Неточные совпадения
Аркадий первый вышел на крыльцо; он взобрался в ситниковскую коляску. Его почтительно подсаживал дворецкий, а он бы с удовольствием его
побил или расплакался. Базаров поместился в тарантасе. Добравшись до Хохловских выселков, Аркадий подождал, пока Федот, содержатель постоялого двора, запряг
лошадей, и, подойдя к тарантасу, с прежнею улыбкой сказал Базарову...
Какой-то бывший нотариус экспонирует хлопушку, оводов на
лошадях бить, хлопушка прикрепляется к передней оси телеги и шлепает
лошадь, ну,
лошадь, конечно, бесится.
— Долой самодержавие! — кричали всюду в толпе, она тесно заполнила всю площадь, черной кашей кипела на ней, в густоте ее неестественно подпрыгивали
лошади, точно каменная и замороженная земля под ними стала жидкой, засасывала их, и они погружались в нее до колен, раскачивая согнувшихся в седлах казаков; казаки, крестя нагайками воздух,
били направо, налево, люди, уклоняясь от ударов, свистели, кричали...
Он пролетел, сопровождаемый тысячеголосым ревом, такой же рев и встречал его. Мчались и еще какие-то экипажи, блестели мундиры и ордена, но уже было слышно, что
лошади бьют подковами, колеса катятся по камню и все вообще опустилось на землю.
Народ подпрыгивал, размахивая руками, швырял в воздух фуражки, шапки. Кричал он так, что было совершенно не слышно, как пара бойких
лошадей губернатора Баранова
бьет копытами по булыжнику. Губернатор торчал в экипаже, поставив колено на сиденье его, глядя назад, размахивая фуражкой, был он стального цвета, отчаянный и героический, золотые бляшки орденов блестели на его выпуклой груди.
Лошадь брыкалась, ее с размаха
бил по задним ногам осколком доски рабочий; солдат круто, как в цирке, повернул
лошадь, наотмашь хлестнул шашкой по лицу рабочего, тот покачнулся, заплакал кровью, успел еще раз ткнуть доской в пах коня и свалился под ноги ему, а солдат снова замахал саблею на Туробоева.
Самгин не ответил. Озябшая
лошадь мчалась встречу мороза так, что санки и все вокруг подпрыгивало, комья снега летели из-под копыт, резкий холод
бил и рвал лицо, и этот внешний холод, сливаясь с внутренним, обезволивал Самгина. А Дронов, просунув руку свою под локоть его, бормотал...
Тут были князья Пьер и Мишель, из которых первый тотчас преподал Андрюше, как
бьют зорю в кавалерии и пехоте, какие сабли и шпоры гусарские и какие драгунские, каких мастей
лошади в каждом полку и куда непременно надо поступить после ученья, чтоб не опозориться.
— Сыро в поле, — заключил Обломов, — темно; туман, как опрокинутое море, висит над рожью;
лошади вздрагивают плечом и
бьют копытами: пора домой.
— То есть лучший мужчина: рослый, здоровый, буря ему нипочем, медведей
бьет,
лошадьми правит, как сам Феб, — и красота, красота!
Я сел;
лошади вдруг стали ворочать назад; телега затрещала, Затей терялся; прибежали якуты;
лошади начали
бить; наконец их распрягли и привязали одну к загородке, ограждающей болото; она рванулась; гнилая загородка не выдержала, и
лошадь помчалась в лес, унося с собой на веревке почти целое бревно от забора.
Волнение было крупное, катер высоко забирал носом, становясь, как
лошадь, на дыбы, и
бил им по волне, перескакивая чрез нее, как
лошадь же.
Тимофей советовал
бить передовых
лошадей (мы ехали гусем), я посоветовал запрячь тройку рядом и ушел опять на холм петь, наконец ямщик нарубил кольев, и мы стали поднимать повозку сзади, а он кричал на
лошадей: «Эй, ну, дружки, чтоб вас задавило, проклятые!» Но дружки ни с места.
От француза вы не требуете же, чтоб он так же занимался своими
лошадьми, так же скакал по полям и лесам, как англичане, ездил куда-нибудь в Америку
бить медведей или сидел целый день с удочкой над рекой… словом, чтоб был предан страстно спорту.
Колосья тихо
бьют вас по лицу, васильки цепляются за ноги, перепела кричат кругом,
лошадь бежит ленивой рысью.
Батюшки! бубенцы просто ревут за самой нашей спиною, телега гремит с дребезгом, люди свистят, кричат и поют,
лошади фыркают и
бьют копытами землю…
А Платон-то, как драгун свалился, схватил его за ноги и стащил в творило, так его и бросил, бедняжку, а еще он был жив;
лошадь его стоит, ни с места, и
бьет ногой землю, словно понимает; наши люди заперли ее в конюшню, должно быть, она там сгорела.
Извозчик
бьет кнутом лошаденку. Скользим легко то по снегу, то по оголенным мокрым булыгам, благо широкие деревенские полозья без железных подрезов. Они скользят, а не режут, как у городских санок. Зато на всех косогорах и уклонах горбатой улицы сани раскатываются, тащат за собой набочившуюся
лошадь и ударяются широкими отводами о деревянные тумбы. Приходится держаться за спинку, чтобы не вылететь из саней.
Парень долго не мог успокоиться и время от времени начинал причитать как-то по-бабьи. Собственно, своим спасеньем Михей Зотыч обязан был ему. Когда
били Ермилыча, кучер убежал и спрятался, а когда толпа погналась за Михеем Зотычем, он окончательно струсил: убьют старика и за него примутся. В отчаянии он погнал на
лошадях за толпой, как-то пробился и, обогнав Михея Зотыча, на всем скаку подхватил его в свою кошевку.
Лошадь делает отчаянную попытку освободиться от своих мучителей,
бьет задними ногами, дрожит и раздувает ноздри.
А вот
лошади у меня будут… — и, схватя старика за бороду, начал его
бить по плечам плетью нещадно.
Чаще всего он привязывал ее к столбу, как
лошадь, и
бил кнутом, пока не уставал сам.
Бедные
лошади, искусанные в кровь, беспрестанно трясли головами и гривами, обмахивались хвостами и
били копытами в землю, приводя в сотрясенье все свое тело, чтобы сколько-нибудь отогнать своих мучителей.
Дело состояло в том, что с задней стороны, из средины пригорка,
бил родник; чувашенин подставил колоду, и как все надворные строения были ниже родника, то он провел воду, во-первых, в летнюю кухню, во-вторых, в огромное корыто, или выдолбленную колоду, для мытья белья, и в-третьих, в хлевы, куда загонялся на ночь скот и
лошади.
— Жизнь не
лошадь, ее кнутом не
побьешь! — сказал Андрей.
Русская
лошадь знает кнут и потому боится его (иногда даже до того уже знает, что и бояться перестает:
бей, несытая душа, коли любо!); немецкая
лошадь почти совсем не знает кнута, но она знает"историю"кнута, и потому при первом щелканье бича бежит вперед, не выжидая более действительных понуждений.
Лошади тихо двигались «глубже в тень», слегка покачиваясь и похрапывая. Дорожка, по которой они выступали, внезапно повернула в сторону и вдалась в довольно тесное ущелье. Запах вереска, папоротника, смолы сосновой, промозглой, прошлогодней листвы так и сперся в нем — густо и дремотно. Из расселин бурых крупных камней
било крепкой свежестью. По обеим сторонам дорожки высились круглые бугры, поросшие зеленым мохом.
— Мы люди веселые, — отвечал слепой, — исходили деревни и села, идем из Мурома в Слободу,
бить баклуши, добрых людей тешить, кого на
лошадь подсадить, кого спешить!
Снежные люди молча мелькают мимо двери магазина, — кажется, что они кого-то хоронят, провожают на кладбище, но опоздали к выносу и торопятся догнать гроб. Трясутся
лошади, с трудом одолевая сугробы. На колокольне церкви за магазином каждый день уныло звонят — Великий пост; удары колокола
бьют по голове, как подушкой: не больно, а глупеешь и глохнешь от этого.
И вот, например, даже вчера еще вечером иду я от Бизюкиной, а передо мною немножко впереди идет комиссар Данилка, знаете, тот шляющийся, который за два целковых ездил у Глича
лошадь воровать, когда Ахилла масло
бил.
Но горцы прежде казаков взялись за оружие и
били казаков из пистолетов и рубили их шашками. Назаров висел на шее носившей его вокруг товарищей испуганной
лошади. Под Игнатовым упала
лошадь, придавив ему ногу. Двое горцев, выхватив шашки, не слезая, полосовали его по голове и рукам. Петраков бросился было к товарищу, но тут же два выстрела, один в спину, другой в бок, сожгли его, и он, как мешок, кувырнулся с
лошади.
Лошадь, запряженная вместе с другими в воз, не свободна не идти впереди воза. И если она не везет, воз будет
бить ее по ногам, и она пойдет туда же, куда пойдет воз, и будет невольно везти его. Но, несмотря на эту ограниченную свободу, она свободна сама везти воз или быть влекомой им. То же и с человеком.
Через полчаса он сидел в маленьком плетёном шарабане, ненужно погоняя
лошадь; в лицо и на грудь ему прыгали брызги тёплой грязи; хлюпали колёса, фыркал, играя селезёнкой, сытый конь и чётко
бил копытами по лужам воды, ещё не выпитой землёю.
— Вы приехали повеселиться, посмотреть, как тут гуляют? — сказала хозяйка, причем ее сморщенное лицо извинялось за беспокойство и шум города. — Мы теперь не выходим, нет. Теперь все не так. И карнавал плох. В мое время один Бреденер запрягал двенадцать
лошадей. Карльсон выпустил «Океанию»: замечательный павильон на колесах, и я была там главной Венерой. У Лакотта в саду фонтан
бил вином… О, как мы танцевали!
— Да, одни! Придут бывало казаки, или верхом сядут, скажут: пойдем хороводы разбивать, и поедут, а девки дубье возьмут. На масленице, бывало, как разлетится какой молодец, а они
бьют,
лошадь бьют, его
бьют. Прорвет стену, подхватит какую любит и увезет. Матушка, душенька, уж как хочет любит. Да и девки ж были! Королевны!
Кривая Маланья тихо хныкала в своей кухне по пестрой телочке, которую выкармливала, как родную дочь; у Гордея Евстратыча навернулись слезы, когда старый слуга Гнедко, возивший его еще так недавно на Смородинку, достался какому-то мастеровому, который будет наваливать на
лошадь сколько влезет, а потом будет
бить ее чем попало и в награду поставит на солому.
Подводчикам свет
бил в глаза, и они видели только часть большой дороги; в темноте едва заметно в виде гор неопределенной формы обозначились возы с тюками и
лошади.
— Дивлюсь, как люди рассуждают! — пожав плечами, насмешливо заговорил Илья. — Баба для человека вроде скота… вроде
лошади! Везёшь меня? Ну, старайся,
бить не буду. Не хошь везти? Трах её по башке!.. Да, черти, ведь и баба — человек, и у неё свой характер есть…
Рогожин, по отъезде бабушки, заехал домой и сидел однажды у себя в сенном чулане и в одно и то же время читал какую-то книгу, ел квас со свеклою и
бил ложкою по лбам налезавших на него со всех сторон ребят. В это самое время пред открытыми дверями его сеней остановилась вскачь прибежавшая
лошадь, и с нее спрыгнул посол из Протозанова.
Подъезжая к зверинцу, одна из
лошадей переступила постромку, начала
бить; другие
лошади также испугались и понесли вдоль дороги.
И здоровенные эти двоеданы, а руки — как железные. Арефа думал, что и жив не доедет до рудника. Помолчит-помолчит и опять давай молиться вслух, а двоеданы давай колотить его. Остановят
лошадь, снимут его с телеги и
бьют, пока Арефа кричит и выкликает на все голоса. Совсем озверел заводский народ… Положат потом Арефу замертво на телегу и сами же начнут жаловаться...
Здесь отдыхал в полдень Борис Петрович с толпою собак,
лошадей и слуг; травля была неудачная, две лисы ушли от борзых и один волк отбился; в тороках у стремянного висело только два зайца… и три гончие собаки еще не возвращались из лесу на звук рогов и протяжный крик ловчего, который, лишив себя обеда из усердия, трусил по островам с тщетными надеждами, — Борис Петрович с горя
побил двух охотников, выпил полграфина водки и лег спать в избе; — на дворе всё было живо и беспокойно: собаки, разделенные по сворам, лакали в длинных корытах, —
лошади валялись на соломе, а бедные всадники поминутно находились принужденными оставлять котел с кашей, чтоб нагайками подымать их.
Прокудин был человек пожилой и достаточный: имел он у себя одиннадцать
лошадей, которых посылал в извоз, и маслобойню, на которой
бил конопляное масло.
Припрягли еще
лошадей, куда только можно было цеплять;
бьют, мордуют, а дело не идет, потому что
лошади не съезженные: одна дернет, а другая стоит.
В 1677 году, созывая воинов и посылая их в поход, Феодор Алексеевич писал: «Ведомо нам учинилось, что из вас многие сами, и люди ваши, идучи дорогою, в селах, и деревнях, и на полях, и на сенокосах уездных людей
били и грабили, и что кому надобно, то у них отнималось безденежно, и во многих местах луга
лошадьми вытомчили и хлеб потравили».
«Они, — говорилось в челобитной, — стрельцам налоги, и обиды, и всякие тесности чинили, и приметывались к ним для взятков своих, и для работы, и
били жестокими побоями, и на их стрелецких землях построили загородные огороды, и всякие овощи и семена на тех огородах покупать им велели на сборные деньги; и для строения и работы на те свои загородные огороды их и детей их посылали работать; и мельницы делать, и лес чистить, и сено косить, и дров сечь, и к Москве на их стрелецких подводах возить заставливали… и для тех своих работ велели им покупать
лошадей неволею,
бив батоги; и кафтаны цветные с золотыми нашивками, и шапки бархатные, и сапоги желтые неволею же делать им велели.
По-видимому, и вообще он не был склонен к разговорчивости, и молчал не только с людьми, но и с животными: молча поил
лошадь, молча запрягал ее, медленно и лениво двигаясь вокруг нее маленькими, неуверенными шажками, а когда
лошадь, недовольная молчанием, начинала капризничать и заигрывать, молча
бил ее кнутовищем.
— Велите подать
лошадей мне, — говорила она, — я не могу здесь оставаться: меня скоро
бить начнут. Скорей
лошадей мне! Они заложены.
О своей физической силе и охотничьих своих способностях он тоже отзывался не очень скромно: с божбой и клятвою уверял он своих слушателей, что в прежние годы останавливал шесть
лошадей, взявшись обеими руками за заднее каретное колесо,
бил пулей бекасов и затравливал с четырьмя борзыми собаками в один день по двадцати пар волков.
Лошади хорошо знали, что сейчас будут засыпать овес, и от нетерпения негромко покряхтывали у решеток. Жадный и капризный Онегин
бил копытом о деревянную настилку и, закусывая, по дурной привычке, верхними зубами за окованный железом изжеванный борт кормушки, тянулся шеей, глотал воздух и рыгал. Изумруд чесал морду о решетку.