Живут все эти люди и те, которые кормятся около них, их жены, учителя, дети, повара, актеры, жокеи и т. п., живут той кровью, которая тем или другим способом, теми или другими пиявками высасывается из рабочего народа, живут так, поглощая каждый ежедневно для своих удовольствий сотни и тысячи рабочих дней замученных рабочих, принужденных к работе угрозами убийств, видят лишения и страдания этих рабочих, их детей, стариков, жен, больных, знают про те казни, которым подвергаются нарушители этого установленного грабежа, и не только не уменьшают свою роскошь, не скрывают ее, но нагло выставляют перед этими угнетенными, большею частью ненавидящими их рабочими, как бы нарочно дразня их, свои парки, дворцы, театры, охоты, скачки и вместе с тем, не переставая, уверяют себя и друг друга, что они все очень озабочены благом того народа, который они, не переставая, топчут ногами, и по воскресеньям в богатых одеждах, на
богатых экипажах едут в нарочно для издевательства над христианством устроенные дома и там слушают, как нарочно для этой лжи обученные люди на все лады, в ризах или без риз, в белых галстуках, проповедуют друг другу любовь к людям, которую они все отрицают всею своею жизнью.
Неточные совпадения
Впрочем, кучер был не очень уныл и испуган. Видно было, что
экипаж принадлежал
богатому и значительному владельцу, ожидавшему где-нибудь его прибытия; полицейские уж, конечно, немало заботились, как уладить это последнее обстоятельство. Раздавленного предстояло прибрать в часть и в больницу. Никто не знал его имени.
В доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат; темные тяжелые резные шкафы, с старым фарфором и серебром, как саркофаги, стояли по стенам с тяжелыми же диванами и стульями рококо,
богатыми, но жесткими, без комфорта. Швейцар походил на Нептуна; лакеи пожилые и молчаливые, женщины в темных платьях и чепцах.
Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые, с длинными шеями и спинами, с побелевшими от старости губами, при езде крупно кивающие головой.
Экипаж остановился у новой пятистенной избы, которая точно горела внутри, — так жарко топилась печка у
богатого мужика. На лай собаки вышел сам хозяин.
Были выписаны мастера-специалисты из Петербурга и Варшавы; оттуда же партиями получалась дорогая мебель, обои, драпировки, ковры, бронза,
экипажи и тысячи других предметов, необходимых в обиходе
богатого барского дома.
Эта местность особенно славилась своими пиратами. «Молодые» ехали с визитом к жившему в этом переулке
богатому и скупому родственнику и поразили местное население невиданным
экипажем на дорогой паре лошадей под голубой шелковой сеткой. Глаза у пиратов сразу разгорелись на добычу.
— Младший — форсун,
богач! Что за лошади, что за
экипаж у него!
Сколько здесь было
богатых домов, какие великолепные
экипажи неслись мимо, и я наслаждался собственным ничтожеством, останавливаясь перед окнами
богатых магазинов, у ярко освещенных подъездов, в местах, где скоплялась глазеющая праздная публика.
Он поклялся заставить себя заметить и с этой целию вздумал удивить Петербург богатством: покупал превосходные
экипажи, переменял их через месяц, нанял огромную и
богатую квартиру и начал давать своим породистым приятелям лукулловские обеды, обливая их с ног до головы шампанским и старым венгерским.
Цыплунов. Она, вероятно, замужем за
богатым человеком; какой
экипаж, какой костюм, какой гордый взгляд!
Флор Федулыч. Не верю, извините, не может быть-с. На что вам деньги, вы не торгуете. Что вам нужно-с?
Богатый гардероб,
экипажи, ну, птичьего молока-с? Извольте, я все достану, а денег не дам-с.
Надо было не только выбраться из дорожных
экипажей, разложиться по местам, привесть и кухню и буфет в прежний порядок, — надо было все устроить для помещения, для угощения приезжих гостей,
богачей, мильонщиков, у которых и прислуга одевается и живет по-господски!
К
богатому дому подъезжали один за другим
экипажи, и из них выходили мужчины в цилиндрах и дамы в широких ротондах и с белыми платками на головах.
— Были только у короля да у
богатых европейцев, а для публики ничего не было, кроме безобразных канацких
экипажей, в которых все ваши внутренности выворотит. Спасибо товарищам-китобоям: дали денег в долг для начала, и я выписал из Фриско первую коляску. Теперь у меня четыре! — не без горделивого чувства прибавил предприимчивый янки.
Ты думаешь, что меня тешит мой
экипаж или сверканье подков моих рысаков? — нет; каждый стук этих подков отдается в моем сердце: я сам бы, черт их возьми, с большим удовольствием возил их на себе, этих рысаков, чтобы только не платить за их корм и за их ковку, но это нужно, понимаешь ты, Иосаф: все это нужно для того же, для того, чтобы быть
богачом, миллионером…
Опять спросим, отчего ж такой смиренный, ветхий домик, мрачно глядевший на пустыре, такой бедный
экипаж и прислуга, и вместе такое общее уважение жителей Холодни к Пшеницыным? Загадка была легка; ее давно разгадала Прасковья Михайловна: отец мужа ее был — миллионер. Миллионер того времени!.. Максим Ильич имел еще брата, который жил в Москве. Старик
богач здравствовал. Он давал сыновьям на содержание только то, что ему вздумается, да и в том требовал отчета. Итак, жители кланялись
богатым надеждам.
Родному брату своему он незадолго помог на украденные деньги жениться на
богатой невесте, обставил его щегольским
экипажем, богато меблированной квартирой, приличной прислугой и прочее и прочее, чем можно было блеснуть как жениху с большим состоянием.
Возле церкви стояло множество разнокалиберных
экипажей, начиная с
богатых карет и кончая скромными линейками и дрожками. Церковь была переполнена. Молодой князь прибыл в нее за час до назначенного времени и все время, как толковали в народе, молился у гроба своей матери. Затем он стал в дверях церкви принимать приглашенных.
Вскоре по возвращении из «малороссийского похода» стали готовиться к бракосочетанию великого князя. И без того безумная роскошь двора того времени приняла особенные размеры. Всем придворным чинам за год вперед было выдано жалованье, так как они «по пристойности каждого свои
экипажи приготовить имеют». Именным указом было повелено знатным обоего пола особам изготовить
богатые платья, кареты цугом и прочее.
Вельможи изыскивали в одеянии все, что есть
богаче, в столе — все, что есть драгоценнее, в питье — все, что есть реже, в услуге — возобновя древнюю многочисленность служителей, приложили к ней пышность их одежд.
Экипажи заблистали золотом, дорогие лошади, не столько удобные для езды, как единственно для виду, впрягались в золоченые кареты. Дома стали украшаться позолотою, шелковыми обоями во всех комнатах, дорогою мебелью, зеркалами и прочее.
Подьячие довольствовались малым и брали больше за исполнение, нежели за обещания, жили умеренно,
экипажей и лошадей не знавали, жен и любимиц своих не одевали, как
богатых барынь, и не прикасались устами к струям шипучей ипокрены, хотя и можно было дешево черпать из нее на Арбате под вывеской: здесь делают самое лучшее шампанское.
Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжающих
экипажей, гробовщики, ожидая
богатого заказа на похороны графа.