Неточные совпадения
«Уже решила», — подумал Самгин. Ему не нравилось лицо дома, не нравились слишком светлые комнаты, возмущала Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно
бык,
большой человек в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем, в валенках, облепленный с головы до ног перьями и сенной трухой. Он схватил руки Марины, сунул в ее ладони лохматую голову и, целуя ладони ее, замычал.
— В Японию собирается. Уедет и увезет
большие деньги,
бык! Стратонов наковырял денег и — на Алтай, будто бы лечиться, вероятно — тоже в Японию. Некоторые — в Швецию едут.
—
Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой почти до пояса, с глазами
быка и такой же силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют,
больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как!
Наконец, когда, по возвращении нашего транспорта из Китая, адмирал послал обер-гофту половину
быка, как редкость здесь, он благодарил коротенькою записочкой, в которой выражалось
большое удовольствие, что адмирал понял настоящую причину его мнимой невежливости.
Крестовская станция похожа
больше на ферму, а вся эта Амгинская слобода, с окрестностью, на какую-то немецкую колонию. Славный скот, женщины ездят на
быках; юрты чистенькие (если не упоминать о блохах).
— Да, каждый день жарят по лубу, чтобы верность в руке не пропала… а вот, судырь, их из кучеров или лакеев николи не бывает, а все
больше из мясников; привычней, что ли, они, быков-то и телят бивши, к крови человеческой. В Учне после этого самого бунты были сильные.
— Да пусто б его взяло, треклятого! — рассказывал Фалалей. — Каждую ночь снится! каждый раз с вечера молюсь: «Сон не снись про белого
быка, сон не снись про белого
быка!» А он тут как тут, проклятый, стоит передо мной,
большой, с рогами, тупогубый такой, у-у-у!
Проезжая двором, Юрий заметил
большие приготовления: слуги бегали взад и вперед; в приспешной пылал яркий огонь; несколько поваров суетилось вокруг убитого
быка; все доказывало, что боярин Кручина ожидает к себе гостей.
— «Я, нижеподписавшийся, сим свидетельствую, — читал Ермил, владевший, по-видимому,
большим навыком в такого рода делах, — свидетельствую, что продал комаревскому целовальнику Герасиму Павлову
быка;
бык же сей получил я по наследию от покойного родителя моего, рыбака Глеба Савинова…»
А Маякин сидел рядом с городским головой, быстро вертел вилкой в воздухе и все что-то говорил ему, играя морщинами. Голова, седой и краснорожий человек с короткой шеей, смотрел на него
быком с упорным вниманием и порой утвердительно стукал
большим пальцем по краю стола. Оживленный говор и смех заглушали бойкую речь крестного, и Фома не мог расслышать ни слова из нее, тем более что в ушах его все время неустанно звенел тенорок секретаря...
Люди толкались, забегая один вперёд другого, размахивали руками, кидали в воздух шапки, впереди всех, наклонив голову, точно
бык, шёл Мельников с тяжёлою палкой в руках и национальным флагом на ней. Он смотрел в землю, ноги поднимал высоко и, должно быть, с
большой силою топал о землю, — при каждом ударе тело его вздрагивало и голова качалась. Его рёв густо выделялся из нестройного хаоса жидких, смятённых криков обилием охающих звуков.
Широкое лицо Крестовоздвиженского внезапно покраснело, а небольшие глаза сверкнули гневом… «Как у
быка, которого, подразнили красной суконкой», — мелькнуло у меня в голове. Я смотрел на него, и он смотрел на меня, а кругом стояло несколько товарищей, которые не могли дать себе отчета, о чем мы собственно спорим. Крестовоздвиженский, несколько озадаченный моим ответом, сначала повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и сказал с натиском и с
большой выразительностью...
— Неправда:
больше съедите — фунта четыре, а потому в год вы проглотите около пятидесяти пудов; это почти два
быка!
Быком, наклоня голову, Артамонов старший ходил по корпусам, по двору, шагал по улице посёлка, пугая ребятишек, и всюду ощущал нечто новое, странное: в этом
большом деле он являлся почти лишним, как бы зрителем. Было приятно видеть, что Яков понимает дело и, кажется, увлечён им; его поведение не только отвлекало от мыслей о старшем сыне, но даже примиряло с Ильёй.
Быки у них — замечательные, самый маленький — вчетверо
больше нашего.
Вытурили меня. Иду в гору к лесу по зарослям между пней, спотыкаюсь, словно меня за пятки хватают, а сзади молчаливый паренёк Иван
Быков спешит, с
большой поноской на спине — послан прятать в лесу книги.
Вижу — налетел я с ковшом на брагу, хочу ему ответить, а он повернулся и ушёл. Сижу я в дураках, смотрю. Комната —
большая, чистая, в углу стол для ужина накрыт, на стенах — полки с книгами, книги — светские, но есть библия, евангелие и старый славянский псалтирь. Вышел на двор, моюсь. Дядя идёт, картуз ещё
больше на затылке, руками махает и голову держит вперёд, как
бык.
— Я все записал, — сказал он, доставая засаленную бумажку. — Вот слушайте: осталось у нас: галет 1-го и 2-го сорта сорок мешков, муки — шесть
больших бочек, каждая, вероятно, в полтонны; соленой свинины — две бочки, кроме того, имеются два почти издохших
быка… Относительно
быков: пасти мне, что ли, их здесь? Я завтра пристрелю обоих. Ты что обеспокоился, Сигби? Не протухнут, есть ледники и селитра. Что же еще есть у нас? Да — кофе, прессованные овощи…
— Уснув, — говорит, — помолившись, не помню я сколько спала, но только вдруг вижу во сне пожар,
большой пожар: будто у нас все погорело, и река золу несет да в завертах около
быков крутит и в глубь глотает, сосет.
— В том-то для меня и есть самый
большой ужас, что я сам не знаю. Я терплю много и долго, держу себя… как воспитанный человек, как европеец; а потом, если меня станут очень сильно скребсти, — я и освирепею, как
бык.
Большею частью это были татары, но попадались и коренные чалганцы; некоторые из последних сидели на краденых
быках и подгоняли их талинками.
В полдень поезд останавливается у
большой станции, где, по правилам, для живого груза устраивается водопой.
Быкам Малахина дают пить, но
быки не пьют: вода оказывается слишком холодной…
«Коршун» вышел с мыса Доброй Надежды, имея на палубе пять
быков и много разной птицы, так что все надеялись, что на
большую часть перехода будет чем питаться и даже очень хорошо. Но в первую же бурю, прихватившую «Коршун» во ста милях от мыса,
быки и
большая часть птицы, не выдержавшие адской качки, издохли, и весь длинный переход обитателям «Коршуна» пришлось довольствоваться консервами и солониной.
Среди гардемаринов у Ашанина был
большой приятель — Иволгин, красивый брюнет, живой увлекающийся сангвиник, несколько легкомысленный и изменчивый, но с добрым отзывчивым сердцем. С ним они нередко читали вместе и спорили. Но в Печелийском заливе Иволгин и еще один гардемарин были переведены на клипер, где недоставало офицеров. На корвете остались Кошкин и
Быков и два кондуктора-штурмана.
Первого декабря 186* года корвет был готов. Провизии взято было вдоволь, несколько
быков стояло в стойлах; бараны, свиньи помещены в устроенных для них загородках и разная птица — в
больших клетках.
Вот одна
большая льдина, упершись о
бык, долго не пускает мост бежать от нее, но вдруг, как живая, начинает ползти по
быку вверх, прямо к вашему лицу, словно хочет проститься с вами, но, не выдержав своей тяжести, ломается на два куска и бессильно падает.
Эту группу программы маскарада объясняли так: Мом, видя человека, смеялся, для чего боги не сделали ему на груди окно, сквозь которое бы в его сердце можно было смотреть;
быку смеялся, для чего боги не поставили на груди рогов и тем лишили его
большей силы, а над домом смеялся, отчего его нельзя так сделать, что если худой сосед, то поворотит в другую сторону.
Надобно заметить, что в описываемое нами время было
больше конницы, нежели пехоты, а оружие русских воинов состояло уже не из самострелов, подкатных туров, приступных перевесов,
быков, баранов или огнестрельных пороков, или зелий, и прочих орудий, употреблявшихся ранее при осадах, но из пушек и завесных пищалей [Завесными они назывались потому, что завешивались ремнем за плечи.
Во время представления убивают таким образом шесть-восемь
быков, и чем
бык свирепее, тем
больше удовольствия доставляет публике.
Про Христа, выгнавшего из храма
быков, овец и продавцов, должны были говорить, что он кощунствует. Если бы он пришел теперь и увидал то, что делается его именем в церкви, то еще с
большим и более законным гневом наверно повыкидал бы все эти ужасные антиминсы, и копья, и кресты, и чаши, и свечи, и иконы, и всё то, посредством чего они, колдуя, скрывают от людей бога и его учение.