Неточные совпадения
Так, например, известно
было, что, находясь при действующей армии провиантмейстером, он довольно непринужденно распоряжался казенною
собственностью и облегчал себя от нареканий собственной совести только тем, что, взирая на солдат, евших затхлый хлеб, проливал обильные слезы.
Больной, озлобленный, всеми забытый, доживал Козырь свой век и на закате дней вдруг почувствовал прилив"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Стал проповедовать, что
собственность есть мечтание, что только нищие да постники взойдут в царство небесное, а богатые да бражники
будут лизать раскаленные сковороды и кипеть в смоле. Причем, обращаясь к Фердыщенке (тогда
было на этот счет просто: грабили, но правду выслушивали благодушно), прибавлял...
— Там, — злобно блестя глазами и иронически улыбаясь, говорил Николай Левин, — там, по крайней мере,
есть прелесть, как бы сказать, геометрическая — ясности, несомненности. Может
быть, это утопия. Но допустим, что можно сделать изо всего прошедшего tabula rasa: [чистую доску, т. е. стереть всё прошлое] нет
собственности, нет — семьи, то и труд устрояется. Но у тебя ничего нет…
― Да я тебе говорю, что это не имеет ничего общего. Они отвергают справедливость
собственности, капитала, наследственности, а я, не отрицая этого главного стимула (Левину
было противно самому, что он употреблял такие слова, но с тех пор, как он увлекся своею работой, он невольно стал чаще и чаще употреблять нерусские слова), хочу только регулировать труд.
Он знал, что у ней
есть муж, но не верил в существование его и поверил в него вполне, только когда увидел его, с его головой, плечами и ногами в черных панталонах; в особенности когда он увидал, как этот муж с чувством
собственности спокойно взял ее руку.
Яков
был крепостной, весьма усердный и преданный человек; он, как и все хорошие приказчики,
был до крайности скуп за своего господина и имел о выгодах господских самые странные понятия. Он вечно заботился о приращении
собственности своего господина на счет
собственности госпожи, стараясь доказывать, что необходимо употреблять все доходы с ее имений на Петровское (село, в котором мы жили). В настоящую минуту он торжествовал, потому что совершенно успел в этом.
— Создателем действительных культурных ценностей всегда
был инстинкт
собственности, и Маркс вовсе не отрицал этого. Все великие умы благоговели пред
собственностью, как основой культуры, — возгласил доцент Пыльников, щупая правой рукою графин с водой и все размахивая левой, но уже не с бумажками в ней, а с какой-то зеленой книжкой.
«Разночинец — выродился, — соображал Самгин. — Он
был хорош рядом с дворянином, но не с купцом. Для того, чтоб достичь равенства с дворянином, необходимо иметь земельную
собственность. Равенство с буржуа достижимо гораздо легче».
— Если успею, — сказал Самгин и, решив не завтракать в «Московской», поехал прямо с вокзала к нотариусу знакомиться с завещанием Варвары. Там его ожидала неприятность: дом
был заложен в двадцать тысяч частному лицу по первой закладной. Тощий, плоский нотариус, с желтым лицом, острым клочком седых волос на остром подбородке и красненькими глазами окуня, сообщил, что залогодатель готов приобрести дом в
собственность, доплатив тысяч десять — двенадцать.
Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою
собственность, а может
быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.
[
Собственность есть кража (франц.).]
— Да нет же. Вы поймите, что земля не может
быть предметом
собственности отдельных лиц.
В этот год еще в университете он прочел «Социальную статику» Спенсера, и рассуждения Спенсера о земельной
собственности произвели на него сильное впечатление, в особенности потому, что он сам
был сын большой землевладелицы.
Он в первый раз понял тогда всю жестокость и несправедливость частного землевладения и,
будучи одним из тех людей, для которых жертва во имя нравственных требований составляет высшее духовное наслаждение, он решил не пользоваться правом
собственности на землю и тогда же отдал доставшуюся ему по наследству от отца землю крестьянам.
Теперь, сделавшись по наследству большим землевладельцем, он должен
был одно из двух: или отказаться от своей
собственности, как он сделал это десять лет тому назад по отношению 200 десятин отцовской земли, или молчаливым соглашением признать все свои прежние мысли ошибочными и ложными.
Письмо это
было и приятно и неприятно Нехлюдову, Приятно
было чувствовать свою власть над большою
собственностью и неприятно
было то, что во время своей первой молодости он
был восторженным последователем Герберта Спенсера и в особенности, сам
будучи большим землевладельцем,
был поражен его положением в «Social statics» о том, что справедливость не допускает частной земельной
собственности.
Виноградари вообразили себе, что сад, в который они
были посланы для работы на хозяина,
был их
собственностью; что всё, что
было в саду, сделано для них, и что их дело только в том, чтобы наслаждаться в этом саду своею жизнью, забыв о хозяине и убивая тех, которые напоминали им о хозяине и об их обязанностях к нему.
— Не может земля
быть предметом
собственности, не может она
быть предметом купли и продажи, как вода, как воздух, как лучи солнца.
— Не понимаю, а если понимаю, то не согласен. Земля не может не
быть чьей-нибудь
собственностью. Если вы ее разделите, — начал Игнатий Никифорович с полной и спокойной уверенностью о том, что Нехлюдов социалист и что требования теории социализма состоят в том, чтобы разделить всю землю поровну, а что такое деление очень глупо, и он легко может опровергнуть его, — если вы ее нынче разделите поровну, завтра она опять перейдет в руки более трудолюбивых и способных.
Главное же
было то, что он отказывался от пользования правом земельной
собственности.
— Никто и не думает делить землю поровну, земля не должна
быть ничьей
собственностью, не должна
быть предметом купли и продажи или займа.
— Право
собственности прирожденно человеку. Без права
собственности не
будет никакого интереса в обработке земли. Уничтожьте право
собственности, и мы вернемся к дикому состоянию, — авторитетно произнес Игнатий Никифорович, повторяя тот обычный аргумент в пользу права земельной
собственности, который считается неопровержимым и состоит в том, что жадность к земельной
собственности есть признак ее необходимости.
Главное же — ты должен обдумать свою жизнь и решить, что ты
будешь делать с собой, и соответственно этому и распорядиться своей
собственностью.
С прямотой и решительностью молодости он не только говорил о том, что земля не может
быть предметом частной
собственности, и не только в университете писал сочинение об этом, но и на деле отдал тогда малую часть земли (принадлежавшей не его матери, а по наследству от отца ему лично) мужикам, не желая противно своим убеждениям владеть землею.
Правда, что после военной службы, когда он привык проживать около двадцати тысяч в год, все эти знания его перестали
быть обязательными для его жизни, забылись, и он никогда не только не задавал себе вопроса о своем отношении к
собственности и о том, откуда получаются те деньги, которые ему давала мать, но старался не думать об этом.
Если в буржуазном капиталистическом обществе мнение людей определялось их
собственностью и материальным положением, то это менее всего значит, что это мнение
было индивидуальным и персональным.
Но
есть иллюзия в его мысли, что пролетариату открыта бесконечность, потому что он свободен от
собственности.
— Какое трех! Больше, больше, — вскинулся Митя, — больше шести, больше десяти может
быть. Я всем говорил, всем кричал! Но я решился, уж так и
быть, помириться на трех тысячах. Мне до зарезу нужны
были эти три тысячи… так что тот пакет с тремя тысячами, который, я знал, у него под подушкой, приготовленный для Грушеньки, я считал решительно как бы у меня украденным, вот что, господа, считал своим, все равно как моею
собственностью…
Никто не занимался ни огородничеством, ни хлебопашеством, никто не сеял, не жал и не собирал в житницы, но все строили дома, хотя бы и в долг; все надеялись на то, что пост Ольги в конце концов
будет городом и захваченная земля перейдет в
собственность, после чего ее можно
будет выгодно продать.
«Люди
были, как животные. Они перестали
быть животными, когда мужчина стал ценить в женщине красоту. Но женщина слабее мужчины силою; а мужчина
был груб. Все тогда решалось силою. Мужчина присвоил себе женщину, красоту которой стал ценить. Она стала
собственностью его, вещью его. Это царство Астарты.
Андрей Гаврилович, изумленный неожиданным запросом, в тот же день написал в ответ довольно грубое отношение, в коем объявлял он, что сельцо Кистеневка досталось ему по смерти покойного его родителя, что он владеет им по праву наследства, что Троекурову до него дела никакого нет и что всякое постороннее притязание на сию его
собственность есть ябеда и мошенничество.
Мы хотим только указать, что мещанство, напротив, ни к чему не обязывает, ни даже к военной службе, если только
есть охотники, то
есть обязывает, per fas et nefas, [правдою и неправдою (лат.).] иметь
собственность.
Какие же подарки могли стать рядом с таким праздником, — я же никогда не любил вещей, бугор
собственности и стяжания не
был у меня развит ни в какой возраст, — усталь от неизвестности, множество свечек, фольги и запах пороха!
Рыцарь
был больше он сам, больше лицо и берег, как понимал, свое достоинство, оттого-то он, в сущности, и не зависел ни от богатства, ни от места; его личность
была главное; в мещанине личность прячется или не выступает, потому что не она главное: главное — товар, дело, вещь, главное —
собственность.
Он даже назывался так, что часовой во Владимире посадил его в караульню за его фамилию. Поздно вечером шел он, завернутый в шинель, мимо губернаторского дома, в руке у него
был ручной телескоп, он остановился и прицелился в какую-то планету; это озадачило солдата, вероятно считавшего звезды казенной
собственностью.
Всякому хотелось узнать тайну; всякий подозревал друг друга, а главное, всякий желал овладеть кубышкой врасплох, в полную
собственность, так чтоб другим ничего не досталось. Это клало своеобразную печать на семейные отношения. Снаружи все смотрело дружелюбно и даже слащаво; внутри кипела вражда. По-видимому, дядя Григорий Павлыч
был счастливее сестер и даже знал более или менее точно цифру капитала, потому что Клюквин
был ему приятель.
Но думать
было некогда, да и исхода другого не предстояло. На другой день, ранним утром, муж и жена отправились в ближайший губернский город, где живо совершили купчую крепость, которая навсегда передала Щучью-Заводь в
собственность Анфисы Порфирьевны. А по приезде домой, как только наступила ночь, переправили Николая Абрамыча на жительство в его бывшую усадьбу.
В числе крестьян заболотской вотчины, перешедших в
собственность матушки,
был один, по фамилии Бодрецов, которого называли «барином».
Никакой связи с этой
собственностью не
было.
Но феноменальный, эмпирический мир не
есть моя
собственность, он экстериоризирован в отношении меня, и он меня внешне насилует, и я не микрокосм, каким должен
быть, солнце светит извне.
Но
собственность меня интересует исключительно как независимость, которая, впрочем, у меня
была очень относительной.
У Макса Штирнера в его «Единственном и его
собственности»
есть доля истины.
В ревности
есть инстинкт
собственности и господства, но в состоянии унижения.
Но я согласен подчиниться и слиться лишь с той природой и тем обществом, которые
будут моей
собственностью, которые войдут в мой микрокосм или в меня, как микрокосм.
У меня
было всегда странное отношение к
собственности.
Сильное чувство
собственности у меня
было только на предметы потребления, особенно на книги, на мой письменный стол, на одёжу.
Весь мир должен
быть моей
собственностью, и ничто не должно
быть внешним, внеположным для меня, экстериоризированным, все должно
быть во мне.
Макс Штирнер
был прав, когда говорил, что весь мир
есть «
собственность» «единственного», то
есть меня.
После войны 1812 года, как только стали возвращаться в Москву москвичи и начали разыскивать свое разграбленное имущество, генерал-губернатор Растопчин издал приказ, в котором объявил, что «все вещи, откуда бы они взяты ни
были, являются неотъемлемой
собственностью того, кто в данный момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только один раз в неделю, в воскресенье, в одном только месте, а именно на площади против Сухаревской башни».
Были два дня, когда уверенность доктора пошатнулась, но кризис миновал благополучно, и девушка начала быстро поправляться. Отец радовался, как ребенок, и со слезами на глазах целовал доктора. Устенька тоже смотрела на него благодарными глазами. Одним словом, Кочетов чувствовал себя в классной больше дома, чем в собственном кабинете, и его охватывала какая-то еще не испытанная теплота. Теперь Устенька казалась почти родной, и он смотрел на нее с чувством
собственности, как на отвоеванную у болезни жертву.