Я, с полатей, стал
бросать в них подушки, одеяла, сапоги с печи, но разъяренный дед не замечал этого, бабушка же свалилась на пол, он бил голову ее ногами, наконец споткнулся и упал, опрокинув ведро с водой. Вскочил, отплевываясь и фыркая, дико оглянулся и убежал к себе, на чердак; бабушка поднялась, охая, села на скамью, стала разбирать спутанные волосы. Я соскочил с полатей, она сказала мне сердито...
Неточные совпадения
Сходил
в спальню, принес
подушку и,
бросив ее на диван, сказал...
Тут вдруг я
бросил думать всю эту бессмыслицу и
в отчаянии упал головой на
подушку. «Да не будет же!» — воскликнул я с внезапною решимостью, вскочил с постели, надел туфли, халат и прямо отправился
в комнату Макара Ивановича, точно там был отвод всем наваждениям, спасение, якорь, на котором я удержусь.
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки…
в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, — вскочила она с места, схватив за оба угла его
подушку и потрясая ее вместе с его головой. — Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом, удерживаясь от крику. Наконец
бросила его и упала на стул, закрыв руками лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
Илья
бросил на неё одеяло, поправил
подушку под головой её и хотел уйти
в магазин, но она беспокойно заговорила...
— Ах, надоел ты мне, проклятый! — сдавленным голосом выговорила Раиса. Выхватив из-под его головы
подушку,
бросила её
в лицо старика, навалилась на неё грудью и забормотала...
— И создал я себе такую, того-этого, горделивую мечту: человек я вольный, ноги у меня длинные — буду ходить по базарам, ярманкам, по селам и даже монастырям, ну везде, куда собирается народ
в большом количестве, и буду ему петь по нотам. Год я целый, ты подумай, окрылялся этой мечтой, даже институт
бросил… ну, да теперь можно сказать: днем
в зеркало гляделся, а ночью плакал, как это говорится,
в одинокую
подушку. Как подумаю, как это я, того-этого, пою, а народ, того-этого, слушает…
Каждый раз, когда ветер, напирая на стекла и потрясая ими,
бросал в них с яростной силой брызги дождя, Михаленко глубже прятался головой
в подушку и наивно, как это делают
в темноте боязливые дети, закрещивал мелкими быстрыми крестами все щелочки между своим телом и одеялом.
Но ни на кого не произвело такого впечатления посещение свахи, как на Марусю. Бедную девочку
бросило в сильнейшую лихорадку. Дрожа всеми членами, она упала
в постель, спрятала пылающую голову под
подушку и начала, насколько хватало сил, решать вопрос...
За столиком,
в узкой, довольно еще чистой комнате, Зверев,
в халате, жадно хлебал из миски. Ломоть черного хлеба лежал нетронутый. Увидя Теркина, он как ужаленный вскочил, скинул с себя халат, под которым очутился
в жилете и светлых модных панталонах, и хотел
бросить его на койку с двумя хорошими — видимо своими —
подушками.
Лежа, она дышала
в подушку и мечтала о том, как бы хорошо было пойти теперь купить самую дорогую брошь и
бросить ею
в лицо этой самодурке. Если бы бог дал, Федосья Васильевна разорилась, пошла бы по миру и поняла бы весь ужас нищеты и подневольного состояния и если бы оскорбленная Машенька подала ей милостыню. О, если бы получить большое наследство, купить коляску и прокатить с шумом мимо ее окон, чтобы она позавидовала!
Петр Ананьев подошел к кровати, стоявшей
в глубине горницы, за красной полинявшей от времени занавеской, взял с нее
подушку и
бросив на лавку, улегся на нее, видимо,
в полном изнеможении.
Минкина несколько секунд осталась стоять на коленях среди комнаты; затем встала и тихо, с опущенною головою, вышла из комнаты. На пороге она полуобернулась и
бросила на графиню злобный торжествующий взгляд. Последняя его не заметила: она лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом
в подушки, и беззвучно рыдала, о чем издали красноречиво свидетельствовало конвульсивно приподымавшееся ее худенькое тельце.
Комната была побольше его кабинета,
в два окна, смотрела гораздо веселее от светлых обоев с букетцами. Весь правый угол занят был кроватью с целой горой
подушек. Налево, на небольшом рабочем столике, стояла дешевенькая лампа под розовым абажуром. Она
бросала на все полутаинственный, полунарядный свет. Мебели было довольно: и кушетка, и шкап, и туалет, и пяльцы, и этажерочка, и комод, с разными коробочками и баночками: все это разношерстное, но не убогое. На окнах висели кисейные гардины.
Доктор медленно поднялся с
подушки дивана,
бросил окурок сигары
в стоящую
в углу гипсовую вазу и, взяв под руку Боброва, смешался с ним
в толпе, наполнявшей гостиные и зал «белокурой Доры».
Затем она подошла на цыпочках к выходной двери, вынула ключ, возвратилась
в спальню, сунула его под
подушку, поставила на стол пузырек с ядом и потушила свечу. Она
бросила последний взгляд на постель и ей показалось, что она видит впотьмах, как глядит на нее труп.