Неточные совпадения
— Ерунду плетешь, пан. На сей год число столыпинских помещиков сократилось до трехсот сорока двух тысяч! Сократилось потому, что сильные мужики скупают землю слабых и организуются действительно крупные помещики, это — раз! А во-вторых: начались
боевые выступления бедноты против отрубников, хутора — жгут! Это надобно знать, почтенные. Зря кричите. Лучше — выпейте! Провидение божие не каждый день
посылает нам бенедиктин.
Он долго думал в этом направлении и, почувствовав себя настроенным воинственно, готовым к бою, хотел
идти к Алине, куда прошли все, кроме Варавки, но вспомнил, что ему пора ехать в город. Дорогой на станцию, по трудной, песчаной дороге, между холмов, украшенных кривеньким сосняком, Клим Самгин незаметно утратил
боевое настроение и, толкая впереди себя длинную тень свою, думал уже о том, как трудно найти себя в хаосе чужих мыслей, за которыми скрыты непонятные чувства.
Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
«За дело, с богом!» Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.
Идет. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе
боевом,
Гордясь могущим седоком.
— Что-с? — крикнул грозно Слива, но тотчас же оборвался. — Однако довольно-с этой чепухи-с, — сказал он сухо. — Вы, подпоручик, еще молоды, чтобы учить старых
боевых офицеров, прослуживших с честью двадцать пять лет своему государю. Прошу господ офицеров
идти в ротную школу, — закончил он сердито.
«Судьбе было угодно, чтобы первое
боевое крещение молодой газеты было вызвано горячей защитой новых учреждений общественного самоуправления и сопровождалось формулировкой с ее стороны высоких требований самой печати: свобода слова, сила знания, возвышенная идея и либеральная чистота. Вот путь, которым должна
идти газета».
Это разом всех привело в нормальное настроение. Тайные советники забыли об уфимских землях и, плавно откидывая ногами, двинулись за хозяйкой; Иван Тимофеич бросился вперед расчищать гостям дорогу; Очищенный вытянул шею, как
боевой конь, и щелкнул себя по галстуху; даже"наш собственный корреспондент" — и тот сделал движение языком, как будто собрался его пососать. В тылу, неслышно ступая ногами,
шел злополучный меняло.
Как старый
боевой конь, он почувствовал, что тут где-то, вероятно, опять начнется какое-то оживление, откроются горизонты,
пойдут обеды и речи.
«Что вижу я? — спросил герой, —
Зачем ты здесь, зачем оставил
Тревоги жизни
боевойИ меч, который ты прославил?»
— «Мой друг, — ответствовал рыбак, —
Душе наскучил бранной
славыПустой и гибельный призрак.
— Союзу русского народа разрешено устроить
боевые дружины для того, чтобы убивать революционеров. Я туда
пойду. Я ловко стреляю из пистолета…
Боевые батальоны
Тесно в ряд
идут,
Впереди несут знамёны,
В барабаны бьют.
«Я требую, — писал в 1874 году известный немецкий хирург Лангенбек, — чтобы всякий врач, призванный на поле сражения, обладал оперативною техникою настолько же в совершенстве, насколько
боевые солдаты владеют военным оружием…» Кому, действительно, может прийти в голову
послать в битву солдат, которые никогда не держали в руках ружья, а только видели, как стреляют другие? А между тем врачи повсюду
идут не только на поле сражения, а и вообще в жизнь неловкими рекрутами, не знающими, как взяться за оружие.
Гости от хозяев не отставали, и они одни
пошли на других, сталась
боевая свалка и многое пролитие крови.
Возвращаясь домой, всегда веселая, всегда
боевая Фленушка
шла тихо, склонивши голову на плечо Самоквасова. Дрожали ее губы, на опущенных в землю глазах искрились слезы. Тяжело переводила она порывистое дыханье… А он высоко и гордо нес голову.
У Кати начинала колыхаться и подъемно звенеть душа от торжественно-боевого темпа музыки, от алого плеска знамен, блеска солнца, от токов, шедших от этой массы людей. Всё
шли,
шли мимо; обрывки песен выплескивались из живого потока...
Не знаю, с какого именно повода в Киеве установилась вражда не вражда, а традиционное предание о необходимости
боевых отношений между студентами и вообще статскою молодежью с одной стороны и юнкерами — с другой. Особенно считалось необходимым «бить саперов», то есть юнкеров саперного училища.
Шло это с замечательным постоянством и заманчивостью, которая увлекала даже таких умных и прекрасных людей, как Андрей Иванович Друкарт, бывший в то время уже чиновником особых поручений при губернаторе Фундуклее.
Когда обрели мы неприятеля в ордере-де-баталии и увидели, что регименты [Регимент — полк (нем.).] его
шли в такой аллиенции [Аллиенция — строй,
боевой порядок.], как на муштре, правду сказать, сердце екнуло не раз у меня в груди; но, призвав на помощь Святую Троицу и Божью Матерь Казанскую, вступили мы, без дальних комплиментов, с неприятелем в рукопашный бой.
— Юрка, друг! Нам с тобой на гражданских фронтах нужно бы сражаться, вот там мы с тобой показали бы, что за штука такая ленинский комсомол. Тогда винтовкой комсомол работал, а не языком трепал. Вот скажи мне сейчас Ленин али там какой другой наш вождь: «Товарищ Спиридон Кочерыгин! Видишь — сто белогвардейцев с пулеметами?
Пойдешь на них один?»
Пошел бы! И всю бы эту нечисть расколошматил. И получил бы
боевой орден Красного Знамени. Мы с тобой, Юра, категорические герои!
Подожди немного: похороним с честью да со
славою, только не здесь, не в стане, а там, в Лифляндах, на
боевом поле.
Все мы,
боевые или по крайней мере предназначенные к боям люди, раскисли и размякли. Поляк тоже не хотел уезжать — он хотел проводить с нами Сашу в могилу и видеть его отца, за которым рано утром
послали и ждали его в город к вечеру.
Наступила агония — больной впал в беспамятство. Непонятные звуки вырывались у него из груди в продолжение всей тревожной предсмертной ночи, но и между ними внимательное ухо могло уловить обрывки мыслей, которыми жил он на гордость и
славу отечеству. То были военные грезы —
боевой бред. Александр Васильевич бредил войной, последней кампанией и чаще всего поминал Геную.
Предстояла практическая военная деятельность в обширном размере, а лучшего
боевого генерала
посылали строить крепости. Суворов, по своему обыкновению, весь отдался делу, на него возложенному, хотя и неприятному, и лишь изредка наезжал в Петербург, находя, впрочем, и эти кратковременные отлучки неудобными.
(Почерк Нинки.) — Смотрю вперед, и хочется четкости, ясности, определенности. Никакой слякоти внутри не должно остаться. Дико иметь «бледные, страдающие губы» из-за личных пустяков. Хотелось бы прочно стать на общественную дорогу, как следует учиться. Все так и смотрят на меня: «энергичная,
боевая, с инициативой и неглупая,
пойдет далеко». И нельзя заподозрить, какая большая во мне червоточина есть. Ну ладно, не скули, глупая, живи рационально.