Едва я переступил порог, как из комнаты, где лежала она, послышался тихий, жалобный стон, и точно это
ветер донес мне его из России, я вспомнил Орлова, его иронию, Полю, Неву, снег хлопьями, потом пролетку без фартука, пророчество, какое я прочел на холодном утреннем небе, и отчаянный крик: «Нина!
Неточные совпадения
На улице было темно и пусто; вокруг Собрания или трактира, как угодно, теснился народ; окна его светились; звуки полковой музыки
доносил ко мне вечерний
ветер.
Но
ветер не
донес его слов.
Лишь изредка
ветер набегал струями и, в последний раз замирая около дома,
донес до нашего слуха звук мерных и частых ударов, раздававшихся в направлении конюшни.
Вдруг какие-то странные звуки, похожие на хриплый и протяжный лай,
донесло до нас
ветром снизу. Я тихонько подошел к краю обрыва, и то, что увидел, было удивительно интересно.
Это — «Два помещика» из «Записок охотника». Рассказчик — еще молодой человек, тронутый «новыми взглядами», гостит у Мардария Аполлоновича. Они пообедали и пьют на балконе чай. Вечерний воздух затих. «Лишь изредка
ветер набегал струями и в последний раз, замирая около дома,
донес до слуха звук мерных и частых ударов, раздававшихся в направлении конюшни». Мардарий Аполлонович, только что поднесший ко рту блюдечко с чаем, останавливается, кивает головой и с доброй улыбкой начинает вторить ударам...
Ветер кружился, метался, точно радуясь чему-то, и
доносил до слуха женщины разорванные, спутанные крики, свист… Эта сумятица радовала ее, мать зашагала быстрее, думая...
Выстрелы уже слышались, особенно иногда, когда не мешали горы, или
доносил ветер, чрезвычайно ясно, часто и, казалось, близко: то как будто взрыв потрясал воздух и невольно заставлял вздрагивать, то быстро друг за другом следовали менее сильные звуки, как барабанная дробь, перебиваемая иногда поразительным гулом, то всё сливалось в какой-то перекатывающийся треск, похожий на громовые удары, когда гроза во всем разгаре, и только что полил ливень.
Ветер по временам выхватит из их говора два-три слова и
донесет до окна.
— Детский страх!.. Мечта, послышалось мне, иль просто
ветер дунул, — говорил себе Долинский, стараясь взять над собою силу, а панический, суеверный страх сам предупреждал его, а он брал его за плечи, двигал на голове его волосы и через мгновение
донес до его слуха столь же спокойный и столь же отчетливый звук от оборота второй страницы.
Погода была ясная, но сильный
ветер дул мне прямо в лицо и
доносил до меня стон и рыдания умирающих с голода данцигских изгнанников.
Москва-река, извиваясь, текла посреди холмистых берегов своих; но бесчисленные барки, плоты и суда не пестрили ее гладкой поверхности;
ветер не
доносил до проезжающих отдаленный гул и невнятный, но исполненный жизни говор многолюдного города; по большим дорогам шумел и толпился народ; но Москва, как жертва, обреченная на заклание, была безмолвна.
—
Донесет ветер из какого-нибудь далекого кабака пиликанье гармоники и песню или промчится мимо семинарского забора тройка с колоколами, и этого уже совершенно достаточно, чтобы чувство счастья вдруг наполнило не только грудь, но даже живот, ноги, руки…
Ветер веселый
И зол, и рад.
Крутит подолы,
Прохожих ко́сит,
Рвет, мнет и носит
Большой плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию»…
И слова
доносит...
— Дворяне никого не боятся! Мне стоит сказать одно слово Немцову — так этот леший невесть где будет! Там в городе разные шепоты шепчут о всяких пустяках, видно, и сюда
ветер что-то
доносит. Вот он и осмелел. Ну — меня, голубчик, не испугаешь — нет!
Но это бывало редко; обыкновенно же дни проходили тихо и спокойно, как будто постройки не было вовсе, и только по вечерам, когда около моста светились костры,
ветер слабо
доносил песню босяков.
Повеет ли весной,
донесет ли
ветер звон соборных колоколов, и вдруг нахлынут воспоминания о прошлом, сладко сожмется сердце и из глаз польются обильные слезы, но это только на минуту, а там опять пустота, и неизвестно, зачем живешь.
— Как хорошо, Саша, как хорошо! — говорила жена. — Право, можно подумать, что все это снится. Ты посмотри, как уютно и ласково глядит этот лесок! Как милы эти солидные, молчаливые телеграфные столбы! Они, Саша, оживляют ландшафт и говорят, что там, где-то, есть люди… цивилизация… А разве тебе не нравится, когда до твоего слуха
ветер слабо
доносит шум идущего поезда?
Но в это самое время
ветер стукнул по окну и
донес тонкий, звенящий стон… Савелий побледнел, крякнул и опять зашлепал по полу босыми ногами.
Я оделся и вышел наружу. Туманная, темная ночь повисла над землею. Из отверстия в крыше юрты вместе с дымом, освещенным огнем, вылетали искры. На реке были слышны русская речь и брань.
Ветер с моря
донес протяжные низкие звуки — это гудел какой-то пароход.
И, как нарочно, по линии пробежал
ветер и
донес звук, похожий на бряцание оружия. Наступило молчание. Не знаю, о чем думали теперь инженер и студент, но мне уж казалось, что я вижу перед собой действительно что-то давно умершее и даже слышу часовых, говорящих на непонятном языке. Воображение мое спешило нарисовать палатки, странных людей, их одежду, доспехи…
Петь мне приходится около трех часов, а иногда и дольше, до тех пор, пока
ветер не
донесет до моего слуха нежное, призывающее «мяу».
Охотник и лесник, не отрывая глаз от темного окна, стали слушать. Сквозь шум леса слышны были звуки, какие слышит напряженное ухо во всякую бурю, так что трудно было разобрать, люди ли то звали на помощь, или же непогода плакала в трубе. Но рванул
ветер по крыше, застучал по бумаге на окне и
донес явственный крик: «Караул!»
— О, не смущайся, —
доносит до ушей Пизонского
ветер.