Неточные совпадения
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь
в тех летах,
в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь
в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные
в своих понятиях, сердца, развращенные
в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых
дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на
дружбу походила б. Имей к нему
дружбу, которая на любовь бы походила. Это
будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете
в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее
быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и
будете оба совершенно благополучны.
Заключали союзы, объявляли войны, мирились, клялись друг другу
в дружбе и верности, когда же лгали, то прибавляли «да
будет мне стыдно» и
были наперед уверены, что «стыд глаза не выест».
— Вы найдете опору, ищите ее не во мне, хотя я прошу вас верить
в мою
дружбу, — сказала она со вздохом. — Опора наша
есть любовь, та любовь, которую Он завещал нам. Бремя Его легко, — сказала она с тем восторженным взглядом, который так знал Алексей Александрович. — Он поддержит вас и поможет вам.
Смутное сознание той ясности,
в которую
были приведены его дела, смутное воспоминание о
дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось
в общее впечатление радостного чувства жизни. Чувство это
было так сильно, что он невольно улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее
в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при падении, и, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всею грудью.
И действительно, она
в тот же день приехала к Анне; но тон ее
был уже совсем не тот, как прежде. Она, очевидно, гордилась своею смелостью и желала, чтоб Анна оценила верность ее
дружбы. Она пробыла не более десяти минут, разговаривая о светских новостях, и при отъезде сказала...
— Очень, очень рада, — повторила она, и
в устах ее для Левина эти простые слова почему-то получили особенное значение. — Я вас давно знаю и люблю и по
дружбе со Стивой и за вашу жену… я знала ее очень мало времени, но она оставила во мне впечатление прелестного цветка, именно цветка. И она уж скоро
будет матерью!
Влиянию его содействовало: его богатство и знатность; прекрасное помещение
в городе, которое уступил ему старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми делами и учредивший процветающий банк
в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни;
дружба с губернатором, который
был товарищем, и еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более всего — простые, ровные ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой гордости.
Он наскоро выхлебнул чашку, отказался от второй и ушел опять за ворота
в каком-то беспокойстве: явно
было, что старика огорчало небрежение Печорина, и тем более, что он мне недавно говорил о своей с ним
дружбе и еще час тому назад
был уверен, что он прибежит, как только услышит его имя.
Мы друг друга скоро поняли и сделались приятелями, потому что я к
дружбе неспособен: из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них
в этом себе не признается; рабом я
быть не могу, а повелевать
в этом случае — труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать; да притом у меня
есть лакеи и деньги!
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать публике сердечные тайны человека, которого я никогда не знал. Добро бы я
был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз
в моей жизни на большой дороге; следовательно, не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною
дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
— Но знаете ли, что такого рода покупки, я это говорю между нами, по
дружбе, не всегда позволительны, и расскажи я или кто иной — такому человеку не
будет никакой доверенности относительно контрактов или вступления
в какие-нибудь выгодные обязательства.
Впрочем, дело кончилось между ними самой тесной
дружбой: дядя лысый Пимен держал
в конце деревни знаменитый кабак, которому имя
было «Акулька»;
в этом заведенье видели их все часы дня.
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно
в том уверить,
В чем все уверены давно,
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не
было и нет
У девочки
в тринадцать лет!
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И
дружба тяжкая мужей!
Нет: рано чувства
в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго
былиПредмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и
дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он
был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и саблю, и свинец.
Но
дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя.
Мы все глядим
в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно,
Нам чувство дико и смешно.
Сноснее многих
был Евгений;
Хоть он людей, конечно, знал
И вообще их презирал, —
Но (правил нет без исключений)
Иных он очень отличал
И вчуже чувство уважал.
Она полагала, что
в ее положении — экономки, пользующейся доверенностью своих господ и имеющей на руках столько сундуков со всяким добром,
дружба с кем-нибудь непременно повела бы ее к лицеприятию и преступной снисходительности; поэтому, или, может
быть, потому, что не имела ничего общего с другими слугами, она удалялась всех и говорила, что у нее
в доме нет ни кумовьев, ни сватов и что за барское добро она никому потачки не дает.
Затем, немедленно и чуть не вслух, прошепталаРаскольникову, что действительно странно
было бы уважаемому и солидному человеку, как Петр Петрович, попасть
в такую «необыкновенную компанию», несмотря даже на всю его преданность ее семейству и на старую
дружбу его с ее папенькой.
Самгину
было приятно, что этот очень сытый человек встревожен. У него явилась забавная мысль: попросить Митрофанова, чтоб он навел воров на квартиру патрона. Митрофанов мог бы сделать это, наверное, он
в дружбе с ворами. Но Самгин тотчас же смутился...
Борис бегал
в рваных рубашках, всклоченный, неумытый. Лида одевалась хуже Сомовых, хотя отец ее
был богаче доктора. Клим все более ценил
дружбу девочки, — ему нравилось молчать, слушая ее милую болтовню, — молчать, забывая о своей обязанности говорить умное, не детское.
— Вы, Клим Иванович, с теткой
в дружбе, а у меня к вам…
есть… какое-то чувство… близости.
Но еще более неприятные полчаса провел он с Макаровым. Этот явился рано утром, когда Самгин
пил кофе, слушая умиленные рассказы Анфимьевны о защитниках баррикады: ночами они посменно грелись у нее
в кухне, старуха
поила их чаем и вообще жила с ними
в дружбе.
Положим, это
было бы физически и возможно, но ей морально невозможен отъезд: сначала она пользовалась только прежними правами
дружбы и находила
в Штольце, как и давно, то игривого, остроумного, насмешливого собеседника, то верного и глубокого наблюдателя явлений жизни — всего, что случалось с ними или проносилось мимо их, что их занимало.
— Знаю, чувствую… Ах, Андрей, все я чувствую, все понимаю: мне давно совестно жить на свете! Но не могу идти с тобой твоей дорогой, если б даже захотел… Может
быть,
в последний раз
было еще возможно. Теперь… (он опустил глаза и промолчал с минуту) теперь поздно… Иди и не останавливайся надо мной. Я стою твоей
дружбы — это Бог видит, но не стою твоих хлопот.
Злые языки воспользовались
было этим и стали намекать на какую-то старинную
дружбу, на поездку за границу вместе; но
в отношениях ее к нему не проглядывало ни тени какой-нибудь затаившейся особенной симпатии, а это бы прорвалось наружу.
— Не говори, не говори! — остановила его она. — Я опять, как на той неделе,
буду целый день думать об этом и тосковать. Если
в тебе погасла
дружба к нему, так из любви к человеку ты должен нести эту заботу. Если ты устанешь, я одна пойду и не выйду без него: он тронется моими просьбами; я чувствую, что я заплачу горько, если увижу его убитого, мертвого! Может
быть, слезы…
— Все равно, я сказала бы вам, Иван Иванович. Это не для вас нужно
было, а для меня самой… Вы знаете, как я дорожила вашей
дружбой: скрыть от вас — это
было бы мукой для меня. — Теперь мне легче — я могу смотреть прямо вам
в глаза, я не обманула вас…
— Ну, я боролся что
было сил во мне, — ты сама видела, — хватался за всякое средство, чтоб переработать эту любовь
в дружбу, но лишь пуще уверовал
в невозможность
дружбы к молодой, прекрасной женщине — и теперь только вижу два выхода из этого положения…
Вера
была невозмутимо равнодушна к нему: вот
в чем он убедился и чему покорялся, по необходимости. Хотя он сделал успехи
в ее доверии и
дружбе, но эта
дружба была еще отрицательная, и доверие ее состояло только
в том, что она не боялась больше неприличного шпионства его за собой.
Но бабушка, по-женски, проникла
в секрет их взаимных отношений и со вздохом заключила, что если тут и
есть что-нибудь, то с одной только стороны, то
есть со стороны лесничего, а Вера платила ему просто
дружбой или благодарностью, как еще вернее догадалась Татьяна Марковна, за «баловство».
Это проведала княгиня через князя Б. П.…И твоя Софья страдает теперь вдвойне: и оттого, что оскорблена внутренно — гордости ее красоты и гордости рода нанесен удар, — и оттого, что сделала… un faux pas и, может
быть, также немного и от того чувства, которое ты старался пробудить — и успел, а я, по
дружбе к тебе, поддержал
в ней…
И нельзя
было не открыть: она дорожила прелестью его
дружбы и не хотела красть уважения. Притом он сделал ей предложение. Но все же он знает ее «грех», — а это тяжело. Она стыдливо клонила голову и избегала глядеть ему прямо
в глаза.
— Я, может
быть, объясню вам… И тогда мы простимся с вами иначе, лучше, как брат с сестрой, а теперь… я не могу! Впрочем, нет! — поспешно заключила, махнув рукой, — уезжайте! Да окажите
дружбу, зайдите
в людскую и скажите Прохору, чтоб
в пять часов готова
была бричка, а Марину пошлите ко мне. На случай, если вы уедете без меня, — прибавила она задумчиво, почти с грустью, — простимтесь теперь! Простите меня за мои странности… (она вздохнула) и примите поцелуй сестры…
Она платила ему такой же
дружбой, но
в тоне ее
было больше живости и короткости. Она даже брала над ним верх, чем, конечно,
была обязана бойкому своему нраву.
Не полюбила она его страстью, — то
есть физически: это зависит не от сознания, не от воли, а от какого-то нерва (должно
быть, самого глупого, думал Райский, отправляющего какую-то низкую функцию, между прочим влюблять), и не как друга только любила она его, хотя и называла другом, но никаких последствий от
дружбы его для себя не ждала, отвергая, по своей теории, всякую корыстную
дружбу, а полюбила только как «человека» и так выразила Райскому свое влечение к Тушину и
в первом свидании с ним, то
есть как к «человеку» вообще.
— Один ты заперла мне: это взаимность, — продолжал он. — Страсть разрешается путем уступок, счастья, и обращается там, смотря по обстоятельствам, во что хочешь:
в дружбу, пожалуй,
в глубокую, святую, неизменную любовь — я ей не верю, — но во что бы ни
было, во всяком случае,
в удовлетворение,
в покой… Ты отнимаешь у меня всякую надежду… на это счастье… да?
— Вот уж и испугалась моей жертвы! Хорошо, изволь: принеси и ты две маленькие жертвы, чтоб не обязываться мной. Ведь ты не допускаешь
в дружбе одолжений: видишь, я вхожу
в твою теорию, мы
будем квиты.
К бабушке он питал какую-то почтительную, почти благоговейную
дружбу, но пропитанную такой теплотой, что по тому только, как он входил к ней, садился, смотрел на нее, можно
было заключить, что он любил ее без памяти. Никогда, ни
в отношении к ней, ни при ней, он не обнаружил, по своему обыкновению, признака короткости, хотя
был ежедневным ее гостем.
Версилов еще недавно имел огромное влияние на дела этого старика и
был его другом, странным другом, потому что этот бедный князь, как я заметил, ужасно боялся его, не только
в то время, как я поступил, но, кажется, и всегда во всю
дружбу.
Я думал, судя по прежним слухам, что слово «чай» у моряков
есть только аллегория, под которою надо разуметь пунш, и ожидал, что когда офицеры соберутся к столу, то начнется авральная работа за пуншем, загорится живой разговор, а с ним и носы, потом кончится дело объяснениями
в дружбе, даже объятиями, — словом, исполнится вся программа оргии.
Дружба, как бы она ни
была сильна, едва ли удержит кого-нибудь от путешествия. Только любовникам позволительно плакать и рваться от тоски, прощаясь, потому что там другие двигатели: кровь и нервы; оттого и боль
в разлуке.
Дружба вьет гнездо не
в нервах, не
в крови, а
в голове,
в сознании.
Да мне кажется, если б я очутился
в таком уголке, где не заметил бы ни малейшей вражды, никаких сплетней, а видел бы только любовь да
дружбу, невозмутимый мир, всеобщее друг к другу доверие и воздержание, я бы перепугался, куда это я заехал: все думал бы, что это недаром, что тут что-нибудь да
есть другое…
Оставаться
в Узле, на развалинах погибшей пансионской
дружбы,
было выше даже ее сил, и она решилась отдохнуть на лоне природы.
А дело, кажется,
было ясно как день: несмотря на самую святую
дружбу, несмотря на пансионские воспоминания и также на то, что
в минуту жизни трудную Агриппина Филипьевна перехватывала у Хионии Алексеевны сотню-другую рублей, — несмотря на все это, Агриппина Филипьевна держала Хионию Алексеевну
в известной зависимости, хотя эта зависимость и выражалась
в самой мягкой, дружеской форме.
Эта докторша
была одних лет с Анной Федоровной и большая ее приятельница, сам же доктор вот уже с год заехал куда-то сперва
в Оренбург, а потом
в Ташкент, и уже с полгода как от него не
было ни слуху ни духу, так что если бы не
дружба с госпожою Красоткиной, несколько смягчавшая горе оставленной докторши, то она решительно бы истекла от этого горя слезами.
Другом тоже я ее не
был ни разу, ни одного дня: гордая женщина
в моей
дружбе не нуждалась.
Расставаясь с ним, Дерсу
в знак
дружбы подарил ему ту самую бутылку, которую я бросил на Ли-Фудзине. Надо
было видеть, с какой довольной улыбкой таз принял от него этот подарок.
Отставной студентишка без чина, с двумя грошами денег, вошел
в дружбу с молодым, стало
быть, уж очень важным, богатым генералом и подружил свою жену с его женою: такой человек далеко пойдет.
Тогда ему
было лет 50, и это
было лет за 20 слишком до того времени, как мы видим его дочь, вошедшую
в дружбу с Верой Павловною.
«Разве по натуре человека привязанность ослабевает, а не развивается временем? Когда
дружба крепче и милее, через неделю, или через год, или через двадцать лет после того, как началась? Надобно только, чтобы друзья сошлись между собою удачно, чтобы
в самом деле они годились
быть друзьями между собою».