Неточные совпадения
Часам к двум мы дошли до деревни Николаевки, в которой насчитывалось тогда 36 дворов. Отдохнув немного, я велел Олентьеву купить овса и накормить хорошенько лошадей, а сам вместе с Дерсу пошел вперед. Мне хотелось поскорей дойти до
ближайшей деревни Казакевичево и устроить своих спутников на
ночь под крышу.
Но думать было некогда, да и исхода другого не предстояло. На другой день, ранним утром, муж и жена отправились в
ближайший губернский город, где живо совершили купчую крепость, которая навсегда передала Щучью-Заводь в собственность Анфисы Порфирьевны. А по приезде домой, как только наступила
ночь, переправили Николая Абрамыча на жительство в его бывшую усадьбу.
Забирают обходом мелкоту, беспаспортных, нищих и административно высланных. На другой же день их рассортируют: беспаспортных и административных через пересыльную тюрьму отправят в места приписки, в
ближайшие уезды, а они через неделю опять в Москве. Придут этапом в какой-нибудь Зарайск, отметятся в полиции и в ту же
ночь обратно. Нищие и барышники все окажутся москвичами или из подгородных слобод, и на другой день они опять на Хитровке, за своим обычным делом впредь до нового обхода.
Пристыженный, взбешенный, он поклялся отомстить отцу и в ту же
ночь, подкараулив крестьянскую телегу, на которой везли Маланью, отбил ее силой, поскакал с нею в
ближайший город и обвенчался с ней.
А в бурные осенние
ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого зáмка и царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» — пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш
ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.
Н.П. Гиляров-Платонов был человеком именно не от мира сего. Он спал днем, работал
ночью, редко кого принимал у себя, кроме
ближайших сотрудников, да и с теми мало разговаривал.
О господине Ставрогине вся главная речь впереди; но теперь отмечу, ради курьеза, что из всех впечатлений его, за всё время, проведенное им в нашем городе, всего резче отпечаталась в его памяти невзрачная и чуть не подленькая фигурка губернского чиновничишка, ревнивца и семейного грубого деспота, скряги и процентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ, и в то же время яростного сектатора бог знает какой будущей «социальной гармонии», упивавшегося по
ночам восторгами пред фантастическими картинами будущей фаланстеры, в
ближайшее осуществление которой в России и в нашей губернии он верил как в свое собственное существование.
Остальную часть дня и всю
ночь пленные, под прикрытием тридцати казаков и такого же числа вооруженных крестьян, шли, почти не отдыхая. Перед рассветом Зарецкой сделал привал и послал в
ближайшую деревню за хлебом; в полчаса крестьяне навезли всяких съестных припасов. Покормив и своих и неприятелей, Зарецкой двинулся вперед. Вскоре стали им попадаться наши разъезды, и часу в одиннадцатом утра они подошли, наконец, к аванпостам русского авангарда.
При
ближайших моих наблюдениях над больным в разные часы дня и
ночи я еще более убедился в существовании лихорадки.
Пруд, который еще так недавно представлял ряд отличных картин, теперь совсем почернел и наводил уныние своей безжизненной мутной водой; только одна заводская фабрика сильно выиграла осенью, особенно длинными темными
ночами, когда среди мрака бодро раздавался ее гул, а из труб валили снопы искр, и время от времени вырывались длинные языки красного пламени, на минуту побеждавшие окружавшую тьму и освещавшие всю фабрику и
ближайшие дома кровавым отблеском.
Сибирь приучает видеть и в убийце человека, и хотя
ближайшее знакомство не позволяет, конечно, особенно идеализировать «несчастненького», взламывавшего замки, воровавшего лошадей или проламывавшего темною
ночью головы ближних, но все же это знакомство позволяет трезво ориентироваться среди сложных человеческих побуждений.
На третий день нашего заключения мы потребовали у начальства, чтобы нас отпускали гулять, и нас приказано было отпускать «после поверки», когда остальные заключенные запираются в камеры на
ночь. Это-то время я решил употребить для приобретения
ближайшего знакомства с Яшкой.
Сумерки уже совершенно заменились темнотою
ночи, над черным профилем гор зажглась яркая вечерняя зарница, над головами на светло-синем морозном небе мерцали мелкие звезды, со всех сторон краснело во мраке пламя дымящихся костров, вблизи серели палатки и мрачно чернела насыпь нашей батареи. От
ближайшего костра, около которого, греясь, тихо разговаривали наши денщики, изредка блестела на батарее медь наших тяжелых орудий, и показывалась фигура часового в шинели внакидку, мерно двигавшегося вдоль насыпи.
Проходили десятки лет, и всё день походил на день,
ночь на
ночь. Кроме диких птиц и зверей, около монастыря не показывалась ни одна душа.
Ближайшее человеческое жилье находилось далеко и, чтобы пробраться к нему от монастыря или от него в монастырь, нужно было пройти верст сто пустыней. Проходить пустыню решались только люди, которые презирали жизнь, отрекались от нее и шли в монастырь, как в могилу.
Между
ночью и утреннею зорькой вытаскиваем ящики и тюки из кладовой и прямо в
ближайшее озеро бултых.
Прасковья Михайловна поместилась в
ближайшей от него комнате, сделалась постоянною сиделкою у постели его, вставала по
ночам, чтобы дать ему пить — лекарства он не хотел принимать, — утешала его своими рассказами и ласками. Ваня помогал матери развеселить старика. Фаворитке сделано было от Пшеницыной два-три приятные ей подарка и приобретено ее любезное внимание.
Выпив наскоро стакан кофе и получив от лакея сведение, что пароход отходит в Томск в три часа
ночи, он приказал ему получить его багаж и нанять извозчика в
ближайшую к пароходной пристани гостиницу.
В два часа
ночи я стал с сотней на левом фронте позиции с целью её прикрытия от
ближайшего обхода, расставил посты на реке, сотню разместил в деревне, чтобы прикрыть от могущего быть огня, а сам стал наблюдать передвижение наших войск.
Теперь начинается
ближайшее время к роковой
ночи, — вечер 26-го января.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб-медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в
ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту
ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.