Неточные совпадения
Выпивши положенное число стаканов нарзана, пройдясь раз десять по длинной липовой аллее, я встретил мужа
Веры, который только что
приехал из Пятигорска.
Когда,
приехав с дачи,
Вера Петровна и Варавка выслушали подробный рассказ Клима, они тотчас же начали вполголоса спорить. Варавка стоял у окна боком к матери, держал бороду в кулаке и морщился, точно у него болели зубы, мать, сидя пред трюмо, расчесывала свои пышные волосы, встряхивая головою.
—
Вера Васильевна
приехала! — с живостью сказал он Якову в передней.
Приехал доктор. Татьяна Марковна, утаив причину, искусно объяснила ему расстройство
Веры. Он нашел признаки горячки, дал лекарство и сказал, что если она успокоится, то и последствий опасных ожидать нельзя.
Все пришло в прежний порядок. Именины
Веры, по ее желанию, прошли незаметно. Ни Марфенька, ни Викентьевы не
приехали с той стороны. К ним послан был нарочный сказать, что
Вера Васильевна не так здорова и не выходит из комнаты.
— В Ивана Ивановича — это хуже всего. Он тут ни сном, ни духом не виноват… Помнишь, в день рождения Марфеньки, — он
приезжал, сидел тут молча, ни с кем ни слова не сказал, как мертвый, и ожил, когда показалась
Вера? Гости видели все это. И без того давно не тайна, что он любит
Веру; он не мастер таиться. А тут заметили, что он ушел с ней в сад, потом она скрылась к себе, а он уехал… Знаешь ли, зачем он
приезжал?
Чтобы уже довершить над собой победу, о которой он, надо правду сказать, хлопотал из всех сил, не спрашивая себя только, что кроется под этим рвением: искреннее ли намерение оставить
Веру в покое и уехать или угодить ей, принести «жертву», быть «великодушным», — он обещал бабушке поехать с ней с визитами и даже согласился появиться среди ее городских гостей, которые
приедут в воскресенье «на пирог».
Райский узнал, что Тушин встречал
Веру у священника, и даже
приезжал всякий раз нарочно туда, когда узнавал, что
Вера гостит у попадьи. Это сама
Вера сказывала ему. И
Вера с попадьей бывали у него в усадьбе, прозванной Дымок, потому что издали, с горы, в чаще леса, она только и подавала знак своего существования выходившим из труб дымом.
На другой день к вечеру он получил коротенький ответ от
Веры, где она успокоивала его, одобряя намерение его уехать, не повидавшись с ней, и изъявила полную готовность помочь ему победить страсть (слово было подчеркнуто) — и для того она сама, вслед за отправлением этой записки, уезжает в тот же день, то есть в пятницу, опять за Волгу. Ему же советовала
приехать проститься с Татьяной Марковной и со всем домом, иначе внезапный отъезд удивил бы весь город и огорчил бы бабушку.
На другой день после такой бессонной ночи Татьяна Марковна послала с утра за Титом Никонычем. Он
приехал было веселый, радуясь, что угрожавшая ей и «отменной девице»
Вере Васильевне болезнь и расстройство миновались благополучно, привез громадный арбуз и ананас в подарок, расшаркался, разлюбезничался, блистая складками белоснежной сорочки, желтыми нанковыми панталонами, синим фраком с золотыми пуговицами и сладчайшей улыбкой.
За все четыре года после отъезда Екатерины Ивановны он был у Туркиных только два раза, по приглашению
Веры Иосифовны, которая все еще лечилась от мигрени. Каждое лето Екатерина Ивановна
приезжала к родителям погостить, но он не видел ее ни разу; как-то не случалось.
Вера Иосифовна написала ему трогательное письмо, в котором просила его
приехать и облегчить ее страдания.
Вера Павловна начала разбирать свои вещи для продажи, а сама послала Машу сначала к Мерцаловой просить ее
приехать, потом к торговке старым платьем и всякими вещами подстать Рахели, одной из самых оборотливых евреек, но доброй знакомой
Веры Павловны, с которой Рахель была безусловно честна, как почти все еврейские мелкие торговцы и торговки со всеми порядочными людьми.
На другой день, часа в три, Катерина Васильевна
приехала к
Вере Павловне.
Приехав к больному в десятом часу вечера, он просидел подле него вместе с
Верою Павловною с полчаса, потом сказал: «Теперь вы,
Вера Павловна, идите отдохнуть. Мы оба просим вас. Я останусь здесь ночевать».
Это принес кондуктор,
Вера Павловна,
приехал с вечерним поездом: говорит, как обещался, так и сделал, для скорости взял извозчика».
Дня через четыре Жюли
приехала к
Вере Павловне и дала довольно много заказов от себя, дала адресы нескольких своих приятельниц, от которых также можно получить заказы.
Рахель и Маша должны заехать на городскую квартиру, собрать оставшиеся там платья и вещи, по дороге заехать к меховщику, которому отданы были на лето шубы
Веры Павловны, потом со всем этим ворохом
приехать на дачу, чтобы Рахель хорошенько оценила и купила все гуртом.
Вот каким образом произошло то, что Полозова познакомилась с
Верой Павловною; она отправилась к ней на другой же день поутру; и Бьюмонт был так заинтересован, что вечером
приехал узнать, как понравилось Катерине Васильевне новое знакомство и новое дело.
Когда мне было лет пять-шесть и я очень шалил,
Вера Артамоновна говаривала: «Хорошо, хорошо, дайте срок, погодите, я все расскажу княгине, как только она
приедет». Я тотчас усмирялся после этой угрозы и умолял ее не жаловаться.
Баадер предлагает, чтобы несколько русских
приехало в Мюнхен учиться и слушать его лекции, чтобы «заполнить пробел, который существует как в России, так и на Западе, послужить примером для Запада и доказать ему (что еще не сделано), что истинная наука не существует без
веры и что истинная
вера не может существовать без науки».
Прочтите речь Наполеона на выставке. Отсюда так и хочется взять его за шиворот. Но что же французы? Где же умы и люди, закаленные на пользу человечества в переворотах общественных? — Тут что-то кроется. Явится новое, неожиданное самим двигателям. В этой одной
вере можно найти некоторое успокоение при беспрестанном недоумении.
Приезжайте сюда и будем толковать, — а писать нет возможности.
1) Михаилом зовут меня, сыном Трофимовым, по прозванию Тебеньков, от роду имею лет, должно полагать, шестьдесят, а доподлинно сказать не умею;
веры настоящей, самой истинной, «старой»; у исповеди и св. причастия был лет восемь тому назад, а в каком селе и у какого священника, не упомню, потому как
приехали мы в то село ночью, и ночью же из него выехали; помню только, что село большое, и указал нам туда дорогу какой-то мужичок деревенский; он же и про священника сказывал.
— Нет уж, спасибо, мой милый, — ответил генерал. — Не люблю я этой машины. Только дрожит и воняет, а радости никакой. Ну, прощай, Верочка. Теперь я буду часто
приезжать, — говорил он, целуя у
Веры лоб и руки.
Близко на шоссе послышались знакомые звуки автомобильного трехтонного рожка. Это подъезжала сестра княгини
Веры — Анна Николаевна Фриессе, с утра обещавшая по телефону
приехать помочь сестре принимать гостей и по хозяйству.
Предание, еще до сих пор свежее между казаками, говорит, что царь Иван Грозный
приезжал на Терек, вызывал с Гребня к своему лицу стариков, дарил им землю по сю сторону реки, увещевал жить в дружбе и обещал не принуждать их ни к подданству, ни к перемене
веры.
Марина(раздумывая).Сколько? Дай бог память… Ты
приехал сюда, в эти края… когда?.. еще жива была
Вера Петровна, Сонечкина мать. Ты при ней к нам две зимы ездил… Ну, значит, лет одиннадцать прошло. (Подумав.) А может, и больше…
— Эх, барин! барин!.. ты грешишь! я видел, как ты
приезжал… и тотчас сел на лошадь и поскакал за тобой следом, чтоб совесть меня после не укоряла… я всё знаю, батюшка! времена тяжкие… да уж Федосей тебя не оставит; где ты, там и я сложу свою головушку; бог велел мне служить тебе, барин; он меня спросит на том свете: служил ли ты
верой и правдой господам своим… а кабы я тебя оставил, что бы мне пришлось отвечать…
Если соседи по временам
приезжали к нам в гости на несколько часов, то
Вера Александровна Борисова, о которой я выше только слегка упомянул,
приезжала к матери и гащевала иногда по целым месяцам.
— Валерьян! — сказала она, взявши его за руки, — поздравь меня, Анета
приехала. Ах, как нам троим будет весело. — С последними словами
Вера потащила студента в гостиную.
Аполлинария Панфиловна. Да ну вас, убирайтесь. Не очень-то в вас нуждаются. Домой-то дорогу я и одна найду. Так
приедете,
Вера Филипповна, в монастырь-то ко всенощной?
Вера Филипповна. Чего ж тебе! Я
приехала молиться, ты тоже; я себя знаю, и ты свое место понимай.
Вера Филипповна.
Приеду непременно.
Гоголь сказал нам, что ему надобно скоро ехать в Петербург, чтоб взять сестер своих из Патриотического института, где они воспитывались на казенном содержании. Мать Гоголя должна была весною
приехать за дочерьми в Москву. Я сам вместе с
Верой сбирался ехать в Петербург, чтоб отвезть моего Мишу в Пажеский корпус, где он был давно кандидатом. Я сейчас предложил Гоголю ехать вместе, и он очень был тому рад.
Осенью 1848 года Гоголь
приехал в Москву. В письмах
Веры Сергеевны к М. Г. Карташевской рассказывается о встречах с ним...
Перед своими именинами, по случаю прекрасной погоды, еще до приезда матери, Гоголь пригласил к себе в сад некоторых дам и особенно просил, чтоб
приехала Ольга Семеновна с
Верой.
Приехав в Берлин, я очень скоро забыл
Веру Николаевну…
Стражбы той
приехало двадцать человек, и хотя все они в разных храбрых уборах, но наших более полусот, и все выспреннею горячею
верой одушевленные, и все они плывут по воде как тюленьки, и хоть их колотушкою по башкам бей, а они на берег к своей святыне достигают, и вдруг, как были все мокренькие, и пошли вперед, что твое камение живо и несокрушимое.
6-го декабря, в Николин день,
приехало сразу много гостей, человек тридцать; играли в винт до поздней ночи, и многие остались ночевать. С утра опять засели за карты, потом обедали, и когда после обеда
Вера пошла к себе в комнату, чтобы отдохнуть от разговоров и от табачного дыма, то и там были гости, и она едва не заплакала с отчаяния. И когда вечером все они стали собираться домой, то от радости, что они наконец уезжают, она сказала...
Раз в неделю, а иногда и чаще,
приезжали гости. Тетя входила к
Вере и говорила...
Барин наш пытал заявлять всем начальникам, что это не разбойник какой, а он
приезжал: «Ну, когда я виноват, говорит, так и спрашивай с меня!..» — так и
веры, паря, никто не хотел иметь.
— Бывает, сударыня, что церковны попы учнут мужикам говорить, а иной раз и сам архиерей
приедет да скажет: «Ваша-де
вера царю не угодна…» Подумайте, каково это слово!..
— Ну, уж сделайте ваше одолжение, — перебил майор, — никогда не пробуйте надо мною двух штук: не совращайте меня в христианскую
веру, потому что я через это против нее больше ожесточаюсь, и не уговаривайте меня вина не пить, потому что я после таких увещаний должен вдвое пить, — это уж у меня такое правило. И притом же мне теперь совсем не до того: пить или не пить, и жить или не жить. Меня теперь занимают дела гораздо более серьезные: я
приехал сюда «по пенсионскому вопросу».
— Да-с; подбираемся-с, подбираемся… и заметьте-с, что довольно дружно один за другим. А ведь в существе нечему здесь много и удивляться: всему этому так надлежало и быть: жили, жили долго и наступила пора давать другим место жить. Это всегда так бывает, что смерти вдруг так и хлынут, будто мешок прорвется. Катерина же Астафьевна, знаете, женщина тучная, с сердцем нетерпячим…
приехала к нам как раз во время похорон
Веры, узнала, что муж в тюрьме, и повезла ногой и руку повесила.
Я в Пожарске.
Приехал я на лошадях вместе с Наташею, которой нужно сделать в городе какие-то покупки. Мы остановились у Николая Ивановича Ликонского, отца
Веры и Лиды. Он врач и имеет в городе обширную практику. Теперь, летом, он живет совсем один в своем большом доме; жена его с младшими детьми гостит тоже где-то в деревне. Николай Иванович — славный старик с интеллигентным лицом и до сих пор интересуется наукой; каждую свободную минуту он проводит в своей лаборатории.
Дали по телефону знать в город, на следующий день
приехали Катя с
Верой.
Без всяких оговорок и смятенья, порывисто, со слезами в голосе, он раскрыл ему свою душу, рассказал про все — сделку с совестью, связь с чужой женой, разрыв, встречу с чудной девушкой и ее смерть, про поворот к простой мужицкой
вере и бессилие свое найти ее, про то чувство, с каким
приехал в Кладенец.
Я счастлив тем, что инстинктивно воздерживался от прямого знакомства с такими"эксцессами"представителей литературы, которой я
приехал служить
верой и правдой. Сколько помню, я не попал ни на один такой безобразный кутеж.
—
Вера Николаевна, вы ничего не имели бы против, если бы на ваше чтение
приехал известный художественный критик C. С. Голоушев.
В Тульской губернии у близких моих родственников было небольшое имение. Молодежь этой семьи деятельно работала в революции, сыновья и дочери то и дело либо сидели в тюрьмах, либо пребывали в ссылке, либо скрывались за границей, либо высылались в родное гнездо под гласный надзор полиции. Однажды летом к одной из дочерей
приехала туда погостить
Вера Ивановна. Место очень ей понравилось, и она решила тут поселиться. Ей отвели клочок земли на хуторе, отстоявшем за полторы версты от усадьбы.