Неточные совпадения
— Ты их продашь, тебе на первой
ярмарке дадут за них втрое
больше.
— Нет, сооружай, брат, сам, а я не могу, жена будет в
большой претензии, право, я должен ей рассказать о
ярмарке. Нужно, брат, право, нужно доставить ей удовольствие. Нет, ты не держи меня!
— Ого, вы кусаетесь? Нет, право же, он недюжинный, — примирительно заговорила она. — Я познакомилась с ним года два тому назад, в Нижнем, он там не привился. Город меркантильный и ежегодно полтора месяца сходит с ума: все купцы, купцы, эдакие огромные,
ярмарка, женщины, потрясающие кутежи. Он там сильно пил, нажил какую-то болезнь. Я научила его как можно
больше кушать сладостей, это совершенно излечивает от пьянства. А то он, знаете, в ресторанах философствовал за угощение…
Людей на
ярмарке было
больше, чем на выставке, вели они себя свободнее, шумнее и все казались служащими торговле с радостью.
— На чай оставил три пятака, боров! Самарский купец из казаков уральских. Знаменито богат, у него башкирской земли целая Франция. Я его в Нижнем на
ярмарке видал, — кутнуть умеет! Зверь
большого азарта, картежник, распутник, пьяница.
Из преступлений одно, именно: кража гороху, моркови и репы по огородам, было в
большом ходу, да однажды вдруг исчезли два поросенка и курица — происшествие, возмутившее весь околоток и приписанное единогласно проходившему накануне обозу с деревянной посудой на
ярмарку. А то вообще случайности всякого рода были весьма редки.
— А ты не знаешь, — перебил Штольц, — в Верхлёве пристань хотят устроить и предположено шоссе провести, так что и Обломовка будет недалеко от
большой дороги, а в городе
ярмарку учреждают…
— Ах, Боже мой! — сказал Обломов. — Этого еще недоставало! Обломовка была в таком затишье, в стороне, а теперь
ярмарка,
большая дорога! Мужики повадятся в город, к нам будут таскаться купцы — все пропало! Беда!
В гостином дворе, который в самом деле есть двор, потому что
большая часть лавок открывается внутрь, я видел много входящих и выходящих якутов: они, говорят, составляют большинство потребителей. Прочие горожане закупают все, что им нужно, раз в год на здешней
ярмарке.
— Год на год не приходится, Сергей Александрыч. А среднее надо класть тысяч сто… Вот в третьем году адвоката Пикулькина тысяч на сорок обыграли, в прошлом году нотариуса Калошина на двадцать да банковского бухгалтера Воблина на тридцать. Нынче, сударь, Пареный
большую силу забирать начал: в шестидесяти тысячах ходит. Ждут к рождеству Шелехова —
большое у них золото идет, сказывают, а там наши на Ирбитскую
ярмарку тронутся.
Но и в Узле и в Гарчиках прежнего Привалова
больше не было, а был совсем другой человек, которого трудно было узнать: он не переставал пить после Ирбитской
ярмарки.
Поездка с Нагибиным по деревням и мелким хлебным
ярмаркам отнимала
большую половину времени, а другая уходила целиком на мельницу.
— За французского известного писателя, Пирона-с. Мы тогда все вино пили в
большом обществе, в трактире, на этой самой
ярмарке. Они меня и пригласили, а я перво-наперво стал эпиграммы говорить: «Ты ль это, Буало, какой смешной наряд». А Буало-то отвечает, что он в маскарад собирается, то есть в баню-с, хи-хи, они и приняли на свой счет. А я поскорее другую сказал, очень известную всем образованным людям, едкую-с...
— По
ярмаркам, по
большим трахтам, по малым трахтам, по конокрадам, по городам, по деревням, по хуторам — всюду, всюду! А насчет денег ты не беспокойся: я, брат, наследство получил! Последнюю копейку просажу — а уж добуду своего друга! И не уйдет от нас казак, наш лиходей! Куда он — туда и мы! Он под землю — и мы под землю! Он к дьяволу — а мы к самому сатане!
Он прочитал «
Ярмарку суеты» Теккерея с наслаждением начал читать «Пенденниса», закрыл на 20–й странице: «весь высказался в «
Ярмарке суеты», видно, что
больше ничего не будет, и читать не нужно».
Завтра Сергиев день, у нас
ярмарка, меня беспрестанно тормошат — думают, что непременно должно быть много денег, а оных-то и нет! Эти частые напоминания наводят туман, который мешает мыслям свободно ложиться на бумагу. Глупая вещь — эти деньги; особенно когда хотелось бы ими поделиться и с другими, тогда еще
больше чувствуешь неудобство от недостатка в этой глупой вещи. Бодливой корове бог не дал рог. И сам уж запутался.
И вот как раз теперь этот давно ожидаемый срок подошел: только что кончилась
большая контрактовая
ярмарка, и все нотариальные конторы совершали ежедневно сделки на громадные суммы. Тамара знала, что нотариус отвозил обычно залоговые и иные деньги в банк по субботам, чтобы в воскресенье быть совершенно свободным. И вот потому-то в пятницу днем нотариус получил от Тамары следующее письмо...
— Ничего. Ладно живу. В Едильгееве приостановился, слыхали — Едильгеево? Хорошее село. Две
ярмарки в году, жителей боле двух тысяч, — злой народ! Земли нет, в уделе арендуют, плохая землишка. Порядился я в батраки к одному мироеду — там их как мух на мертвом теле. Деготь гоним, уголь жгем. Получаю за работу вчетверо меньше, а спину ломаю вдвое
больше, чем здесь, — вот! Семеро нас у него, у мироеда. Ничего, — народ все молодой, все тамошние, кроме меня, — грамотные все. Один парень — Ефим, такой ярый, беда!
— Рекомендую вам! Иван Семеныч Фурначев, сын статского советника Семена Семеныча Фурначева [60], который, двадцать лет живя с супругой, не имел детей, покуда наконец, шесть лет тому назад, не догадался съездить на нижегородскую
ярмарку. По этому-то самому Иван Семеныч и слывет здесь
больше под именем антихриста… А что, Иван Семеныч, подсмотрел ты сегодня после обеда, как папка деньги считает?
У нас у всякого кучера с форейтором были шестерики, и все разных сортов: вятки, казанки, калмыки, битюцкие, донские — все это были из приводных коней, которые по
ярмаркам покупались, а то, разумеется,
больше было своих, заводских, но про этих говорить не стоит, потому что заводские кони смирные и ни сильного характера, ни фантазии веселой не имеют, а вот эти дикари, это ужасные были звери.
Я его и прежде, этого человека, видал и почитал его не
больше как за какого-нибудь шарлатана или паяца, потому что он все, бывало, по
ярмаркам таскается и у господ по-французски пособия себе просит.
— Да, порядочно; сбываем
больше во внутренние губернии на
ярмарки. Последние два года — хоть куда! Если б еще этак лет пять, так и того… Один компанион, правда, не очень надежен — все мотает, да я умею держать его в руках. Ну, до свидания. Ты теперь посмотри город, пофлянируй, пообедай где-нибудь, а вечером приходи ко мне пить чай, я дома буду, — тогда поговорим. Эй, Василий! ты покажешь им комнату и поможешь там устроиться.
Не помню, почему именно — в Персию, может быть, только потому, что мне очень нравились персияне-купцы на нижегородской
ярмарке: сидят этакие каменные идолы, выставив на солнце крашеные бороды, спокойно покуривая кальян, а глаза у них
большие, темные, всезнающие.
Комаревские
ярмарки не имеют
большого значения в торговом отношении.
Года два назад, что отлично помнил и Егорушка, Соломон в N. на
ярмарке, в одном из балаганов, рассказывал сцены из еврейского быта и пользовался
большим успехом. Напоминание об этом не произвело на Соломона никакого впечатления. Ничего не ответив, он вышел и немного погодя вернулся с самоваром.
— Нужно, говорит он, чтобы во дни
ярмарок, а также сельских праздников, чтоб местный земский начальник заготовил, за счет казны, колья и камни, а потом он ставил бы мужикам — тоже за счет казны — десять, двадцать, пятьдесят — смотря по количеству людей — ведер водки, —
больше ничего не нужно!
А тут вспомнил я, что наш цирк собирался на весну в Казань, а потом в Нижний на
ярмарку, а Казани, после ареста, я боялся
больше всего: допрашивавший меня жандарм с золотым пенсне, с черными бровями опять вырос предо мной. Вещей в багаже осталось у меня не богато, бумаг никаких. Имени моего в цирке не знали: Алексис да Алексис — и только. Поди ищи меня!
Бакин. Я об нем знаю столько же, сколько и вы. Очень богат; великолепное имение в соседней губернии, свеклосахарный завод, да еще конный, да, кажется, винокуренный. Сюда приезжает он на
ярмарку; продавать ли, покупать ли лошадей, уж я не знаю. Как он разговаривает с барышниками, я тоже не знаю; но в нашем обществе он
больше молчит.
Больше за весь ужин ничего о ней не говорили. Костик с Исаем Матвеичем вели разговор о своих делах да о
ярмарках, а бабы пересыпали из пустого в порожнее да порой покрикивали на ребят, которые либо засыпали, сидя за столом, либо баловались, болтая друг дружку под столом босыми ножонками.
В доме, тоже как машина, действовала Наталья, очень довольная богатыми подарками, которые муж привёз ей с
ярмарки, и ещё
больше — его молчаливым, ровным спокойствием.
Её рассказы о дрянненьких былях города путали думы Артамонова, отводили их в сторону, оправдывали и укрепляли его неприязнь к скучным грешникам — горожанам. На место этих дум вставали и двигались по какому-то кругу картины буйных кутежей на
ярмарке; метались неистовые люди, жадно выкатив пьяные, но никогда не сытые глаза, жгли деньги и, ничего не жалея, безумствовали всячески в лютом озлоблении плоти, стремясь к
большой, ослепительно белой на чёрном, бесстыдно обнажённой женщине…
Молодой, даже совсем юный, Бенни стал понимать, что он сделал
большой промах, что положение его просто глупо и что его и лондонские его друзья и петербургские нарядили в какие-то политические шуты и выпихнули его паясничать с убогеньким простачком, который вертится перед ним и ляскает, как холщовая коза перед пляшущим на
ярмарке медведем.
Он до сих пор ездит по всем
ярмаркам в Малороссии; тщательно осведомляется о ценах на разные
большие произведения, продающиеся оптом, как то: муку, пеньку, мед и прочее, но покупает только небольшие безделушки, как то: кремешки, гвоздь прочищать трубку и вообще все то, что не превышает всем оптом своим цены одного рубля.
После обедни я хотел было пройтись по
ярмарке, но меня остановила проживающая в селе немолодая тоже девица из духовного звания, по имени Арина Семеновна, девица
большая краснобайка и очень неглупая.
— Вот, гляди! — задумчиво текла речь кривого. — Живут в России люди, называемые — мещане. Кто их несчастнее? — подумай. Есть — цыгане, они всё бродяжат, по
ярмаркам — мужиков лошадями обманывают, по деревням — кур воруют. Может, они и не делают ничего такого, ну, уж так говорится про них. А мещане хоть
больше на одном месте трутся — но тоже самые бесполезные в мире жители…
Целые стаи
больших лодок, нагруженных разным мелким товаром, пользуясь водопольем, приходят с Волги через озеро Кабан и буквально покрывают Булак. Казанские жители всегда с нетерпением ожидают этого времени как единственной своей
ярмарки, и весть: «Лодки пришли» мгновенно оживляет весь город. [Эта весенняя
ярмарка продолжается и теперь, даже в
больших размерах, как мне сказывали; вся же местность торга на водах и берегах Булака получила общее название «Биржи».]
Когда мы виделись с вами, матушка, последний раз у Макарья в прошедшую
ярмарку в лавке нашей на Стрелке, сказывал я вашей чести, чтобы вы хорошенько Богу молились, даровал бы Господь мне благое поспешение по рыбной части, так как я впервые еще тогда в рыбную коммерцию попал и оченно боялся, чтобы мне в карман не наклали, потому что доселе все
больше по подрядной части маялся, а рыба для нас было дело закрытое.
Узнал он, продолжая вести себя как заезжий «барин», что в день идет у них до пяти кулей крупичатой муки, а во время макарьевской
ярмарки — и
больше.
Пассажиров было много, — все
больше промысловый народ, стекавшийся к Макарию, на
ярмарку.
Муж приучал жену к хорошему тону, был с ней на «вы» и только в самых интимных разговорах переходил на «ты». Она привыкла называть его «Север Львович» и «ты» не говорила ему
больше года, с поездки своей на
ярмарку.
На площадке перед рестораном Откоса, за столиками, сидела вечерняя публика, наехавшая снизу, с
ярмарки, — почти все купцы. Виднелось и несколько шляпок. Из ресторана слышно было пение женского хора. По верхней дорожке, над крутым обрывом, двигались в густых уже сумерках темные фигуры гуляющих,
больше мужские.
Когда Теркин снялся с своего места, было уже около девяти часов. Он мог бы завернуть к отцу настоятелю, но оставил это до отъезда… Тут только подумал он о своих делах.
Больше десяти дней жил он вне всяких деловых помыслов. На низу, в Астрахани, ему следовало быть в первых числах сентября, да и в Нижнем осталось кое-что неулаженным, а
ярмарка уже доживала самые последние дни.
Наискосок от окна, на платформе, у столика стояли две монашки в некрасивых заостренных клобуках и потертых рясах, с книжками, такие же загорелые, морщинистые, с туповатыми лицами, каких он столько раз видал в городах, по
ярмаркам и по базарам торговых сел, непременно по две, с кружкой или книжкой под покровом. На столе лежали для продажи изделия монастыря — кружева и вышивания… Там до сих пор водятся
большие мастерицы; одна из них угодила во дворец Елизаветы Петровны и стала мамкой императора Павла.
Для меня он не был совсем новым лицом. В Нижнем на
ярмарке я, дерптским студентом, уже видал его; но в памяти моей остались
больше его коротенькая фигура и пухлое лицо с маленьким носом, чем то, в чем я его видел.
Тут же положена им была еда и поставлено блюдечко с питьем. Песцы ищут тепла. Вели они себя тихо и зимой все
больше спали. Эта семья считалась любимцами старухи. Остальных держали на кухне, на русской печи. С них обирали пух, чистили его, отдавали прясть, а сами вязали платки, косынки и целые шали на продажу в Ножовую линию и в галереи на модные магазины. Цены стояли на это вязанье хорошие. Их продавали за привозной товар с Макарьевской
ярмарки, нижегородского и оренбургского производства.
«Какой же голод, — говорят представители администрации, — когда люди отказываются от работы, когда акциз, собранный в осенние месяцы нынешнего года,
больше, чем за прошлый, и когда
ярмарки торговли крестьянским товаром лучше всех годов.