Неточные совпадения
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он
берет такую. А если что не так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую
квартиру.
— Ведь этакой! Я нарочно о вашем деле с вами не заговаривал, хоть меня, разумеется, мучит любопытство. Дело фантастическое. Отложил было до другого раза, да, право, вы способны и мертвого раздразнить… Ну, пойдемте, только заранее скажу: я теперь только на минутку домой, чтобы денег захватить; потом запираю
квартиру,
беру извозчика и на целый вечер на острова. Ну куда же вам за мной?
На самом деле, выгода больше: возьмем в пример
квартиру; если б эти комнаты отдавать в наем углами, тут жило бы: в 17 комнатах с 2 окнами по 3 и по 4 человека, — всего, положим, 55 человек; в 2 комнатах с 3 окнами по б человек и в 2 с 4 окнами по 9 человек, 12 и 18, всего 30 человек, и 55 в маленьких комнатах, — в целой
квартире 85 человек; каждый платил бы по З р. 50 к. в месяц, это значит 42 р. в год; итак, мелкие хозяева, промышляющие отдачею углов внаймы,
берут за такое помещение — 42 руб, на 85, — 3 570 руб.
Через него они и записочками передавались; у его сослуживца на
квартире, у столоначальника Филантьева, — женатого человека, ваше превосходительство, потому что хоть я и маленький человек, но девическая честь дочери, ваше превосходительство, мне дорога; имели при мне свиданья, и хоть наши деньги не такие, чтобы мальчишке в таких летах учителей
брать, но якобы предлог дал, ваше превосходительство, и т. д.
Какие светлые, безмятежные дни проводили мы в маленькой
квартире в три комнаты у Золотых ворот и в огромном доме княгини!.. В нем была большая зала, едва меблированная, иногда нас
брало такое ребячество, что мы бегали по ней, прыгали по стульям, зажигали свечи во всех канделябрах, прибитых к стене, и, осветив залу a giorno, [ярко, как днем (ит.).] читали стихи. Матвей и горничная, молодая гречанка, участвовали во всем и дурачились не меньше нас. Порядок «не торжествовал» в нашем доме.
В екатерининские времена на этом месте стоял дом, в котором помещалась типография Н. И. Новикова, где он печатал свои издания. Дом этот был сломан тогда же, а потом, в первой половине прошлого столетия, был выстроен новый, который принадлежал генералу Шилову, известному богачу, имевшему в столице силу, человеку, весьма оригинальному: он не
брал со своих жильцов плату за
квартиру, разрешал селиться по сколько угодно человек в
квартире, и никакой не только прописки, но и записей жильцов не велось…
Чего-чего не заставляло делать пожарных тогдашнее начальство, распоряжавшееся пожарными, как крепостными! Употребляли их при своих
квартирах для работ и даже внаем сдавали. Так, в семидесятых годах обер-полицмейстер Арапов разрешил своим друзьям — антрепренерам клубных театров
брать пожарных на роли статистов…
Она же сама, ни с того ни с сего,
берет с Брускова, зашедшего в
квартиру Ивановых, тысячу целковых за расписку, в которой сын его, Андрей Титыч, обещается жениться на дочери Иванова.
М. А. наняла уже
квартиру и пишет, что достаточна и для женатого.Что с этим делать юноше твоему, который сидит на диване и нянчит ногу? Fatum!
Берет иногда нетерпение, но я держусь, как умею.
У Варвары Алексеевны было десять или двенадцать каморочек, весьма небольших, но довольно чистеньких, сухих, теплых и светлых; да и сама Варвара Алексеевна была женщина весьма теплая и весьма честная: обращалась с своими квартирантками весьма ласково, охраняла их от всяких обид;
брала с них по двенадцати рублей со всем: со столом, чаем и
квартирой и вдобавок нередко еще «обжидала» деньжонки.
Розанов хотел было поудержать жену от этого перехода, но
квартира действительно была и лучше и дешевле. Ольга Александровна с видом крайней покорности сообщила маркизе, что муж ее не хочет
брать этой
квартиры, пошли толки, и Розанов уступил.
— Пусть Люба скажет экономке, что ты ее
берешь на сегодня к себе на
квартиру.
— Нет, ты погоди, постой! — остановил его Макар Григорьев. — Оно у тебя с вечерен ведь так валяется; у меня
квартира не запертая — кто посторонний ввернись и
бери, что хочешь. Так-то ты думаешь смотреть за барским добром, свиное твое рыло неумытое!
— Да ту же пенсию вашу всю будут
брать себе! — пугала его Миропа Дмитриевна и, по своей ловкости и хитрости (недаром она была малороссиянка), неизвестно до чего бы довела настоящую беседу; но в это время в
квартире Рыжовых замелькал огонек, как бы перебегали со свечками из одной комнаты в другую, что очень заметно было при довольно значительной темноте ночи и при полнейшем спокойствии, царствовавшем на дворе дома: куры и индейки все сидели уж по своим хлевушкам, и только майские жуки, в сообществе разноцветных бабочек, кружились в воздухе и все больше около огня куримой майором трубки, да еще чей-то белый кот лукаво и осторожно пробирался по крыше дома к слуховому окну.
«Подполковница Миропа Дмитриевна Зудченко, у которой я занимаю теперь прежде бывшую
квартиру почтеннейшей Юлии Матвеевны, поручила мне передать Вам поздравление с тем же событием, и оба мы возносим наши теплые мольбы к зиждителю вселенной о ниспослании благословения на Ваше потомство. Вместе с тем я
беру смелость прибегнуть к Вашему великодушному сердцу».
Хорунжий говорил еще долго в том же роде. Изо всего этого Оленин не без некоторого труда мог понять желание хорунжего
брать по шести рублей серебром за
квартиру в месяц. Он с охотою согласился и предложил своему гостю стакан чаю. Хорунжий отказался.
— Какотка ли, какетка ли… кто их там разберет! А впрочем, ничего, живем хорошо: за
квартиру две тысячи в год платим, пару лошадей держим… Только притесняют уж очень это самое звание. С других за эту самую
квартиру положение полторы тысячи, а с нас — две; с других за пару-то лошадей сто рублей в месяц
берут, а с нас — полтораста. Вот Ератидушка-то и старается.
— Тут — особенное заведение. Сидориха даёт девушкам
квартиру, кормит и
берёт за это пятьдесят целковых с каждой… Девушек четыре только… Ну, конечно, вино держит Сидориха, пиво, конфеты… Но девушек не стесняет ничем; хочешь — гуляй, хочешь — дома сиди, — только полсотни в месяц дай ей… Девушки дорогие, — им эти деньги легко достать… Тут одна есть — Олимпиада, — меньше четвертной не ходит…
Кручинина. Мне ничего не стоит перенестись за семнадцать лет назад; представить себе, что я сижу в своей
квартире, работаю; вдруг мне стало скучно, я
беру платок, накрываюсь и бегу навестить сына; играю с ним, разговариваю. Я его так живо представляю себе. Это, должно быть, от того, что я не видала его мертвым, не видала в гробу, в могиле.
— Внизу. Я весь низ
беру себе, — отвечал барон, — главное потому, что мне нужно иметь
квартиру с мебелью, а у Анны Юрьевны она вся меблирована, и меблирована прекрасно.
Лидия. Что делать? Не терять своего достоинства. Отделывайте заново
квартиру, покупайте новую карету, закажите новые ливреи людям,
берите новую мебель, и чем дороже, тем лучше.
Это ничего почти не выразит, если мы, по сущей справедливости, скажем, что сожители его обирали, объедали, опивали,
брали его последнее белье и платье, делали на его имя долги, закладывали и продавали его заветные материнские вещи, — они лишали его возможности работать и выгоняли его из его же собственной
квартиры.
Тетерев(спокойно). При найме мною
квартиры, достопочтенная Акулина Ивановна, я не
брал на себя обязанности увеселять вас…
Елеся. Что ж его не держать! За
квартиру платит. Скоро нас тут, Михей Михеич, одна компания будет, потому меня лавочник в зятья
берет.
Я тоже был у Домны Платоновны два или три раза в ее
квартире у Знаменья и видел ту каморочку, в которой укрывалась до своего акта отречения Леканида Петровна, видел ту кондитерскую, в которой Домна Платоновна
брала песочное пирожное, чтобы подкормить ее и утешить; видел, наконец, двух свежепривозных молодых «дамок», которые прибыли искать в Петербурге счастья и попали к Домне Платоновне «на Леканидкино место»; но никогда мне не удавалось выведать у Домны Платоновны, какими путями шла она и дошла до своего нынешнего положения и до своих оригинальных убеждений насчет собственной абсолютной правоты и всеобщего стремления ко всякому обману.
«Я, — отвечаю, — не беспокоюсь», — ну, только считаю ей за полтора месяца за
квартиру десять рублей и что пила-ела пятнадцать рублей, да за чай, говорю, положим хоть три целковых, тридцать один целковый, говорю. За свечки тут-то не посчитала, и что в баню с собой два раза ее
брала, и то тоже забыла.
Переярков. Говорил бы кто, да не ты. Кашей бессмертный! Ты сирот грабишь, закладами только и живешь; по десяти процентов в месяц
берешь. У тебя и квартиры-то нет, чулан один для складу вещей, — ни ложки, ни плошки нет, — ты по должникам пить-есть ходишь.
Софья Михайловна(Аматурову). Ничего не
беру из вашей
квартиры, возьму только свои приданые брильянты и еще раз прошу у вас прощенья, что заставила вас тратиться на себя.
Сначала ни
квартиры, ни вещей Софьи Михайловны, ни даже жалованья в три тысячи целковых
брать не хотела, ушла от него, и только уж месяца через три, как ей очень невтерпеж пришлось жить в горничных, мы разными ее катаньицами, гуляньицами и винцом сладким сманили…
— Да хороший, бывалый человек. Я ему буду кушанье готовить. И за
квартиру, за стол буду всего три рубля серебром в месяц
брать…
Жители прятались по домам. Казаки вламывались в
квартиры,
брали все, что приглянется. Передавали, что по занятии города им три дня разрешается грабить. На Джигитской улице подвыпившие офицеры зарубили шашками двух проходивших евреев.
Курсы его бывали по нескольку раз в неделю, в фойе ученического театра, а кто хотел заниматься посерьезнее, тот
брал у него и уроки на его
квартире, в той же части — города.
Нашел я ее в небольшой, изящно обставленной
квартире, где-то далеко, отрекомендовался ей как друг театра и большой ее почитатель, отсоветовал ей
брать для первого появления перед петербургской публикой роль Адриенны Лекуврер, которую она, может, играла (я этого не помню), но, во всяком случае, не в ней так выдвинулась в «Gymnase» в каких-нибудь два-три сезона, и после такой актрисы, как уже тогда покойная Дескле, которую в Брюсселе открыл все тот же Дюма.
— Получил по публикации приглашение. Прихожу. Богатейшая
квартира. Выходит дама. Заниматься с мальчишкою двенадцати лет, — не преуспевает. Переговорили. Каждый день заниматься по два часа. «Какие ваши условия?» Я говорю: «Пятьдесят рублей». Барыня подняла брови. «А мне говорили, что студенты дешево
берут».
Путохин принес мне плату за
квартиру, но уже не извинялся, хотя просрочил 18 дней, и молчал, когда
брал от меня расписку в получении. На следующий месяц деньги принесла уже мать; она дала мне только половину, а другую половину обещала через неделю. На третий месяц я не получил ни копейки и дворник стал мне жаловаться, что жильцы
квартиры № 23 ведут себя «неблагородно». Это были нехорошие симптомы.
Десять лет назад Подгорин — он был тогда бедным студентом — преподавал Надежде математику и историю, за стол и
квартиру; и Варя, курсистка, кстати
брала у него уроки латинского языка.