Неточные совпадения
Россия
была внутренне слишком разодрана и поглощена мелочными политическими
распрями, партийными счетами, групповыми социальными антагонизмами, закрывавшими всякие большие мировые, исторические перспективы.
Я всегда думал, что
распря России и Польши
есть, прежде всего,
распря души православной и души католической.
По сравнению с этой перспективой вся мировая война
есть лишь семейная
распря.
Я знала, что у него с отцом
распря, и всегда
была и до сих пор тоже уверена, что он
был обижен отцом.
В его любящей, покойной и снисходительной душе исчезали угловатые
распри и смягчался крик себялюбивой обидчивости. Он
был между нами звеном соединения многого и многих и часто примирял в симпатии к себе целые круги, враждовавшие между собой, и друзей, готовых разойтиться. Грановский и Белинский, вовсе не похожие друг на друга, принадлежали к самым светлым и замечательным личностям нашего круга.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев
будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки
были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он,
распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан
был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
У меня
есть настоящее отвращение к богословско-догматическим
распрям.
Так, необычайные, почти космические, размеры приобретала
распря Белого с Блоком, хотя за ней скрыты чувства, в которых ничего космического не
было.
Но
распря Творца и творения не может
быть прекращена и разрешена свободой творения, так как свобода эта утеряна в грехопадении.
Минуты подобного нравственного разложения, минуты, когда в обществе растет запрос на
распрю, клевету и предательство, могут
быть названы самыми скорбными в жизни убежденного писателя.
Содержание их вечно юно, и одни только формы у них стареют, и мы легко можем открыть в этих формах идею и убедиться, что философская истина не
есть что-нибудь отдельное и чуждое мировой жизни, и что она в ней проявлена, по крайней мере, как
распря.
— Ну, стало
быть, у мертвого у него живот
расперло, вот как, милая: у мертвого. Это верно!
Арина Петровна сидит в своем кресле и вслушивается. И сдается ей, что она все ту же знакомую повесть слышит, которая давно, и не запомнит она когда, началась. Закрылась
было совсем эта повесть, да вот и опять, нет-нет, возьмет да и раскроется на той же странице. Тем не менее она понимает, что подобная встреча между отцом и сыном не обещает ничего хорошего, и потому считает долгом вмешаться в
распрю и сказать примирительное слово.
Не
будь его, сей
распри бы не разыграться.
Такова
была величайшая из
распрей на старогородской поповке.
Гез
был в смокинге. Его безукоризненной, в смысле костюма, внешности дико противоречила пьяная судорога лица. Он
был тяжело, головокружительно пьян. Подойдя так близко, что я, встав, отодвинулся, опасаясь неустойчивости его тела, Гез оперся правой рукой о стол, а левой подбоченился. Он нервно дышал, стараясь стоять прямо, и сохранял равновесие при качке тем, что сгибал и
распрямлял колено. На мою занятость письмом Гез даже не обратил внимания.
Так же себя держали Колобовы, Савины и Пазухины, перешедшие в единоверие, когда австрийские архиереи
были переловлены и рассажены по православным монастырям, а без них в раскольничьем мире, имевшем во главе старцев и стариц, начались бесконечные междоусобия, свары и
распри.
Вместо прежней, исторической
распри, которую желали устранить, но к которой так или иначе успели уже приглядеться, явится
распря новая, которая тем менее доступна
будет соглашениям, что в основание ее, положим, неправильно, но непременно, лягут слова: преднамеренность и обман.
Поводок
был обыкновенный, то
есть шелковый, и щуренок легко бы его перегрыз, но должно предположить, что окунь, который
был для него несколько велик, так
распер ему пасть или горло, что он не мог сжать рта и что именно в этом положении схватила его поперек большая щука, от чего рот щуренка разинулся еще больше.
Близ рубежа чужой земли
Аулы мирные цвели,
Гордились дружбою взаимной;
Там каждый путник находил
Ночлег и пир гостеприимный;
Черкес счастлив и волен
был.
Красою чудной за горами
Известны
были девы их,
И старцы с белыми власами
Судили
распри молодых,
Весельем песни их дышали!
Они тогда еще не знали
Ни золота, ни русской стали!
— Верно, прежде
была какая-нибудь
распря.
Она не обращала уже теперь никакого внимания на оскорбления Василисы и Дарьи; ей нипочем
были и побои Григорья и
распри всего семейства.
Но выбор его объясняется, конечно, отношениями Византии, которая
была тогда в самом разгаре своей вековой
распри с Римом.
Если ж ты
Своей душой, миролюбиво-мудрой,
Столь ведомой наместнику Христа,
Как он, о царь, скорбишь о разделенье
Родных церквей — он через нас готов
Войти с твоим священством в соглашенье,
Да прекратится
распря прежних лет
И
будет вновь единый пастырь стаду
Единому!
Я узнал об этом сначала через донесение прислуги, для которой хозяйские контры на самых первых порах при занятии дачи представляли много захватывающего интереса, а потом я сам услыхал
распрю в фазе ее наивысшего развития, когда спор
был перенесен из комнат под открытое небо.
Нам казалось, что у него
была с богом некая тёмная
распря, видимо, мало понятная и самому старику.
Андрюшина хрестоматия
была несомненно-толстая, ее
распирало Багровым-внуком и Багровым-дедом, и лихорадящей матерью, дышащей прямо в грудь ребенку, и всей безумной любовью этого ребенка, и ведрами рыбы, ловимой дурашливым молодым отцом, и «Ты опять не спишь?» — Николенькой, и всеми теми гончими и борзыми, и всеми лирическими поэтами России.
Не знаю, остался ли он и позднее в таких же чувствах к памяти Герцена, но его разносы дали мне тогда оселок того, как наши эмигранты способны
были затевать и поддерживать бесконечные
распри, дрязги, устную и печатную перебранку.
Так обе веры
были взаимно порицаемы, а последствием этого выходили стычки и «камнеметание», заканчивавшиеся иногда разбитием окон с обеих сторон. В заключение же всей этой духовной
распри Гиезий, как непосредственный виновник столкновений,
был «начален» веревкою и иногда ходил дня по три согнувшись.
Когда я ложился спать, Зиночка, по обыкновению, зашла в детскую узнать, не уснул ли я в одежде и молился ли богу. Я посмотрел на ее хорошенькое, счастливое лицо и ухмыльнулся. Тайна
распирала меня и просилась наружу. Нужно
было намекнуть и насладиться эффектом.
На шияновском дворе, который
был удален от всякого шума, Гиезий прежде всего впал в
распри с теми поморами, окно которых выходило на их совместную навозную кучу, разделявшую «их согласия».
Педагог сам, своею собственною персоною, сделался предметом
распри между отцом, который его гнал, и сыном, который за него заступался. Победить, конечно, должен
был генерал, но тут замечательно то, что он довел свои гонения на педагога до такого дикого злорадства, что разыскал и противопоставил ему нарочитого супостата. Это и
был любопытнейший экземпляр нигилиста тридцатых годов. Генерал дал ему волю сколько возможно вредить доброму влиянию воспитателя филаретовской заправки.
Все это совершилось так неожиданно и скоро, что Марья Матвеевна не успела прийти в себя, как ей уже надо
было хлопотать о похоронах мужа. В этих грустных хлопотах она даже совсем не обратила должного внимания на слова Егорки, который через час после смерти Сафроныча бегал заказывать гроб и принес странное известие, что «немец на старом дворе отбил ворота», из-за которых шла долгая
распря, погубившая и Пекторалиса и Сафроныча.
Но Федор не мог выговорить ни одного слова, так его
распирало после обеда. Сытость
была неприятная, тяжелая, и, чтобы развлечь себя, он стал осматривать сапог на своей левой ноге.
В то отдаленное время в Византии, или в нынешнем Константинополе, и во всем царстве Византийском
было много споров о вере и благочестии, и за этими спорами у людей разгорались страсти, возникали
распри и ссоры, а от этого выходило, что хотя все заботились о благочестии, но на самом деле не
было ни мира, ни благочестия.
Странно
было глядеть, как он, статный и солидный, бухал владыке земные поклоны и как однажды, после одной слишком громкой
распри с дьяконом Евлампием Авдиесовым, стоял два часа на коленях, по приказу отца благочинного.
Пошла как-то коровка в господские луга — на тихие берега, нажралась сырого клевера по горло, брюхо-то у ей, милые мои, и
расперло… Завертелась бабка, — без коровки-то зябко, кликнула кузнеца, черного молодца… Колол он корову шилом, кормил сырым мылом, — лекарь
был хоть куда, нашему полковому под кадриль. Да коровка-то, дура, упрямая
была, — взяла да и померла.
И так до позднего вечера, когда вся эта меняющаяся каждый час толпа людей, живущих сегодняшним днём, так как завтра их
быть может ожидает могила, перекочёвывает в сад Гамартели под Корейской башней, угрюмо поднимающейся к небу и как бы сообщающей ему свои вековые воспоминания о других более ранних кровавых
распрях людей.
В доме посадника еще никто не знал о происшедшей
распре жениха с отцом невесты, а потому по обычному порядку в дом к нему собрались на свадебные посиделки девушки — подруги невесты, которая еще убиралась и не выходила в приемную светлицу. Гостьи, разряженные в цветные повязки, с розовыми лентами в косицах и в парчовых сарафанах,
пели, резвились и играли в разные игры, ожидая ее.
Начались проекты преобразований с планами новых регламентов, но
распри академиков, разделившихся на две партии, русскую и немецкую,
были до того перепутаны, что даже человеку более опытному едва ли
было возможно доискаться истины. Все это сразу охладило пыл нового президента.
— Да, да, раз мама нам всегда позволяла это, вы не смеете нам запрещать! — вторила ей младшая. В те минуты жизни, когда девочки «ополчались», по их же собственному выражению, на кого бы то ни
было,
распри между ними забывались мгновенно.
Так, например, можно бы попытаться доказать ему, что если бы епископы ездили почаще и попроще — без больших сборов и торжественных оповещений о том, что они «скоро
будут и непременно прибудут», то завязывающиеся у духовенства
распри с мирянами не тянулись бы до тех пор, пока им угрожал ожидаемый наезд.
Моя жажда беспредельной свободы должна
быть понята как моя
распря с миром, а не с Богом.