Неточные совпадения
— Ведь вот, — говорил Катавасов, по привычке, приобретенной
на кафедре, растягивая свои слова, — какой
был способный малый наш приятель Константин Дмитрич. Я говорю про отсутствующих, потому что его уж нет. И науку любил тогда, по
выходе из университета, и интересы имел человеческие; теперь же одна половина его способностей направлена
на то, чтоб обманывать себя, и другая — чтоб оправдывать этот обман.
На выходе из беседки Алексей Александрович, так же как всегда, говорил со встречавшимися, и Анна должна
была, как и всегда, отвечать и говорить; но она
была сама не своя и как во сне шла под-руку с мужем.
Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при
выходе на улицу, ему непременно надо
было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной
на лестницу.
— Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что, если бы, например,
на моем месте случился Наполеон и не
было бы у него, чтобы карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан, а
была бы вместо всех этих красивых и монументальных вещей просто-запросто одна какая-нибудь смешная старушонка, легистраторша, которую еще вдобавок надо убить, чтоб из сундука у ней деньги стащить (для карьеры-то, понимаешь?), ну, так решился ли бы он
на это, если бы другого
выхода не
было?
Действия этой женщины не интересовали его, ее похвалы Харламову не возбуждали ревности. Он
был озабочен решением вопроса: какие перспективы и пути открывает пред ним война? Она поставила под ружье такое количество людей, что, конечно, продлится недолго, — не хватит средств воевать года. Разумеется, Антанта победит австро-германцев. Россия получит
выход в Средиземное море, укрепится
на Балканах. Все это — так, а — что выиграет он? Твердо, насколько мог, он решил: поставить себя
на видное место. Давно пора.
Дойдя до конца проспекта, он увидал, что
выход ко дворцу прегражден двумя рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он остановился с края фронта, внимательно разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких.
Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался в стену здания
на углу Невского, правый — в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч людей, стоявших
на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
— Продолжай, — предложила Марина. Она
была уже одета к
выходу — в шляпке, в перчатке по локоть
на левой руке, а в правой кожаный портфель, свернутый в трубку; стоя пред нею, Попов лепил пальцами в воздухе различные фигуры, точно беседуя с глухонемой.
— Ты сказал давеча, что у меня лицо не совсем свежо, измято, — продолжал Обломов, — да, я дряблый, ветхий, изношенный кафтан, но не от климата, не от трудов, а от того, что двенадцать лет во мне
был заперт свет, который искал
выхода, но только жег свою тюрьму, не вырвался
на волю и угас. Итак, двенадцать лет, милый мой Андрей, прошло: не хотелось уж мне просыпаться больше.
— Послушай, Вера,
есть еще
выход из моего положения, — заговорил он горячо, — я боялся намекнуть
на него — ты так строга: дай мне страсть! ты можешь это сделать.
— Сделать то, что я сказал сейчас, то
есть признаться, что ты любишь, и сказать, от кого письмо
на синей бумаге! это — второй
выход…
Теперь сделаю резюме: ко дню и часу моего
выхода после болезни Ламберт стоял
на следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее — одним словом, в этом роде. Тут даже составлен
был целый план; ждали только моей помощи, то
есть самого документа.
Место видели: говорят, хорошо. С К. Н. Посьетом ездили: В. А. Римский-Корсаков, И. В. Фуругельм и К. И. Лосев. Место отведено
на левом мысу, при
выходе из пролива
на внутренний рейд. Сегодня говорили баниосам, что надо фрегату подтянуться к берегу, чтоб недалеко
было ездить туда. Опять затруднения, совещания и наконец всегдашний ответ: «Спросим губернатора».
Когда наша шлюпка направилась от фрегата к берегу, мы увидели, что из деревни бросилось бежать множество женщин и детей к горам, со всеми признаками боязни. При
выходе на берег мужчины толпой старались не подпускать наших к деревне, удерживая за руки и за полы. Но им написали по-китайски, что женщины могут
быть покойны, что русские съехали затем только, чтоб посмотреть берег и погулять. Корейцы уже не мешали ходить, но только старались удалить наших от деревни.
У
выхода из Фальсбея мы простились с Корсаковым надолго и пересели
на шлюпку. Фосфорный блеск
был так силен в воде, что весла черпали как будто растопленное серебро, в воздухе разливался запах морской влажности. Небо сквозь редкие облака слабо теплилось звездами, затмеваемыми лунным блеском.
Но один потерпел при
выходе какое-то повреждение, воротился и получил помощь от жителей: он
был так тронут этим, что,
на прощанье, съехал с людьми
на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у старика же Севри, сверх того, две тысячи долларов — и ушел. Но прибывший вслед за тем английский военный корабль дал об этом знать
на Сандвичевы острова и в Сан-Франциско, и преступник
был схвачен, с судном, где-то в Новой Зеландии.
Симонсон, в гуттаперчевой куртке и резиновых калошах, укрепленных сверх шерстяных чулок бечевками (он
был вегетарианец и не употреблял шкур убитых животных),
был тоже
на дворе, дожидаясь
выхода партии. Он стоял у крыльца и вписывал в записную книжку пришедшую ему мысль. Мысль заключалась в следующем...
В тот день, когда
на выходе с этапа произошло столкновение конвойного офицера с арестантами из-за ребенка, Нехлюдов, ночевавший
на постоялом дворе, проснулся поздно и еще засиделся за письмами, которые он готовил к губернскому городу, так что выехал с постоялого двора позднее обыкновенного и не обогнал партию дорогой, как это бывало прежде, а приехал в село, возле которого
был полуэтап, уже сумерками.
Экстаз, который считают характерным для некоторых форм мистики,
есть выход из разделения
на субъект и объект,
есть приобщение не к общему и объективированному миру, а к первореальности духовного мира.
В Турции
был завязан узел, от развязывания которого в значительной степени зависит характер существования Европы, ибо конец Турции
есть выход культуры
на Восток, за пределы Европы.
Ровно десять минут спустя Дмитрий Федорович вошел к тому молодому чиновнику, Петру Ильичу Перхотину, которому давеча заложил пистолеты.
Было уже половина девятого, и Петр Ильич, напившись дома чаю, только что облекся снова в сюртук, чтоб отправиться в трактир «Столичный город» поиграть
на биллиарде. Митя захватил его
на выходе. Тот, увидев его и его запачканное кровью лицо, так и вскрикнул...
После Кумуху в последовательном порядке идет опять ряд мелких горных речек с удэгейскими названиями: Сюэн (по-русски Сваин,
на картах — река Бабкова), потом Омосо, Илянту и Яктыга. В истоках Омосо
есть гора с голой вершиной, которая поэтому и названа Голой. Другая гора, Высокая, находится недалеко от моря, между реками Омосо и Илянту. Участок берега моря от реки Кумуху к северу до мыса Сосунова занят
выходами гранитов, гнейсов и сиенитов.
На реке Гага, как раз против притока Ада, в 5 км от моря,
есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий и холодный. Оба они имеют
выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м и глубина 0,6 м. Со дна с шипением выделяется сероводород. Температура воды +28,1°;
на поверхности земли, около резервуара,
была +12°. Температура воздуха +7,5°С.
В среднем течении Кумуху имеет метров 20 ширины и около 1 метра глубины по фарватеру. Средняя скорость течения равна 8 км/ч в малую воду. По словам туземцев, недалеко от моря
есть выходы углей
на дневную поверхность.
Около Чжунтайзы
есть выходы бурого угля
на дневную поверхность.
Теперь я привык к этим мыслям, они уже не пугают меня. Но в конце 1849 года я
был ошеломлен ими, и, несмотря
на то что каждое событие, каждая встреча, каждое столкновение, лицо — наперерыв обрывали последние зеленые листья, я еще упрямо и судорожно искал
выхода.
Когда он ушел, я бросилась
на постель и горько, горько плакала, потом стала думать, что делать — все сколько-нибудь ценные вещи — кольцы, ложки — давно
были заложены; я видела один
выход: приходилось идти к нашим и просить их тяжелой, холодной помощи.
От скуки Орлов не знал, что начать. Пробовал он и хрустальную фабрику заводить,
на которой делались средневековые стекла с картинами, обходившиеся ему дороже, чем он их продавал, и книгу он принимался писать «о кредите», — нет, не туда рвалось сердце, но другого
выхода не
было. Лев
был осужден праздно бродить между Арбатом и Басманной, не смея даже давать волю своему языку.
Марксизм конца 90 годов
был несомненно процессом европеизации русской интеллигенции, приобщением ее к западным течениям,
выходом на больший простор.
Мне не трудно
было найти двух смельчаков, решившихся
на это путешествие. Один из них — беспаспортный водопроводчик Федя, пробавлявшийся поденной работой, а другой — бывший дворник, солидный и обстоятельный.
На его обязанности
было опустить лестницу, спустить нас в клоаку между Самотекой и Трубной площадью и затем встретить нас у соседнего пролета и опустить лестницу для нашего
выхода. Обязанность Феди — сопутствовать мне в подземелье и светить.
Выли и «вечные ляпинцы».
Были три художника — Л., Б. и X., которые по десять — пятнадцать лет жили в «Ляпинке» и оставались в ней долгое время уже по
выходе из училища. Обжились тут, обленились. Существовали разными способами: писали картинки для Сухаревки, малярничали, когда трезвые… Ляпины это знали, но не гнали: пускай живут, а то пропадут
на Хитровке.
Устав окончательно скрутил студенчество. Пошли петиции,
были сходки, но все это не выходило из университетских стен. «Московские ведомости», правительственная газета, поддерживавшая реакцию, обрушились
на студентов рядом статей в защиту нового устава, и первый
выход студентов
на улицу
был вызван этой газетой.
Нищенствуя, детям приходилось снимать зимой обувь и отдавать ее караульщику за углом, а самим босиком метаться по снегу около
выходов из трактиров и ресторанов. Приходилось добывать деньги всеми способами, чтобы дома, вернувшись без двугривенного, не
быть избитым. Мальчишки, кроме того, стояли «
на стреме», когда взрослые воровали, и в то же время сами подучивались у взрослых «работе».
Еще в семи — и восьмидесятых годах он
был таким же, как и прежде, а то, пожалуй, и хуже, потому что за двадцать лет грязь еще больше пропитала пол и стены, а газовые рожки за это время насквозь прокоптили потолки, значительно осевшие и потрескавшиеся, особенно в подземном ходе из общего огромного зала от входа с Цветного бульвара до
выхода на Грачевку.
Харитона Артемьевича не
было дома, — он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После
выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала
на себя внимания. Не для кого
было рядиться.
— Вот хоть бы взять ваше сальное дело, Тарас Семеныч: его песенка тоже спета, то
есть в настоящем его виде. Вот у вас горит керосиновая лампа — вот где смерть салу. Теперь керосин все: из него
будут добывать все смазочные масла; остатки пойдут
на топливо. Одним словом, громаднейшее дело. И все-таки
есть выход… Нужно основать стеариновую фабрику с попутным производством разных химических продуктов, маргариновый завод. И всего-то
будет стоить около миллиона. Хотите, я сейчас подсчитаю?
Мысль
была обидная и расстраивала писаря, хотя благодаря разговору с Ермилычем у него явилась слабая надежда
на что-то лучшее,
на возможность какого-то
выхода.
Лопахин(взглянув
на часы). Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад, и все имение
будут продавать с аукциона. Решайтесь же! Другого
выхода нет, клянусь вам. Нет и нет.
Вам уже известно, вишневый сад ваш продается за долги,
на двадцать второе августа назначены торги, но вы не беспокоитесь, моя дорогая, спите себе спокойно,
выход есть…
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то
есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего, так как по
выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии, где с первого же дня требуют от него,
на основании закона и под угрозой наказания, чтобы он
был хорошим хозяином и добрым семьянином.
Если бы
была какая-нибудь возможность отнять у ссыльного надежду
на побег как
на единственный способ изменить свою судьбу, вернуться с погоста, то его отчаяние, не находя
выхода,
быть может, проявляло бы себя как-нибудь иначе и, конечно, в более жестокой и ужасной форме, чем побег.
— Пойдем, — первая поднялась Эвелина, до тех пор неподвижно глядевшая
на звонаря, точно завороженная. Молодые люди двинулись к
выходу, звонарь остался наверху. Петр, шагнувший
было вслед за матерью, круто остановился.
Путешествие наше близилось к концу. Сплошная тайга кончилась и начались перелески, чередующиеся с полянами. С высоты птичьего полета граница тайги, по
выходе в долину Амура, представляется в виде ажурных кружев. Чем ближе к горам, тем они казались плотнее, и чем ближе к Амуру, тем меньше
было древесной растительности и больше луговых пространств. Лес как-то разбился
на отдельные куртины, отошедшие в стороны от Хунгари.
В примере Торцова можно отчасти видеть и
выход из темного царства: стоило бы и другого братца, Гордея Карпыча, также проучить
на хлебе, выпрошенном Христа ради, — тогда бы и он, вероятно, почувствовал желание «иметь работишку», чтобы жить честно… Но, разумеется, никто из окружающих Гордея Карпыча не может и подумать о том, чтобы подвергнуть его подобному испытанию, и, следовательно, сила самодурства по-прежнему
будет удерживать мрак над всем, что только
есть в его власти!..
Островский, так верно я полно изобразивши нам «темное царство», показавши нам все разнообразие его обитателей и давши нам заглянуть в их душу, где мы успели разглядеть некоторые человеческие черты, должен
был дать нам указание и
на возможность
выхода на вольный свет из этого темного омута…
Кажется, чего бы лучше: воспитана девушка «в страхе да в добродетели», по словам Русакова, дурных книг не читала, людей почти вовсе не видела,
выход имела только в церковь божию, вольнодумных мыслей о непочтении к старшим и о правах сердца не могла ниоткуда набраться, от претензий
на личную самостоятельность
была далека, как от мысли — поступить в военную службу…
Записка
была написана наскоро и сложена кое-как, всего вероятнее, пред самым
выходом Аглаи
на террасу. В невыразимом волнении, похожем
на испуг, князь крепко зажал опять в руку бумажку и отскочил поскорей от окна, от света, точно испуганный вор; но при этом движении вдруг плотно столкнулся с одним господином, который очутился прямо у него за плечами.
На другой или
на третий день после переезда Епанчиных, с утренним поездом из Москвы прибыл и князь Лев Николаевич Мышкин. Его никто не встретил в воксале; но при
выходе из вагона князю вдруг померещился странный, горячий взгляд чьих-то двух глаз, в толпе, осадившей прибывших с поездом. Поглядев внимательнее, он уже ничего более не различил. Конечно, только померещилось; но впечатление осталось неприятное. К тому же князь и без того
был грустен и задумчив и чем-то казался озабоченным.
А между тем самое это изменение, самый
выход,
на котором он остановился, составляли задачу немалую, — такую задачу, предстоявшее разрешение которой грозило
быть хлопотливее и мучительнее всего предыдущего.
Андрей Федотыч
был добродушный и веселый человек и любил пошутить, вызывая скрытую зависть Кишкина: хорошо шутить, когда в банке тысяч пятьдесят лежит. Старший брат, Илья Федотыч, наоборот,
был очень мрачный субъект и не любил болтать напрасно. Он являлся главной силой, как старый делец, знавший все ходы и
выходы сложного горного хозяйства. Кишкина он принимал всегда сухо, но
на этот раз отвел его в соседнюю комнату и строго спросил...
На фабрике Петр Елисеич пробыл вплоть до обеда, потому что все нужно
было осмотреть и всем дать работу. Он вспомнил об еде, когда уже пробило два часа. Нюрочка, наверное, заждалась его… Выслушивая
на ходу какое-то объяснение Ястребка, он большими шагами шел к
выходу и
на дороге встретил дурачка Терешку, который без шапки и босой бежал по двору.