Неточные совпадения
Утром 8 августа мы оставили Фудзин — это ужасное место. От фанзы Иолайза мы
вернулись сначала
к горам Сяень-Лаза, а оттуда пошли прямо на север по небольшой речке Поугоу, что в переводе на русский
язык значит «козья долина». Проводить нас немного вызвался 1 пожилой таз. Он все время шел с Дерсу и что-то рассказывал ему вполголоса. Впоследствии я узнал, что они были старые знакомые и таз собирался тайно переселиться с Фудзина куда-нибудь на побережье моря.
Отцы мало говорят, а только с сожалением чмокают
языками и вздыхают, зная, что теперь уж не видать им выхоженных ими и выученных помощников, а
вернутся к ним уж не те смирные, работающие земледельцы, какими они были, а большей частью уже развращенные, отвыкшие от простой жизни щеголи-солдаты.
Бубнов
вернулся на косной только
к вечеру. Лица гребцов были красные,
языки заплетались.
Слово святого костела и тайна конфессионала сделали, с помощию Бога, то, что те лица и даже целые семейства, которые, живя долгие годы в чуждой среде, оставили в небрежении свой
язык и даже национальность, ныне вновь
к ним
вернулись с раскаянием в своем печальном заблуждении и тем более с сильным рвением на пользу святой веры и отчизны.
— Ну, вот! Так вот тебе и умирает сейчас. Типун тебе на
язык! Да полно тебе, парень, не накликай зря, не каркай ты, ради Бога… У самого нутро выворотило, видит Бог… Уж, кажись, доведется коли нашего дите Гореньку живым раздобыть, да самому живу остаться, из похода
вернусь, —
к Скорбящей пешком пойду, либо в Колпино
к Святителю Николаю Угоднику, полпудовую свечу поставлю, лишь бы Он, Милостивец, Горю нашего сохранил.
Вчера
вернулся он
к обеду, и конец дня прошел чрезвычайно пресно. Нить искренних разговоров оборвалась. Ему стало особенно ясно, что если с Серафимой не нежиться, не скользить по всему, что навернется на
язык в их беседах, то содержания в их сожительстве нет. Под видимым спокойствием Серафимы он чуял бурю. В груди ее назрела еще б/ольшая злоба
к двоюродной сестре. Если та у них заживется, произойдет что-нибудь безобразное.
— Расскажите, пожалуйста, голубчик! Вот хоть этакая история, и то слава Богу. Немножко
языки почешут. А то верите… Вот по осени
вернешься из-за границы, такая бодрость во всех жилах, есть о чем покалякать, что рассказать… И чем дальше, тем хуже.
К Новому году и говорить-то никому уж не хочется друг с другом; а
к посту ходят, как мухи сонные. Так как же это Калакуцкий-то?