Неточные совпадения
Ей казалось всё это гораздо проще: что надо только, как объясняла Матрена Филимоновна, давать Пеструхе и Белопахой
больше корму и пойла, и чтобы повар не уносил помои из кухни для прачкиной
коровы.
Аксинье поручили надзор за тирольской
коровой, купленной в Москве за
большие деньги, но, к сожалению, лишенной всякой способности воспроизведения и потому со времени приобретения не дававшей молока; ей же на руки отдали хохлатого дымчатого селезня, единственную «господскую» птицу; детям, по причине малолетства, не определили никаких должностей, что, впрочем, нисколько не помешало им совершенно облениться.
Против Тудагоу, справа, в Вай-Фудзин впадает порожистая речка Танюгоуза [Тан-ню-гоу-цзы — долина, где в топи завязла
корова.], а ниже ее, приблизительно на равном расстоянии друг от друга, еще 4 небольшие речки одинаковой величины: Харчинкина, Хэмутагоу [Хэй-му-да-гоу —
большая долина с черными деревьями...
Повторяется тот же процесс доения
коров, что и утром, с тою лишь разницею, что при нем присутствует сам хозяин. Филанида Протасьевна тщательно записывает удой и приказывает налить несколько
больших кружек парного молока на ужин.
Теперь в селении 17
коров и 13 лошадей, не считая мелкого скота, и в казенной ведомости показаны 64 курицы, но всего этого не станет вдвое
больше, если удвоить число дворов.
Завтра Сергиев день, у нас ярмарка, меня беспрестанно тормошат — думают, что непременно должно быть много денег, а оных-то и нет! Эти частые напоминания наводят туман, который мешает мыслям свободно ложиться на бумагу. Глупая вещь — эти деньги; особенно когда хотелось бы ими поделиться и с другими, тогда еще
больше чувствуешь неудобство от недостатка в этой глупой вещи. Бодливой
корове бог не дал рог. И сам уж запутался.
Вчера утром вышли какие-то нелады с дирекцией, а вечером публика приняла ее не так восторженно, как бы ей хотелось, или, может быть, это ей просто показалось, а сегодня в газетах дурак рецензент, который столько же понимал в искусстве, сколько
корова в астрономии, расхвалил в
большой заметке ее соперницу Титанову.
В передней комнате жили скотник и скотница, а в двух
больших комнатах жили две чудовищные свиньи, каждая величиною с небольшую
корову.
Выйдя на крыльцо собрания, он с долгим, спокойным удивлением глядел на небо, на деревья, на
корову у забора напротив, на воробьев, купавшихся в пыли среди дороги, и думал: «Вот — все живет, хлопочет, суетится, растет и сияет, а мне уже
больше ничто не нужно и не интересно.
Давидовой
корове бог послал теленка,
Ах, теленка!
А на другой год она принесла другого теленка.
Ах, другого!
А на третий год принесла третьего теленка,
Ах, третьего!
Когда принесла трех телят, то пастор узнал об этом,
Ах, узнал!
И сказал Давиду: ты, Давид, забыл своего пастора,
Ах, забыл!
И за это увел к себе самого
большого теленка,
Ах, самого
большого!
А Давид остался только с двумя телятами,
Ах, с двумя!
Юпитер был
большой волокита, а Юнона была за ним очень несчастна и обратила Ио в
корову.
Теперешнее его убеждение таково: надо как можно
больше производить молока.
Большое количество молока предполагает
большое стадо
коров. Кроме молока, стадо даст ему удобрение; удобрение повлечет за собой
большое количество зерна и достаточно сена для продовольствия рогатого скота и лошадей. Молочное хозяйство должно окупить все текущие расходы по полевой операции; зерно должно представлять собой чистый доход. Вот цель, к которой должны быть направлены все усилия.
Поля удобрены ("вон на ту десятину гуано положили"), клевер в обоих полях вскочил густо; стадо
большое,
больше ста голов (хороший хозяин не менее 1 1/3 штуки на десятину пашни держит);
коровы сытые, породистые; скотный двор содержится опрятно, каждая
корова имеет свой кондуитный список: чуть начала давать молока меньше — сейчас соберут совет и начинают добиваться, каким образом и отчего.
— Как почему? Потому что, — отвечал Максинька, — поутру, когда
корова еще не доена, вымя у нее огромное, а как подоят в полдень, так маленькое, а к вечеру она нажрется, и у нее опять эти мамы-то сделаются
большие.
Такие же люди, только добрее. Такие же мужики, в таких же свитках, только мужики похожи на старых лозищан, еще не забывших о своих старых правах, а свитки тоньше и чище, только дети здоровее и все обучены в школе, только земли
больше, и земля родит не по-вашему, только лошади крепче и сытее, только плуги берут шире и глубже, только
коровы дают по ведру на удой…
Переселясь на новые места, дедушка мой принялся с свойственными ему неутомимостью и жаром за хлебопашество и скотоводство. Крестьяне, одушевленные его духом, так привыкли работать настоящим образом, что скоро обстроились и обзавелись, как старожилы, и в несколько лет гумна Нового Багрова занимали втрое
больше места, чем самая деревня, а табун добрых лошадей и стадо
коров, овец и свиней казались принадлежащими какому-нибудь
большому и богатому селению.
Она не успела еще отворить плетня, как громадная буйволица, провожаемая комарами, мыча проламывается сквозь ворота; за ней медленно идут сытые
коровы,
большими глазами признавая хозяйку и хвостом мерно хлеща себя по бокам.
Большая (и с
большою грязью) дорога шла каймою около сада и впадала в реку; река была в разливе; на обоих берегах стояли телеги, повозки, тарантасы, отложенные лошади, бабы с узелками, солдаты и мещане; два дощаника ходили беспрерывно взад и вперед; битком набитые людьми, лошадьми и экипажами, они медленно двигались на веслах, похожие на каких-то ископаемых многоножных раков, последовательно поднимавших и опускавших свои ноги; разнообразные звуки доносились до ушей сидевших: скрип телег, бубенчики, крик перевозчиков и едва слышный ответ с той стороны, брань торопящихся пассажиров, топот лошадей, устанавливаемых на дощанике, мычание
коровы, привязанной за рога к телеге, и громкий разговор крестьян на берегу, собравшихся около разложенного огня.
— Да чтò ж? Известно, батюшка, Дутловы люди сильные; во всей вотчине почитай первый мужик, — отвечала кормилица, поматывая головой. — Летось другую связь из своего леса поставил, господ не трудили. Лошадей у них, окромя жеребят да подростков, троек шесть соберется, а скотины,
коров да овец как с поля гонят, да бабы выйдут на улицу загонять, так в воротах их-то сопрется, что беда; да и пчел-то колодок сотни две, не то
больше живет. Мужик оченно сильный, и деньги должны быть.
И заметьте, милостивый государь: это наше сырье
большею частию только потому хорошо, что обусловлено другими прескверными обстоятельствами: щетина наша, например, велика и жестка оттого, что свиньи плохи; кожа плотна и толста оттого, что
коровы худы; сало жирно оттого, что вываривается пополам с говядиной…
Маше нравилось слушать густой голос этой женщины с глазами
коровы. И, хотя от Матицы всегда пахло водкой, — это не мешало Маше влезать на колени бабе, крепко прижимаясь к её
большой, бугром выступавшей вперёд груди, и целовать её в толстые губы красиво очерченного рта. Матица приходила по утрам, а вечером у Маши собирались ребятишки. Они играли в карты, если не было книг, но это случалось редко. Маша тоже с
большим интересом слушала чтение, а в особенно страшных местах даже вскрикивала тихонько.
Прошло две недели с приезда Насти к Крылушкину. Он ей не давал никакого лекарства, только молока велел пить как можно
больше. Настя и пила молоко от крылушкинской
коровы, как воду, сплошь все дни, и среды, и пятницы. Грусть на Настю часто находила, но припадков, как она приехала к Крылушкину, ни разу не было.
Волков и лис добывают следующим образом: еще с осени, no-голу, не позже половины октября, на открытых местах, около
большого леса, или в мелком лесу, в перелесках, вообще, где чаще видают лис и волков, кладут притравы, то есть бросают ободранную лошадь или
корову, для того, чтоб волки и лисы заблаговременно привыкли их кушать; впрочем, для этого пригодна всякая падаль или дохлая скотина.
Родился ребёнок, переменилась жена моя: и голос у неё крепче стал, и тело всё будто бы выпрямилось, а ко мне она, вижу — как-то боком стоит. Не то, чтобы жадна стала, а начала куски усчитывать; уж и милостыню реже подаёт, вспоминает, кто из мужиков сколько должен нам. Долги — пятаки, а ей интересно. Сначала я думал — пройдёт это; я тогда уже бойко птицей торговал, раза два в месяц ездил в город с клетками; бывало, рублей пять и
больше за поездку возьмёшь.
Корова была у нас, с десяток кур — чего бы ещё надо?
Бабка, вернувшись в избу, принялась опять за свои корки, а Саша и Мотька, сидя на печи, смотрели на нее, и им было приятно, что она оскоромилась и теперь уж пойдет в ад. Они утешились и легли спать, и Саша, засыпая, воображала Страшный суд: горела
большая печь, вроде гончарной, и нечистый дух с рогами, как у
коровы, весь черный, гнал бабку в огонь длинною палкой, как давеча она сама гнала гусей.
Но вот снегу
больше нет: лошадей,
коров и овец, к
большому их, сколько можно судить по наружности, удовольствию, сгоняют в поля — наступает рабочая пора; впрочем, весной работы еще ничего — не так торопят: с Христова дня по Петров пост воскресенья называются гулящими; в полях возятся только мужики; а бабы и девки еще ткут красна, и которые из них помоложе и повеселей да посвободней в жизни, так ходят в соседние деревни или в усадьбы на гульбища; их обыкновенно сопровождают мальчишки в ситцевых рубахах и непременно с крашеным яйцом в руке.
Её
большие груди тряслись под рубахой, как вымя стельной
коровы, и живот у неё был велик, как у беременной, а ступни ног, казалось, не имеют костей.
— Люблю я людей, которых не одолевают все эти
коровы, лошади, телеги, хомуты, — у настоящего свободного человека всё — внутри, и когда он выберет чего-нибудь снаружи, так уж это будет самое лучшее, я про тебя сказал, тёзка, и про тебя, Варвара Кирилловна, — от души! А
больше ничего не хочу говорить — ну его ко всем чертям! До свиданья, друзья…
Купили двадцать десятин земли, и на высоком берегу, на полянке, где раньше бродили обручановские
коровы, построили красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем, на котором по воскресеньям взвивался флаг, — построили в какие-нибудь три месяца и потом всю зиму сажали
большие деревья, и, когда наступила весна и всё зазеленело кругом, в новой усадьбе были уже аллеи, садовник и двое рабочих в белых фартуках копались около дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно смотреть.
У одного человека была
корова; она давала каждый день горшок молока. Человек позвал гостей; и чтобы набрать для гостей
больше молока, он десять дней не доил
коровы. Он думал, что на десятый день
корова даст ему десять кувшинов молока.
Когда настал голодный год, к старушке стало приходить так много ребятишек, что она не могла уже всем им дать молока от своей
коровы. Трем-четырем даст, а
больше и нет, и самой похлебать ничего не оставалось. Не привыкла старушка отказывать, да делать нечего — поневоле отказывает, и бедные ребятишки отходят с пустыми плошками… А такие они все жалкие, испитые, даже и не плачут, а только глядят жадно… Думать о них больно. И не знает старушка, как ей быть и как между всеми молочко делить…
Хотя и многого она не понимала, и хотя вообще «новые идеи» шли к Сусанне вроде того, как седло к
корове, тем не менее она с
большим успехом усвоила себе тот особенный тон и жанр, который показался так странным Татьяне Николаевне, когда Сусанна встретила ее предположением, что ей нужны, вероятно, глупые книжки.
Дуня поправилась и загорела
больше других. Просыпаясь утром от звука пастушьего рожка и мычанья
коров, проходившего мимо окон дачи стада, она, как безумная, вскакивала с постели и, подбегая к окну, настежь распахивала его.
Церкви старинные, каменные,
большие, иконостасы золоченой резьбы, иконы в серебряных окладах с драгоценными камнями и жемчугами, колокольня высокая, колоколов десятков до трех,
большой — в две тысячи пуд, риз парчовых, глазетовых, бархатных, дородоровых множество, погреба полнехоньки винами и запасами, конюшни — конями доброезжими, скотный двор —
коровами холмогорскими, птичный — курами, гусями, утками, цесарками.
Кроме обычных посетителей и просителей, нынче еще особенные: первый — это бездетный, доживающий в
большой бедности свой век, старик крестьянин; второй — это очень бедная женщина с кучей детей; третий — это крестьянин, сколько я знаю, достаточный. Все трое из нашей деревни, и все трое по одному и тому же делу. Собирают перед Новым годом подати, и у старика описали самовар, у бабы овцу и у достаточного крестьянина
корову. Все они просят защиты или помощи, а то и того и другого.
В тени около церковной ограды кто-то ходил, и нельзя было разобрать, человек это или
корова, или, быть может, никого не было, и только
большая птица шуршала в деревьях. Но вот из тени вышла одна фигура, остановилась и сказала что-то мужским голосом, потом скрылась в переулке около церкви. Немного погодя, саженях в двух от ворот, показалась еще фигура; она шла от церкви прямо к воротам и, увидев на лавочке Софью, остановилась.
Каждый торопится воспользоваться чем может, и начинается истребление всего — борьба, драка за предметы обладания:
корову молочную, нестриженых котных овец бьют на мясо; станками и телегами топят печи, дерутся за молоко, за зерно, проливают и просыпают и губят
больше, чем пользуются.
Когда умирает высокая особа, то вывешивают черные флаги до самой земли, весь город затеняют, и всем понятно, что произошло. Или будь я настоящий человек с сильным голосом и даром высокого красноречия, я бы весь свет заставил плакать о моей Лидочке. А что я, ничтожество?.. только и могу, что мычать, как
корова; да и
корова больше себя покажет, всю ночь будет мычать, хоть спать кому-то не даст — а что я? Скулю себе полегоньку, повизгиваю за барской дверью… до первого барского окрика.