерний у моста всколыхнулся, — воздух сам с собой разговаривает...