Неточные совпадения
В отношении ко мне самому как познаваемому исчезает объективация, отчуждение, поглощение индивидуального общим, и это
великое преимущество, которое дает надежду, что
познание будет экзистенциальным.
Зачем заботиться о приобретении
познаний, когда наша жизнь и общество в противоборстве со всеми
великими идеями и истинами, когда всякое покушение осуществить какую-нибудь мысль о справедливости, о добре, о пользе общей клеймится и преследуется, как преступление?» «Везде насилия и насилия, стеснения и ограничения, — нигде простора бедному русскому духу.
Оправдание творчества и есть оправдание истории, оправдание культуры, оправдание воинственной правды общественной и любви личной,
познания и поэзии, оправдание наших
великих людей, наших творцов, для которых должно быть найдено место в Царстве Божьем.
Но вот в одно воскресенье, после обеда, в комнате бабушки собираются все учители, два профессора и в присутствии папа и некоторых гостей делают репетицию университетского экзамена, в котором Володя, к
великой радости бабушки, выказывает необыкновенные
познания.
Подумайте:
великий Кеплер говорил, что если бы он мог окинуть взглядом вселенную, но не видал бы жаждущего
познания человека, то он нашел бы свое удивление бесплодным, а я, червяк, без всех решительно сравнений, его ничтожнейший, до сей поры все жил, не видя никого, кому бы мог сказать о том, что я своим окинул взором…
Один знатный иностранец, посещавший Россию во времена Петра
Великого (предоставляю любителям отечественной старины догадаться, кто этот путешественник), рассказывает следующее: «Несмотря на совершенные сим государем преобразования, процесс, посредством коего управляется здешний народ, столь прост, что не требует со стороны администратора ни высокого ума, ни
познаний.
Им казалось, что личность — дурная привычка, от которой пора отстать; они проповедовали примирение со всей темной стороной современной жизни, называя все случайное, ежедневное, отжившее, словом, все, что ни встретится на улице, действительным и, следственно, имеющим право на признание; так поняли они
великую мысль, «что все действительное разумно»; они всякий благородный порыв клеймили названием Schönseeligkeit [прекраснодушие (нем.).], не усвоив себе смысла, в котором слово это употреблено их учителем [«Есть более полный мир с действительностию, доставляемый
познанием ее, нежели отчаянное сознание, что временное дурно или неудовлетворительно, но что с ним следует примириться, потому что оно лучше не может быть».
При этом эта зависимость наиболее
велика, когда речь идет о глубинном
познании духа, смысла и ценности человеческого существования.
Познание есть
великое дерзновение.
— Вы знали его старшего брата? — спросил я. — Он тоже убил себя, отравился цианистым калием. Проповедовал мировую душу, трагическую радость
познания этой души,
великую красоту человеческого существования. Но глаза его были водянисто-светлые, двигались медленно и были как будто пусты. В них была та же жизненная пустота. И он умер, — должен был умереть. Доктор Розанов говорит, на всей их семье типическая печать вырождения… Встало Неведомое и ведет людей, куда хочет!.. Страшно, страшно!
Пассивное рабство у этой «истины» есть
великое препятствие на пути
познания подлинной Истины.
Петр
Великий видел все своими глазами, все знал и рукою верною назначал каждому свое место по старшинству ума, труда,
познаний и душевных достоинств, а не по степени искательства и рода.
И ужаснее всего, что в этом ничем не прикрытом мамонизме век наш видит
великое преимущество
познания истины, освобождения от иллюзий.