Неточные совпадения
— Соня!
Дочь! Прости! — крикнул он и хотел было протянуть
к ней руку, но, потеряв опору, сорвался и грохнулся с дивана, прямо лицом наземь;
бросились поднимать его, положили, но он уже отходил. Соня слабо вскрикнула, подбежала, обняла его и так и замерла в этом объятии. Он умер у нее в руках.
И мать, и
дочери, все тотчас же
бросились к Нине Александровне, за ними сам отец семейства, Иван Федорович, только что явившийся домой; за ними же поплелся и князь Лев Николаевич, несмотря на изгнание и жесткие слова; но, по распоряжению Варвары Ардалионовны, его и там не пустили
к Аглае.
— Ни-ни-ни! Типун, типун… — ужасно испугался вдруг Лебедев и,
бросаясь к спавшему на руках
дочери ребенку, несколько раз с испуганным видом перекрестил его. — Господи, сохрани, господи, предохрани! Это собственный мой грудной ребенок,
дочь Любовь, — обратился он
к князю, — и рождена в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей в родах. А эта пигалица есть
дочь моя Вера, в трауре… А этот, этот, о, этот…
Но те же самые предосторожности, как относительно князя, Лебедев стал соблюдать и относительно своего семейства с самого переезда на дачу: под предлогом, чтобы не беспокоить князя, он не пускал
к нему никого, топал ногами,
бросался и гонялся за своими
дочерьми, не исключая и Веры с ребенком, при первом подозрении, что они идут на террасу, где находился князь, несмотря на все просьбы князя не отгонять никого.
Гловацкая отгадала отцовский голос, вскрикнула,
бросилась к этой фигуре и, охватив своими античными руками худую шею отца, плакала на его груди теми слезами, которым, по сказанию нашего народа, ангелы божии радуются на небесах. И ни Помада, ни Лиза, безотчетно остановившиеся в молчании при этой сцене, не заметили, как
к ним колтыхал ускоренным, но не скорым шагом Бахарев. Он не мог ни слова произнесть от удушья и, не добежав пяти шагов до
дочери, сделал над собой отчаянное усилие. Он как-то прохрипел...
— Наташа, где моя Наташа! Где она! Где
дочь моя! — вырвалось, наконец, из груди старика. — Отдайте мне мою Наташу! Где, где она! — и, схватив костыль, который я ему подал, он
бросился к дверям.
Старик воротился домой как безумный,
бросился на постель и целый час лежал без движения; наконец, приподнялся и,
к ужасу Анны Андреевны, объявил торжественно, что навекипроклинает свою
дочь и лишает ее своего родительского благословения.
По молодости, по горячности моей я могу провиниться на каждом шагу; вспомните, что я в чужой семье, что я никого не знаю и что никто не знает меня; не оставьте меня…» Она
бросилась на шею
к свекру, у которого также глаза были полны слез, она обняла его точно, как родная
дочь, и целовала его грудь, даже руки.
Причитание, готовое уже вырваться из груди ее, мгновенно замерло; она как словно забыла вдруг свое собственное горе, поспешно отерла слезы и
бросилась подсоблять старику, который, по-видимому, не терял надежды возвратить
дочь к жизни.
Вихрь ужаса охватил людей, с криком и воплями все
бросились к выходу, многие упали без чувств на кафли пола, многие плакали, как дети, а Серафина стояла с топором в руке над беднягой Донато и бесчувственной
дочерью своей, как Немезида деревни, богиня правосудия людей с прямою душой.
С воплем отчаяния
бросилась Лидина
к своей
дочери.
Найдя, как и Бегушев, случайно дверь в подвальный этаж, Хвостиков отмахнул ее с тем, чтобы с сценически-драматическою поспешностью войти
к дочери; но сделать это отчасти помешал ему лежащий в передней ягненочек, который при появлении графа почему-то испугался и
бросился ему прямо под ноги.
Граф проник, наконец, в комнату
дочери и, прямо
бросившись к ней, заключил ее в свои объятия.
Слово за слово, и кончилось дело рукопашной. Проворная и могутная была дьячковская
дочь и надавала команде таких затрещин, что на нее
бросился сам капрал. Что тут произошло, трудно сказать, но у Охони в руках очутилась какая-то палка, и, прислонившись
к стене, девушка очень ловко защищалась ею от наступавшего врага. Во время свалки у Охони свалился платок с головы, и темные волосы лезли на глаза.
Бессеменов(оборачиваясь
к ней, смотрит на нее сначала сердито и потом, улыбаясь в бороду, говорит). Ну, тащи ватрушки… тащи… Эхе-хе! (Акулина Ивановна
бросается к шкафу, а Бессеменов говорит
дочери.) Видишь, мать-то, как утка от собаки птенцов своих, вас от меня защищает… Всё дрожит, всё боится, как бы я словом-то не ушиб вас… Ба, птичник! Явился, пропащий!
— Извините меня, — сказал Ступицын, — я имею
к вам маленький секрет: я слышал — на днях вы делали честь моей младшей
дочери, и жена моя ничего вам не сказала окончательного. Я, конечно, как только узнал, тотчас все это решил. Теперь она сама пишет
к вам и просит вас завтрашний день пожаловать
к нам… — С этими словами Ступицын подал Хозарову записку Катерины Архиповны, который, прочитав ее,
бросился обнимать будущего тестя.
И вдруг и баронесса, и ее
дочь выбежали
к Авроре, а Аврора
бросилась к ним, и, как говорится, «не было конца поцелуям».
— Ваше превосходительство! —
бросилась к Кистунову Щукина. — Вот этот, вот самый… вот этот… (она указала на Алексея Николаича) постучал себе пальцем по лбу, а потом по столу… Вы велели ему мое дело разобрать, а он насмехается! Я женщина слабая, беззащитная… Мой муж коллежский асессор, и сама я майорская
дочь!
Отец с матерью
бросились к ожившей
дочери, но Андрей Богданыч остановил их.
— Нан! Дитя мое! Детка родная! Любимая! Спасите ее! Спасите! Или дайте мне умереть вместе с нею! — кричала она диким, безумным голосом, порываясь
броситься бежать по отмели, навстречу лодке. Видя издали катастрофу, не зная, жива ли, погибла ли Нан, баронесса Софья Петровна только сейчас поняла всю свою огромную материнскую любовь
к дочери.
— Здесь нас никто не услышит, поцелуй свою
дочь… — продолжала молодая девушка,
бросаясь к нему на шею.
Не обращая внимания на упавшего товарища детства, Толстых, как хищный зверь,
бросился через калитку в сад и, замедлив шаги, пригнувшись
к земле, точно ночной хищник, направился
к той же калитке, куда за несколько минут прошла его
дочь.
Свидетель этой безобразной сцены, Кудиныч,
бросился к упавшей.
Дочь спокойно вышла из комнаты.
Не зная, однако ж, куда деваться с Мариорицей, и боясь, чтобы злодей не отнял ее и не отомстил мне на ее головушке,
бросилась я тотчас
к хотинскому паше и продала ему родную
дочь свою с тем, чтобы, когда она вырастет, сделал своею наложницей или подарил в гарем султана.
Она не договорила, не зная, что делать,
бросилась к ногам Волынского, обвила их своими руками, целовала их, рыдала, молила его о чем-то без слов. Но здесь силы вовсе оставили ее; она не могла выдержать страшной борьбы природы с желанием сохранить
дочери ее почетное место в свете; она не смела назвать себя, цыганку, матерью княжны Лелемико… и в страшных судорогах распростерлась у ног Волынского.
Анжелика Сигизмундовна
бросилась к ней, стала обнимать ее, прижимать
к своей обнаженной, похолодевшей груди, на которую падали обильные жгучие слезы молодой женщины, целовала ее, смешивая свои слезы со слезами своей несчастной
дочери.
— Господи, помилуй нас, — твердила она, отыскивая
дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что-то. Увидав мать, она вскочила и
бросилась к ней.