Неточные совпадения
Однако мне всегда было странно: я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? — оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно
боялись выпустить меня из рук? или это — магнетическое влияние сильного организма? или мне просто не удавалось
встретить женщину
с упорным характером?
Он до того углубился в себя и уединился от всех, что
боялся даже всякой
встречи, не только
встречи с хозяйкой.
Она всегда протягивала ему свою руку робко, иногда даже не подавала совсем, как бы
боялась, что он оттолкнет ее. Он всегда как бы
с отвращением брал ее руку, всегда точно
с досадой
встречал ее, иногда упорно молчал во все время ее посещения. Случалось, что она трепетала его и уходила в глубокой скорби. Но теперь их руки не разнимались; он мельком и быстро взглянул на нее, ничего не выговорил и опустил свои глаза в землю. Они были одни, их никто не видел. Конвойный на ту пору отворотился.
Катин заговорил тише, менее оживленно. Климу показалось, что, несмотря на радость,
с которой писатель
встретил дядю, он
боится его, как ученик наставника. А сиповатый голос дяди Якова стал сильнее, в словах его явилось обилие рокочущих звуков.
В этой тревоге он прожил несколько дней, чувствуя, что тупеет, подчиняется меланхолии и —
боится встречи с Мариной. Она не являлась к нему и не звала его, — сам он идти к ней не решался. Он плохо спал, утратил аппетит и непрерывно прислушивался к замедленному течению вязких воспоминаний, к бессвязной смене однообразных мыслей и чувств.
С ним можно не согласиться, но сбить его трудно. Свет, опыт, вся жизнь его не дали ему никакого содержания, и оттого он
боится серьезного, как огня. Но тот же опыт, жизнь всегда в куче людей, множество
встреч и способность знакомиться со всеми образовывали ему какой-то очень приятный, мелкий умок, и не знающий его
с первого раза даже положится на его совет, суждение, и потом уже, жестоко обманувшись, разглядит, что это за человек.
— И почему ты знаешь, —
с каким-то загадочным чувством внятно прибавил он, — почему ты знаешь, не
боялся ли и я, как ты вчера при другом случае, свой «идеал» потерять и, вместо моего пылкого и честного мальчика, негодяя
встретить?
— Как смеешь ты меня пред ним защищать, — вопила Грушенька, — не из добродетели я чиста была и не потому, что Кузьмы
боялась, а чтобы пред ним гордой быть и чтобы право иметь ему подлеца сказать, когда
встречу. Да неужто ж он
с тебя денег не взял?
Он
боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора
с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту
встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него
с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
Он был одержим ужасами и страхами, роковыми предчувствиями, смертельно
боялся встреч с японцами и китайцами.
— Пошел бы… да
боюсь… вдруг, как последний раз, помнишь,
встретим Сергиенко… Я уж оделся, выхожу, а он входит. Взял меня за пуговицу и
с час что-то рассказывал. Вдруг опять
встретим? А я люблю Сандуны… Только кругом воздух скверный: в сухую погоду — пыль, а когда дождь — изо всех домов выкачивают нечистоты в Неглинку.
Я, разумеется, не
боялся. Наоборот, идя по широким темным улицам и пустырям, я желал какой-нибудь опасной
встречи. Мне так приятно было думать, что Люня еще не спит и, лежа в своей комнате
с закрытыми ставнями, думает обо мне
с опасением и участием. А я ничего не
боюсь и иду один,
с палкой в руке, мимо старых, обросших плющами стен знаменитого дубенского замка. И мне приходила в голову гордая мысль, что я, должно быть, «влюблен».
С появлением баушки Лукерьи все в доме сразу повеселели и только ждали, когда вернется грозный тятенька. Устинья Марковна
боялась, как бы он не проехал ночевать на Фотьянку, но Прокопию по дороге кто-то сказал, что старика видели на золотой фабрике. Родион Потапыч пришел домой только в сумерки. Когда его в дверях
встретила баушка Лукерья, старик все понял.
Баушка Лукерья не задерживала гостя, потому что догадалась, чего он
боится, именно
встречи с Петром Васильичем и Кишкиным. Она проводила его за ворота.
Сознавая всю опасность своего положения, он гордился тем, что ничего не
боится и
встретит неминучую беду
с подобающим хладнокровием.
Надо сказать, что, идя в Ямки, Лихонин, кроме денег, захватил
с собою револьвер и часто по дороге, на ходу, лазил рукой в карман и ощущал там холодное прикосновение металла. Он ждал оскорбления, насилия и готовился
встретить их надлежащим образом. Но, к его удивлению, все, что он предполагал и чего он
боялся, оказалось трусливым, фантастическим вымыслом. Дело обстояло гораздо проще, скучнее, прозаичнее и в то же время неприятнее.
Я всегда
боялся отца, а теперь тем более. Теперь я носил в себе целый мир смутных вопросов и ощущений. Мог ли он понять меня? Мог ли я в чем-либо признаться ему, не изменяя своим друзьям? Я дрожал при мысли, что он узнает когда-либо о моем знакомстве
с «дурным обществом», но изменить этому обществу, изменить Валеку и Марусе я был не в состоянии. К тому же здесь было тоже нечто вроде «принципа»: если б я изменил им, нарушив данное слово, то не мог бы при
встрече поднять на них глаз от стыда.
Иногда, если и случался свободный, причем не заполненный час, то Ромашов, томимый скукой и бездельем, точно
боясь самого себя, торопливо бежал в клуб, или к знакомым, или просто на улицу, до
встречи с кем-нибудь из холостых товарищей, что всегда кончалось выпивкой.
Не
боялся он также, что она выскользнет у него из рук; в том городе, где он жил и предполагал кончить свою карьеру, не только человека
с живым словом
встретить было невозможно, но даже в хорошей говядине ощущалась скудость великая; следовательно, увлечься или воспламениться было решительно нечем, да притом же на то и ум человеку дан, чтоб бразды правления не отпускать.
Александр
боялся встречи с дядей, как огня. Он иногда приходил к Лизавете Александровне, но она никогда не успевала расшевелить в нем откровенности. Он всегда был в беспокойстве, чтоб не застал дядя и не разыграл
с ним опять какой-нибудь сцены, и оттого всегда сокращал свои визиты.
Дубков, который был знаком
с этой дамой, застав меня однажды в манеже, где я стоял, спрятавшись за лакеями и шубами, которые они держали, и узнав от Дмитрия о моей страсти, так испугал меня предложением познакомить меня
с этой амазонкой, что я опрометью убежал из манежа и, при одной мысли о том, что он ей сказал обо мне, больше не смел входить в манеж, даже до лакеев,
боясь встретить ее.
Входя в дом Аггея Никитича, почтенный аптекарь не совсем покойным взором осматривал комнаты; он, кажется,
боялся встретить тут жену свою; но, впрочем, увидев больного действительно в опасном положении, он забыл все и исключительно предался заботам врача; обложив в нескольких местах громадную фигуру Аггея Никитича горчичниками, он съездил в аптеку, привез оттуда нужные лекарства и, таким образом, просидел вместе
с поручиком у больного до самого утра, когда тот начал несколько посвободнее дышать и, по-видимому, заснул довольно спокойным сном.
Аким говорил все это вполголоса, и говорил, не мешает заметить, таким тоном, как будто относил все эти советы к себе собственно; пугливые взгляды его и лицо показывали, что он
боялся встречи с рыбаком не менее, может статься, самого мальчика.
Во весь этот день Дуня не сказала единого слова. Она как словно избегала даже
встречи с Анной. Горе делает недоверчивым: она
боялась упреков рассерженной старухи. Но как только старушка заснула и мрачная ночь окутала избы и площадку, Дуня взяла на руки сына, украдкою вышла из избы, пробралась в огород и там уже дала полную волю своему отчаянию. В эту ночь на голову и лицо младенца, который спокойно почивал на руках ее, упала не одна горькая слеза…
В последнее время мы виделись очень редко.
С ним сделалось что-то странное: не сказывается дома и сам никуда не выходит, смотрит угрюмо, молчит, не то что
боится, а словно места себе не находит. Нынче, впрочем, это явление довольно обыкновенное. На каждом шагу мы
встречаем людей, которых всегда знали разговаривающими и которые вдруг получили"молчальный дар". Ходят вялые, унылые, словно необыкновенные сны наяву видят. И никому этих сновидений не поверяют, а молчат, молчат, молчат.
Он взглянул на неё и молча пошёл рядом
с нею. Но идя, он наклонил голову и всё оглядывался кругом,
боясь встретить знакомого. Через несколько шагов женщина ещё сказала предупреждающим голосом...
Мне казалось, что мы тотчас же станем богаты; я не буду ходить на посылках в лавочку, что было очень тяжело для меня, потому что меня всегда обижали дети соседнего дома, когда я выходила из дому, и этого я ужасно
боялась, особенно когда несла молоко или масло, зная, что если пролью, то
с меня строго взыщется; потом я порешила, мечтая, что батюшка тотчас сошьет себе хорошее платье, что мы поселимся в блестящем доме, и вот теперь — этот богатый дом
с красными занавесами и
встреча возле него
с батюшкою, который хотел мне что-то показать в нем, пришли на помощь моему воображению.
Незнамов. Нет, говори, говори! Мне нужно знать все. От этого зависит… Не поймешь ты, вот чего я
боюсь. Ведь я круглый сирота, брошенный в омут бессердечных людей, которые грызутся из-за куска хлеба, за рубль продают друг друга; и вдруг я
встречаю участие, ласку — и от кого же? От женщины, которой слава гремит,
с которой всякий считает за счастие хоть поговорить! Поверишь ли ты, поверишь ли, я вчера в первый раз в жизни видел ласку матери!
Сами гризеты чаще всего начинают
бояться таких господ, избегают
с ними
встречи и дают им разные ядовитые клички; но выжить строптивого жильца «из коридора» гризеты никак не сумеют.
Демидов был чрезвычайно суеверен: у него были счастливые и несчастные дни; он
боялся трех свечей, креста,
встречи с духовными и имел многие другие глупые предрассудки.
— Да ему там только и весело, где свистят пули, — перервал старый ротмистр. — Всякой раз его
встречают и провожают
с пальбою; а он все-таки целехонек. Ну, правду он говорит, что его и смерть
боится.
Если это, по-вашему, называется отсутствием всех предрассудков и просвещением, так черт его побери и вместе
с вами!» Когда он стал приближаться к середине города, то,
боясь встретить французского генерала, который мог бы ему сделать какой-нибудь затруднительный вопрос, Зарецкой всякий раз, когда сверкали вдали шитые мундиры и показывались толпы верховых, сворачивал в сторону и скрывался между развалинами.
Но когда дело дошло до человеческих трупов, то я решительно бросил анатомию, потому что
боялся мертвецов, но не так думали мои товарищи, горячо хлопотавшие по всему городу об отыскании трупа, и когда он нашелся и был принесен в анатомическую залу, — они
встретили его
с радостным торжеством; на некоторых из них я долго потом не мог смотреть без отвращения.
Больше всего
боялся он
встречи с каменецкими мужиками и на одного наткнулся-таки, но тот поглядел равнодушно и, не признав, пошел дальше: меняла Жегулева и одежда его, и смолянистая отросшая бородка.
— Э, полно! Обыкновенная содержанка, развратная и пошлая. Послушай, Александр Давидыч, когда ты
встречаешь простую бабу, которая не живет
с мужем, ничего не делает и только хи-хи да ха-ха, ты говоришь ей: ступай работать. Почему же ты тут робеешь и
боишься говорить правду? Потому только, что Надежда Федоровна живет на содержании не у матроса, а у чиновника?
Уверенность в недобром глазе, какой бывает у некоторых людей, преимущественно старух и стариков, в способности их «сглазить», или «озепать», очень укоренена в охотниках. Они верят этой силе безусловно и не только сами
боятся встречи с такими людьми, особенно при выходе на охоту, но берегут от них собак и ястребов, даже прячут ружья и всякие звероловные и рыболовные снасти.
— Вчера я был на почте, — начал Савелий, — и
встретил там человека Мановского. Он получил письмо
с черною печатью. Я, признаться сказать, попросил мне показать. На конверте написано, что из Кременчуга, а там живет папенька Анны Павловны. Я
боюсь, не умер ли он?
Илья Ильич, при всей своей кротости, не
боится поддать ногой в рожу обувающему его Захару, и если он в своей жизни не делает этого
с другими, так единственно потому, что надеется
встретить противодействие, которое нужно будет преодолеть.
Слушаю его, точно заплутавшийся, ночью, в лесу, дальний благовест, и
боюсь ошибиться — не сова ли кричит? Понимаю, что много он видел, многое помирил в себе, но кажется мне, отрицает он меня, непонятно шутя надо мною, смеются его молодые глаза. После
встречи с Антонием трудно было верить улыбке человека.
Когда он передал Клавдии Петровне рассказ Марьи Сысоевны и странную
встречу на похоронах, та сильно задумалась: «Я за вас
боюсь, — сказала она ему, — вы должны прервать
с ним всякие отношения, и чем скорее, тем лучше».
При
встрече с другими он далеко обходил их,
боясь прикоснуться к ним краем одежды.
Но он ошибся, говоря, что она не нужна ему. Без нее стало скучно. Странное чувство родилось в нем после разговора
с ней: смутный протест против отца, глухое недовольство им. Вчера этого не было, не было и сегодня до
встречи с Мальвой… А теперь казалось, что отец мешает ему, хотя он там, далеко в море, на этой, чуть заметной глазу, полоске песку… Потом ему казалось, что Мальва
боится отца. А кабы она не
боялась — совсем бы другое вышло у него
с ней.
Было поздно; сильный ветер дул
с взморья; черные тучи, окровавленные снизу лучами солнца, роняли огромные капли теплой воды на растрескавшуюся землю. Феодор, взволнованный
встречею и
боясь грозы, не хотел ехать далее и свернул в монастырь Энат, лежащий возле Александрии. Служитель божий, гражданин всего мира христианского, в те времена везде находил отворенную дверь, и всюду приход его считался счастием, тем паче в монастыре, куда приходили все бедные и труждающиеся дети церкви.
Испуг подействовал на него сильнее благоразумия, и Иван Андреевич, сам оскорбленный муж, или по крайней мере считавший себя таким, не вынес
встречи с другим мужем — может быть,
боясь оскорбить его своим присутствием.
— В таком случае сядемте… Вы, Сергей Петрович, — продолжала она, когда мы сели, — сегодня вы всё время старались не замечать меня, обходили, словно
боялись встретиться, а как нарочно сегодня-то я и порешила поговорить
с вами… Я горда и самолюбива… не умею навязываться
встречей… но раз в жизни можно пожертвовать гордостью.
На сердце у него было так смутно и так тревожно: он не знал, как отнесутся теперь к нему его товарищи; он втайне
боялся за свое доброе имя и сознавал, что минута
встречи с ними должна быть роковою, что после нее нужно решиться на что-нибудь такое, чтó сразу разубедило бы их, рассеяло все предубеждения.
—
Бояться!.. Х-хе! Чего
бояться? Плевать! —
с выразительной интонацией прибавил Ардальон Полояров и, ради пущей изобразительности, отменно хорошо плюнул на пол, словно бы этим самым действием торжественно и всенародно подтвердил, что и взаправду плевать на всех и вся. Его выходка некоторым весьма понравилась: ее
встретили одобрительным смехом — обстоятельство, очень польстившее Полоярову.
Но самоё Дарью Сергевну нимало не заботило, скоро или поздно увидит она Мокея Данилыча, она даже
боялась встречи с бывшим женихом своим.
Письмо отца Прохора обеспокоило Дуню — она
боялась встречи с Марьей Ивановной. Впрочем, еще надеялась, что после всего бывшего в Луповицах она проедет мимо города прямо в Фатьянку.
Итак шли годы, а у этого барина
с этим слугой все шли одинакие отношения: Сид Тимофеич господствовал над господином и
с сладострастием поносил и ругал его при всякой
встрече и красовался язвами и ранами, если успевал их добиться из рук преследуемого им Бодростина. Тот его
боялся и избегал, а этот его выслеживал и преследовал, и раздражал
с особенным талантом.