Неточные совпадения
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно
кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и
больше ничего.
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб
больше не растет, если его человеческий глаз увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных
кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
Николай Петрович поник головой и начал глядеть на ветхие ступеньки крылечка: крупный пестрый цыпленок степенно расхаживал по ним, крепко стуча своими
большими желтыми ногами; запачканная
кошка недружелюбно посматривала на него, жеманно прикорнув на перила.
Она распространилась на тот счет, что людям, которые пошли добывать неразменный рубль, теперь всех страшнее, потому что они должны лицом к лицу встретиться с дьяволом на далеком распутье и торговаться с ним за черную
кошку; но зато их ждут и самые
большие радости…
Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный рубль, т. е. такой рубль, который, сколько раз его ни выдавай, он все-таки опять является целым в кармане. Но для того, чтобы добыть такой рубль, нужно претерпеть
большие страхи. Всех их я не помню, но знаю, что, между прочим, надо взять черную без единой отметины
кошку и нести ее продавать рождественскою ночью на перекресток четырех дорог, из которых притом одна непременно должна вести к кладбищу.
— И это оставим? Нет, не оставлю! — с вспыхнувшей злостью сказал он, вырвав у ней руку, — ты как
кошка с мышью играешь со мной! Я
больше не позволю, довольно! Ты можешь откладывать свои секреты до удобного времени, даже вовсе о них не говорить: ты вправе, а о себе я требую немедленного ответа. Зачем я тебе? Какую ты роль дала мне и зачем, за что!
Я с ним познакомился, как уже известно читателю, у Радилова и дня через два поехал к нему. Я застал его дома. Он сидел в
больших кожаных креслах и читал Четьи-Минеи. Серая
кошка мурлыкала у него на плече. Он меня принял, по своему обыкновенью, ласково и величаво. Мы пустились в разговор.
Большая черная собака выбежала навстречу и с визгом, оборотившись в
кошку, кинулась в глаза им.
— Вот ращу дочь, а у самого
кошки на душе скребут, — заметил Тарас Семеныч, провожая глазами убегавшую девочку. — Сам-то стар становлюсь, а с кем она жить-то будет?.. Вот нынче какой народ пошел: козырь на козыре. Конечно, капитал будет, а только деньгами зятя не купишь, и через золото
большие слезы льются.
— Будем устраиваться… да… — повторял Штофф, расхаживая по комнате и потирая руки. — Я уже кое-что подготовил на всякий случай. Ведь вы знаете Луковникова? О, это
большая сила!.. Он знает вас. Да… Ничего, помаленьку устроимся. Знаете, нужно жить, как
кошка: откуда ее ни бросьте, она всегда на все четыре ноги встанет.
А в доме Хорошее Дело всё
больше не любили; даже ласковая
кошка веселой постоялки не влезала на колени к нему, как лазала ко всем, и не шла на ласковый зов его. Я ее бил за это, трепал ей уши и, чуть не плача, уговаривал ее не бояться человека.
Рубаха на Василье была одна розовая ситцевая, и та в дырах, на ногах ничего не было, но тело было сильное, здоровое, и, когда котелок с кашей снимали с огня, Василий съедал за троих, так что старик-караульщик только дивился на него. По ночам Василий не спал и либо свистал, либо покрикивал и, как
кошка, далеко в темноте видел. Paз забрались с деревни
большие ребята трясти яблоки. Василий подкрался и набросился на них; хотели они отбиться, да он расшвырял их всех, а одного привел в шалаш и сдал хозяину.
Под горою появился
большой белый ком; всхлипывая и сопя, он тихо, неровно поднимается кверху, — я различаю женщину. Она идет на четвереньках, как овца, мне видно, что она по пояс голая, висят ее
большие груди, и кажется, что у нее три лица. Вот она добралась до перил, села на них почти рядом со мною, дышит, точно запаленная лошадь, оправляя сбитые волосы; на белизне ее тела ясно видны темные пятна грязи; она плачет, стирает слезы со щек движениями умывающейся
кошки, видит меня и тихонько восклицает...
Кое-где лает на привязи сторожевой голодный пес, которого изредка навещает и кормит хозяин, кое-где мяучит одичалая
кошка, сама промышляющая себе пищу, — и никого
больше, ни одной души человеческой.
За спиной он нес чрез одно плечо кобылку и мешок с курочкой и копчиком для приманки ястреба; чрез другое плечо он нес на ремне дикую убитую
кошку; на спине за поясом заткнуты были мешочек с пулями, порохом и хлебом, конский хвост, чтоб отмахиваться от комаров,
большой кинжал с прорванными ножнами, испачканными старою кровью, и два убитые фазана.
А фигура все растет и все ближе тянется к нему руками. Он закрыл глаза, но и сквозь закрытые веки он еще яснее видит и землистые руки, и, как у
кошки, блестящие, где-то вверху, зеленые глаза, и
большой, крючковатый нос жида…
— Очень может быть, по французской поговорке: будь жаден, как
кошка, и ты в жизни получишь вдвое
больше против того, чего стоишь! — произнес он не без грусти.
Она, конечно, могла настоять, чтобы Бегушев взял ее с собою, и дорогою сейчас же бы его успокоила; но для Домны Осиповны, по ее характеру, дела были прежде всего, а она находила нужным заставить Хмурина повторить еще раз свое обещание дать ей акций по номинальной цене, и потому, как
кошки ни скребли у ней на сердце, она выдержала себя и ни слова
больше не сказала Бегушеву.
Последняя Муха надоела и собаке и
кошке — решительно всем.
Больше всего ее огорчило, когда тетя Оля сказала...
Там жил постоянно, и лето и зиму, старый пчеляк в землянке, также
большой мой приятель, у которого был кот Тимошка и
кошка Машка, названные так в честь моего отца и матери.
Нет уже
больше уменья пьянеть от одной рюмки, нет Агаши, нет леща с кашей, нет того шума, каким всегда встречались маленькие обеденные скандалы вроде драки под столом
кошки с собакой или падения повязки с Катиной щеки в тарелку с супом.
Вдруг я вижу, что
большая пестрая
кошка осторожно подкрадывается, ползет и прячется, растянувшись в самой береговой траве.
Я убежден, что
кошки у него скребли на сердце, и, будь ставка вдвое или втрое
больше, — он не выдержал бы характера и выказал бы волнение.
— Уж молчите, Афанасий Иванович, — говорила Пульхерия Ивановна, — вы любите только говорить, и
больше ничего. Собака нечистоплотна, собака нагадит, собака перебьет все, а
кошка тихое творение, она никому не сделает зла.
Залезал ли Гришка в соседний огород, травил ли
кошек, топил ли собак (утехи, к которым с первых лет обнаруживал он
большую склонность) — все сходило ему с рук, как с гуся вода.
— Да, да, — продолжал Авдей, которому, как
кошке, жаль было так скоро расстаться с своей жертвой, — я, признаться, с
большим удовольствием наведу завтра дуло моего пистолета на ваше идеальное и белокурое лицо.
Бурмистров был сильно избалован вниманием слобожан, но требовал всё
большего и, неудовлетворенный, странно и дико капризничал: разрывал на себе одежду, ходил по слободе полуголый, валялся в пыли и грязи, бросал в колодцы живых
кошек и собак, бил мужчин, обижал баб, орал похабные песни, зловеще свистел, и его стройное тело сгибалось под невидимою людям тяжестью.
Было у нас два черкеса, проворны, как
кошки, и храбрость имели
большую. Кинулся один к Салтанову навстречу, в половине пригорка сошлись. Салтанов в него из револьвера выпалил; черкес нагнулся, оба упали. А другой-то черкес подумал, что товарищ у него убит. Как бросится туда же… Оглянуться мы не успели, он уж Салтанову голову напрочь ножом отмахнул.
Соломонида Платоновна. Есть чему нравиться,
кошка ободранная! Если бы у тебя даже и было что с ней, так выкинуть надо сейчас же из головы, потому что тебе и думать даже о ней неприлично, и мне, пожалуйста, не говори
больше об этом: я терпеть не могу и слушать этого.
Не нравилось ему только изобилие собак и
кошек да египетские голуби, которые уныло стонали в
большой клетке на террасе.
Левка качал головой: «Разве щенята, а
большие нет. Они так любят, кто по нраву придется, вот наша
кошка Машка любит моего Шарика».
Алеша никогда у них не бывал, но слыхал, что комнаты у них убраны по-старинному, что у одной из них
большой серый попугай, а у другой серая
кошка, очень умная, которая умеет прыгать через обруч и подавать лапку.
Паранька одна воротилась.
Кошкой крадучись, неслышными стопами пробралась она пó мосту [Мостом называют
большие холодные сени между переднею и заднею избами, в иных местах — только пол в этих сенях.] к чулану, где у нее с сестрой постель стояла. Как на грех скрипнула половица. Трифон услыхал и крикнул дочь.
Дорого дал бы отставной гусар, если бы ему позволено было хоть раз «щелкнуть» по этой головке! Он не любил старух, как
большая собака не любит
кошек, и приходил чисто в собачий восторг, когда видел голову, похожую на дыньку.
— Зачем лгать! — беспечно сказал он, пожимая плечами, —
кошку дала мне маленькая девочка, которая была зла на горбатую пансионерку за то, что ее наказали без гулянья. Горбатую зовут Карлуша,
кошку — Милка; если она ваша — берите ее… Без полиции берите. A я
больше ничего не знаю.
— Тогда бы ты уж должен
больше о нас заботиться… На черный день у нас ничего нету. Вон, когда ты у Гебгарда разбил хозяйской
кошке голову, сколько ты? — всего два месяца пробыл без работы, и то чуть мы с голоду не перемерли. Заболеешь ты, помрешь — что мы станем делать? Мне что, мне-то все равно, а за что Зине пропадать? Ты только о своем удовольствии думаешь, а до нас тебе дела нет. Товарищу ты последний двугривенный отдашь, а мы хоть по миру иди; тебе все равно!
И, не дожидаясь моего ответа, Бэлла, ловкая и быстрая, как
кошка, стала спускаться по крутой лестнице. Через минуту мы уже прильнули к окну кунацкой… Там было много народу, все седые
большею частью, важные лезгины. Был тут и старый бек — наиб аула, встретивший нас по приезде. Между всеми этими старыми, убеленными мудрыми сединами людьми, ярко выделялся стройный и тоненький, совсем юный, почти ребенок, джигит.
Хоть и разгневался маленько князь Алексей Юрьич, но Иван Сергеич барин был
большой, попросту с ним разделаться невозможно, сам сдачи даст, у самого во дворе шестьсот человек, а
кошки да плети не хуже заборских.
И что в них? Я видела несколько раз эту стошестьдесяттысячную. Ободранная
кошка: ни плеч, ни рук, ни черт лица. Глупые глаза,
большие ноги, рот до ушей! Какие же в них сокровенные прелести находят мужчины?
Откуда он несся и куда стремился, попав по пути под „крокодила“, я тогда не знал, но вид его, в боренье с новым страхом, был еще жалостнее и еще смешнее. При всем
большом жидовском чинопочитании, он в ужасе лез под старую, изношенную енотовую шубу Друкарта, которую тот сам называл „шубою из енотовых пяток“, и, вертя ее за подол, точно играл в
кошку и мышку.
Павел Васильич и его сын бросают арифметику и идут пить чай. А в столовой уже сидит Пелагея Ивановна и с ней тетенька, которая всегда молчит, и другая тетенька, глухонемая, и бабушка Марковна — повитуха, принимавшая Степу. Самовар шипит и пускает пар, от которого на потолке ложатся
большие волнистые тени. Из передней, задрав вверх хвосты, входят
кошки, заспанные, меланхолические…