Неточные совпадения
Из-за пустяков, из-за выручки винных
лавок люди убивают, бомбы
бросают,
на виселицу идут, а?
Любила, чтоб к ней губернатор изредка заехал с визитом, чтобы приезжее из Петербурга важное или замечательное лицо непременно побывало у ней и вице-губернаторша подошла, а не она к ней, после обедни в церкви поздороваться, чтоб, когда едет по городу, ни один встречный не проехал и не прошел, не поклонясь ей, чтобы купцы засуетились и
бросили прочих покупателей, когда она явится в
лавку, чтоб никогда никто не сказал о ней дурного слова, чтобы дома все ее слушались, до того чтоб кучера никогда не курили трубки ночью, особенно
на сеновале, и чтоб Тараска не напивался пьян, даже когда они могли бы делать это так, чтоб она не узнала.
Они с испугом указывают
на нас: кто успевает, запирает
лавки, а другие
бросают их незапертыми и бегут в разные стороны.
Иван Федорович, будто теперь только догадавшись, сорвал пальто и
бросил его, не сходя со стула,
на лавку.
Он опять выхватил из кармана свою пачку кредиток, снял три радужных,
бросил на прилавок и спеша вышел из
лавки. Все за ним последовали и, кланяясь, провожали с приветствиями и пожеланиями. Андрей крякнул от только что выпитого коньяку и вскочил
на сиденье. Но едва только Митя начал садиться, как вдруг пред ним совсем неожиданно очутилась Феня. Она прибежала вся запыхавшись, с криком сложила пред ним руки и бухнулась ему в ноги...
Иван Федорович снял пальто и
бросил его
на лавку, дрожащими руками взял стул, быстро придвинул его к столу и сел. Смердяков успел опуститься
на свою
лавку раньше его.
Приезжий сел
на лавку,
бросил картуз
на стол и провел рукой по волосам.
Мать села у входа
на виду и ждала. Когда открывалась дверь —
на нее налетало облако холодного воздуха, это было приятно ей, и она глубоко вдыхала его полною грудью. Входили люди с узлами в руках — тяжело одетые, они неуклюже застревали в двери, ругались и,
бросив на пол или
на лавку вещи, стряхивали сухой иней с воротников пальто и с рукавов, отирали его с бороды, усов, крякали.
Возвратясь домой, она собрала все книжки и, прижав их к груди, долго ходила по дому, заглядывая в печь, под печку, даже в кадку с водой. Ей казалось, что Павел сейчас же
бросит работу и придет домой, а он не шел. Наконец, усталая, она села в кухне
на лавку, подложив под себя книги, и так, боясь встать, просидела до поры, пока не пришли с фабрики Павел и хохол.
На другой день, увидя идущего Германна, Лизавета Ивановна встала из-за пяльцев, вышла в залу, отворила форточку и
бросила письмо
на улицу, надеясь
на проворство молодого офицера. Германн подбежал, поднял его и вошел в кондитерскую
лавку. Сорвав печать, он нашел свое письмо и ответ Лизаветы Ивановны. Он того и ожидал и возвратился домой, очень занятый своей интригою.
Холодна, равнодушна лежала Ольга
на сыром полу и даже не пошевелилась, не приподняла взоров, когда взошел Федосей; фонарь с умирающей своей свечою стоял
на лавке, и дрожащий луч, прорываясь сквозь грязные зеленые стекла, увеличивал бледность ее лица; бледные губы казались зеленоватыми; полураспущенная коса
бросала зеленоватую тень
на круглое, гладкое плечо, которое, освободясь из плена, призывало поцелуй; душегрейка, смятая под нею, не прикрывала более высокой, роскошной груди; два мягкие шара, белые и хладные как снег, почти совсем обнаженные, не волновались как прежде: взор мужчины беспрепятственно покоился
на них, и ни малейшая краска не пробегала ни по шее, ни по ланитам: женщина, только потеряв надежду, может потерять стыд, это непонятное, врожденное чувство, это невольное сознание женщины в неприкосновенности, в святости своих тайных прелестей.
Она,
Черной зависти полна,
Бросив зеркальце под
лавку,
Позвала к себе Чернавку
И наказывает ей,
Сенной девушке своей,
Весть царевну в глушь лесную
И, связав ее, живую
Под сосной оставить там
На съедение волкам.
Рябовский вернулся домой, когда заходило солнце. Он
бросил на стол фуражку и, бледный, замученный, в грязных сапогах, опустился
на лавку и закрыл глаза.
Петрович. Вот и видно, что у тебя совесть-то нечиста! За сучок зацепил, да и испугался, и милости просишь. Рук-то марать не хочется (
бросает дубину), потому что ты, что гад ползущий, — все одно. Что, прикусил язык-то! Ишь ты, и шинелишка-то вся ползет, развалится скоро
на тебе. А еще чиновник! Чином своим похваляешься! Сшей себе новую хоть
на мои сиротские деньги, да уж и саван себе кстати
на них же купи. (Уходит в
лавку).
Того же самого вечера видели философа в корчме: он лежал
на лавке, покуривая, по обыкновению своему, люльку, и при всех
бросил жиду-корчмарю ползолотой.
Половецкий
бросил брата Ираклия
на лавку, как котенка, и загородил собою дверь.
Учитель молча сунул ему холодные, костлявые пальцы и, кивнув головой
на лавку, кратко
бросил...
По воскресеньям, когда улицу переставали освещать окна магазинов и
лавок, парикмахерская до поздней ночи
бросала на мостовую яркий сноп света, и прохожий видел маленькую, худую фигурку, сгорбившуюся в углу
на своем стуле и погруженную не то в думы, не то в тяжелую дремоту.
Старик, как уже сказано, лежал
на полу; костлявое туловище его, слегка приподнятое локтем правой руки,
бросало густую тень
на стену и
лавку, в которую упирались его длинные ноги, перепутанные онучами.
Бросила горшки свои Фекла; села
на лавку и, ухватясь руками за колена, вся вытянулась вперед, зорко глядя
на сыновей. И вдруг стала такая бледная, что краше во гроб кладут. Чужим теплом Трифоновы дети не грелись, чужого куска не едали, родительского дома отродясь не покидали. И никогда у отца с матерью
на мысли того не бывало, чтобы когда-нибудь их сыновьям довелось
на чужой стороне хлеб добывать. Горько бедной Фекле. Глядела, глядела старуха
на своих соколиков и заревела в источный голос.
— Муж жене должен быть голова, господин, а мне такого ни в жизнь не стерпеть, — не глядя ни
на кого, продолжала речь свою Фленушка. — Захотел бы кто взять меня — иди, голубчик, под мой салтык, свою волю под
лавку брось, пляши, дурень, под мою дудочку. Власти над собой не потерплю — сама власти хочу… Воли, отваги душа моя просит, да негде ей разгуляться!.. Ровно в каменной темнице, в тесной келье сиди!..
— Нельзя мне не знать, — отвечала хозяйка, — потому что я всю жизнь только то и делала, что сама готовила и ела вместе с детьми. Товары ваши порченые. Вот вам доказательство, — говорила она, показывая
на испорченный хлеб, маргарин в лепешках и отстой в молоке. — Ваши товары надо все в реку
бросить или сжечь и наместо их завести хорошие! — И хозяйка не переставая, стоя перед
лавками, кричала все одно подходившим покупателям, и покупатели начинали смущаться.
Бросают товар, деньги, запирают
лавки, запираются в них, толкают друг друга, бегут опрометью, задыхаясь, кто куда попал, в свой, чужой дом, сквозь подворотни, ворота
на запор, в погреб,
на чердак, бросаются в свои экипажи, садятся, не торгуясь,
на извозчиков; лошади летят, как будто в сражении, предчувствуя вместе с людьми опасность.