Неточные совпадения
На Марфеньку и на Викентьева точно живой водой брызнули. Она схватила ноты,
книгу, а он шляпу, и только было
бросились к дверям, как вдруг снаружи, со стороны проезжей дороги, раздался и разнесся по всему дому чей-то дребезжащий голос.
Он
бросался к Плутарху, чтоб только дальше уйти от современной жизни, но и тот казался ему сух, не представлял рисунка, картин, как те
книги, потом как Телемак, а еще потом — как «Илиада».
Она прислушивалась
к обещанным им благам, читала приносимые им
книги,
бросалась к старым авторитетам, сводила их про себя на очную ставку — но не находила ни новой жизни, ни счастья, ни правды, ничего того, что обещал, куда звал смелый проповедник.
Помада опять
бросился к кучке принесенных им
книг и, открыв «Русский вестник», говорил...
Не знаю, может быть, я думала, что, научившись всему, что он знал, буду достойнее его дружбы, Я
бросилась к первой полке; не думая, не останавливаясь, схватила в руки первый попавшийся запыленный, старый том и, краснея, бледнея, дрожа от волнения и страха, утащила
к себе краденую
книгу, решившись прочесть ее ночью, у ночника, когда заснет матушка.
Надежда засмеялась, отложила
книгу и потянула
к себе Мишу за плечо. Он взвизгнул и
бросился ее обнимать, восклицая...
Стало темно и холодно, он закрыл окно, зажёг лампу и, не выпуская её из руки, сел за стол — с жёлтой страницы развёрнутой
книги в глаза
бросилась строка: «выговаривать гладко, а не ожесточать», занозой вошла в мозг и не пускала
к себе ничего более. Тогда он вынул из ящика стола свои тетради, начал перелистывать их.
Один раз, когда Григорий Иваныч читал со мною серьезную
книгу на французском языке и, сидя у растворенного окна, старался объяснить мне какую-то мысль, неясно мною понимаемую, — вдруг кулик красноножка, зазвенев своими мелодическими трелями, загнув кверху свои крылья и вытянув длинные красные ноги, плавно опустился на берег пруда, против самого окошка, — я вздрогнул,
книга выпала у меня из рук, и я
бросился к окну.
Читая какую-то пьесу наизусть, он запнулся, сделал знак рукой мальчику, и тот сейчас
бросился к шкафу, достал из него и принес, кажется, пять больших
книг, в лист, в переплете, но рукописных: это были сочинения Николева.
— Ключница моя, в то самое время, как я, сидя за моей тетрадью, грыз перо и думал об опыте сельских проповедей, с торжеством втащила корзинку в мою комнату, радостно восклицая: «
книги!
книги!» —
Книги! — повторил я с восторгом и
бросился к корзинке.
И с этим оригинальный обличитель
бросился к своей
книге, перекрестился и быстро забормотал: «Услыши, Господи, правду мою и не вниди в суд с рабом Твоим».
Они не щадили ничего, опрокинули престол, разбросали священные сосуды, иконы,
книги. Увидя, что хоры заперты, они выломали дверь и
бросились туда. Не найдя и там митрополита, они уже шли
к выходу, когда находившийся среди них мальчик заметил в одной из ниш притаившегося несчастного мученика.
Было смятение, и шум, и вопли, и крики смертельного испуга. В паническом страхе люди
бросились к дверям и превратились в стадо: они цеплялись друг за друга, угрожали оскаленными зубами, душили и рычали. И выливались в дверь так медленно, как вода из опрокинутой бутылки. Остались только псаломщик, уронивший
книгу, вдова с детьми и Иван Порфирыч. Последний минуту смотрел на попа — и сорвался с места, и врезался в хвост толпы, исторгнув новые крики ужаса и гнева.