Неточные совпадения
На дворе, первое, что
бросилось в глаза Вронскому, были песенники в кителях, стоявшие подле боченка с водкой, и здоровая веселая фигура полкового командира, окруженного
офицерами: выйдя
на первую ступень балкона, он, громко перекрикивая музыку, игравшую Офенбаховскую кадриль, что-то приказывал и махал стоявшим в стороне солдатам.
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа.
Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их
бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела
на толстом бревне, облокотясь
на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
Пришел Грушницкий и
бросился мне
на шею, — он произведен в
офицеры. Мы выпили шампанского. Доктор Вернер вошел вслед за ним.
Я
бросился на крыльцо. Караульные не думали меня удерживать, и я прямо вбежал в комнату, где человек шесть гусарских
офицеров играли в банк. [Банк — карточная азартная игра.] Майор метал. Каково было мое изумление, когда, взглянув
на него, узнал я Ивана Ивановича Зурина, некогда обыгравшего меня в симбирском трактире!
Между солдатами произошло смятение, но
офицер бросился вперед, солдаты за ним последовали и сбежали в ров; разбойники выстрелили в них из ружей и пистолетов и стали с топорами в руках защищать вал,
на который лезли остервенелые солдаты, оставя во рву человек двадцать раненых товарищей.
…Грустно сидели мы вечером того дня, в который я был в III Отделении, за небольшим столом — малютка играл
на нем своими игрушками, мы говорили мало; вдруг кто-то так рванул звонок, что мы поневоле вздрогнули. Матвей
бросился отворять дверь, и через секунду влетел в комнату жандармский
офицер, гремя саблей, гремя шпорами, и начал отборными словами извиняться перед моей женой: «Он не мог думать, не подозревал, не предполагал, что дама, что дети, чрезвычайно неприятно…»
Офицер, не помня себя,
бросился на нее; около Настасьи Филипповны уже не было ее свиты; приличный господин средних лет уже успел стушеваться совершенно, а господин навеселе стоял в стороне и хохотал что было мочи.
Строительная комиссия по преимуществу
бросалась в глаза штаб-офицером, который, по словам зубоскала Козленева, был первоначально делан
на шоссейную будку, но потом, когда увидели, что он вышел очень неуклюж, так повернули его в настоящее звание…
Сердце билось у бедного юноши, щеки пылали, он готов был
броситься на шею к Санину, готов был заплакать или идти тотчас вместе с ним расколотить в пух и прах всех этих противных
офицеров!
Когда караульный
офицер прибежал с командой и ключами и велел отпереть каземат, чтобы
броситься на взбесившегося и связать его, то оказалось, что тот был в сильнейшей белой горячке; его перевезли домой к мамаше.
Испугавшись предстоящего наказания донельзя, до последней степени, как самый жалкий трус, он накануне того дня, когда его должны были прогнать сквозь строй,
бросился с ножом
на вошедшего в арестантскую комнату караульного
офицера.
Говорит, что был-де будто один какой-то
офицер, который, вступив
на походе в одну квартиру, заметил по соседству с собою замечательную красавицу и, пленясь ее видом, тотчас же, по своему полковому обычаю, позвал денщика и говорит: «Как бы, братец, мне с сею красавицей познакомиться?» А денщик помялся
на месте и, как ставил в эту пору самовар, вдруг восклицает: «Дымом пахнет!»
Офицер вскочил и
бросился в комнату к сей прелестнице, говоря: «Ай, сударыня, у вас дымом пахнет, и я пришел вас с вашею красотой спасти от пламени пожара», и таким образом с нею познакомился, а денщика одарил и напоил водкой.
Чернышев был обманут Падуровым, который привел его прямо к Пугачеву. Мятежники вдруг
на него
бросились и овладели артиллерией. Казаки и калмыки изменили. Пехота, утомленная стужею, голодом и ночным переходом, не могла супротивляться. Все было захвачено. Пугачев повесил Чернышева, тридцать шесть
офицеров, одну прапорщицу и калмыцкого полковника, оставшегося верным своему несчастному начальнику.
А за ним
на рельсы стали падать точно им ноги подрезали — какие-то веселые шумные люди, люди, которых не было здесь за две минуты до этого момента. Они
бросались на землю, смеясь, строили друг другу гримасы и кричали
офицеру, который, потрясая перчатками под носом человека в цилиндре, что-то говорил ему, усмехаясь, встряхивая красивой головой.
— Да, да!.. это точно было наяву, — продолжала она с ужасною улыбкою, — точно!.. Мое дитя при мне,
на моих коленях умирало с голода! Кажется… да, вдруг закричали: «Русской
офицер!» «Русской! — подумала я, — о! верно, он накормит моего сына», — и
бросилась вместе с другими к валу, по которому он ехал. Не понимаю сама, как могла я пробиться сквозь толпу, влезть
на вал и упасть к ногам
офицера, который, не слушая моих воплей, поскакал далее…
Письмо было так сочинено, что если б
офицер чуть-чуть понимал «прекрасное и высокое», то непременно бы прибежал ко мне, чтоб
броситься мне
на шею и предложить свою дружбу.
Все это промелькнуло и исчезло. Пыльные улицы, залитые палящим зноем; измученные возбуждением и почти беглым шагом
на пространстве целой версты солдаты, изнемогающие от жажды; крик
офицеров, требующих, чтобы все шли в строю и в ногу, — вот все, что я видел и слышал пять минут спустя. И когда мы прошли еще версты две душным городом и пришли
на выгон, отведенный нам под бивуак, я
бросился на землю, совершенно разбитый и телом и душою.
Молодой человек, постоянно сердившийся
на Бахтиарова за то, что
на том всегда был фрак самой последней моды, придя в буфет и решительно
бросившись на диван, сказал сопровождавшему его приятелю, армейскому
офицеру...
— Изволила прибыть, ваше сиятельство! — отвечал квартирьер, указывая фуражкой
на кожаный кузов коляски, видневшийся в воротах, и
бросаясь вперед в сени избы, набитой крестьянским семейством, собравшимся посмотреть
на офицера. Одну старушку он даже столкнул с ног, бойко отворяя дверь в очищенную избу и сторонясь перед графом.
Солдаты, составив ружья,
бросились к ручью; батальонный командир сел в тени,
на барабан, и, выразив
на полном лице степень своего чина, с некоторыми
офицерами расположился закусывать; капитан лег
на траве под ротной повозкой; храбрый поручик Розенкранц и еще несколько молодых
офицеров, поместясь
на разостланных бурках, собрались кутить, как то заметно было по расставленным около них фляжкам и бутылкам и по особенному одушевлению песенников, которые, стоя полукругом перед ними, с присвистом играли плясовую кавказскую песню
на голос лезгинки...
Кто-то — неизвестно для чего — лезет вверх по водосточной трубе, двое каких-то кадет, тоже неведомо зачем, отдирают вывеску;
офицер какой-то, вышибя каблуком окно, спускает
на веревке мебель, студент с ломом
бросается к двери и выламывает ее.
—
Бросились в воду, ваше благородие, и поплыли… Теперь их, подлецов, и не видать!.. Ну, ж, и народец! — ворчал унтер-офицер, поднимаясь
на палубу.
Старший
офицер опрометью
бросился в каюту, захватил кортик и,
на ходу прицепляя его, выбежал наверх. Вслед за ним, надевши кортики, вышли и все
офицеры и выстроились
на шканцах.
Это было очень дурным знаком: находчивый жандармский
офицер шепнул слово казачьему уряднику, и четыре казака, взяв пики
на перевес,
бросились вскачь и понеслись
на двух прохожих.
В голове Палтусова разыгрывалась сцена. Вот он привозит свои бумаги. Это будет сегодня вечером. Старик приготовит сумму… Она у него есть — он врет. Он увидит процентные бумаги вместо брильянтов, но можно ему что-нибудь наговорить. Не все ли ему равно? Он пойдет за деньгами…
Броситься на него… Раз, два!.. А собаки? А люди? Разве так покончил со стариком недавно в Петербурге саперный
офицер? То было в квартире. Даже кухарку услал… Да и то поймали.
Рассказывались страшные вещи про расправы солдат с
офицерами. Рассказывали про какого-то полковника: вдали показались казаки-забайкальцы; по желтым околышам и лампасам их приняли за японцев; вспыхнула паника; солдаты рубили постромки, бестолково стреляли в своих. Полковник
бросился к ним, стал грозно кричать, хотел припугнуть и два раза выстрелил
на воздух из револьвера. Солдаты сомкнулись вокруг него.
Вся кровь
бросилась в голову молодого
офицера. Он чуть было не
бросился к этому «ворону», как называла старуха Хвостова Зыбина, видимо, готовящегося отнять у него его голубку, но удержался. Скандал
на балу сделал бы Марью Валериановну сказкой всей Москвы.
Полковник Манштейн
бросился на герцога и держал его, пока не вошли в комнату гренадеры. Они схватили его, а так как он, в одном белье, вырываясь, бил их кулаками и кричал благим матом, то они принуждены были заткнуть ему рот носовым платком, а внеся в приемную, связать. Регента посадили в карету фельдмаршала Миниха с одним из караульных
офицеров. Солдаты окружили карету. Таким образом, пленник был доставлен в Зимний дворец. Другой отряд гренадер арестовал Бестужева.
В разгаре завязавшегося дела
на него наскочил конфедератский
офицер, выстрелил из двух пистолетов, но мимо и
бросился с саблей. Суворов отпарировал удар, но противник продолжал настойчиво нападать, пока не подоспел случайно один карабинер и не выручил своего начальника, положив конфедерата выстрелом в голову.
«Уж не Володя ли, — подумала она, — произведен, может статься», и сердце ее радостно забилось. Вслед за тем пришел дворник и, опросив позднего посетителя, впустил его во двор. Собака, так сердито прежде лаявшая, стала ласкаться около
офицера, визжала,
бросалась ему
на грудь.
Он
бросился в полицию, которая вскоре прибыла
на место и увезла покойника в часть, впредь до выяснения личности застрелившегося
офицера.
Сначала он не обратил
на него внимания, так как Лизаро был одет в арестантский халат, но когда он снял с себя его и оказался в весьма потертом пиджаке, то этот туалет, редкий между арестантами из простых,
бросился в глаза Николаю Герасимовичу, и он спросил унтер-офицера, указывая
на арестанта в пиджаке...
_ И вы сами тоже должны удалиться, — сказал
офицер; но прежде чем он успел настоять
на этом, массивная дверь быстро распахнулась, и появился герцог. Гелия к нему
бросилась, как дитя, и в то же время как уверенная в своем достоинстве женщина.
—
На абордаж!!!.. — закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский
офицер обернулся
на крик, и в то же мгновенье Пьер
бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал наконец пальцем
на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и
бросился назад к двери.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат
бросилось бежать толпой. Купец с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно-непоколебимым выражением расчета
на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к
офицеру.