Неточные совпадения
Жиды начали опять говорить между собою на своем непонятном языке. Тарас поглядывал на каждого из них. Что-то, казалось, сильно потрясло его: на грубом и равнодушном лице его вспыхнуло какое-то сокрушительное пламя надежды — надежды той, которая посещает иногда человека
в последнем градусе
отчаяния; старое сердце его начало сильно
биться, как будто у юноши.
В это время вдруг
в комнату ворвалась Акулина;
в руках у ней
бился крыльями и кудахтал,
в отчаянии, большой петух.
Море на вид холодное, мутное, ревет, и высокие седые волны
бьются о песок, как бы желая сказать
в отчаянии: «Боже, зачем ты нас создал?» Это уже Великий, или Тихий, океан.
A Турчанинова между тем сидела
в доме Предварительного Заключения и иногда спокойно перестукивалась о товарищами и читала книги, которые ей давали, иногда же вдруг впадала
в отчаяние и бешенство,
билась о стены, визжала и хохотала.
Конечно, у нее еще был выход: отдать себя под покровительство волостного писаря, Дрозда или другого влиятельного лица, но она с ужасом останавливалась перед этой перспективой и
в безвыходном
отчаянии металась по комнате, ломала себе руки и
билась о стену головой. Этим начинался ее день и этим кончался. Ночью она видела страшные сны.
В ту самую минуту как Милославский, подле которого
бились с
отчаянием Алексей и человек пять стрельцов, упал без чувств от сильного сабельного удара, раздался дикий крик казаков, которые, под командою атаманов, подоспели наконец на помощь к Пожарскому.
Сердце у меня сильно
билось… Мною начинала овладевать Яшкина фантасмагория
в связи с комментариями реалиста Михеича: «У них это живо!» Яшку вязали, чтобы свезти
в дом сумасшедших, где царили известные упрощенные приемы лечения. Яков отбивался
в последней степени
отчаяния.
Нем и недвижим он стоял,
Покуда крепко обвивал
Все члены, как змея, канат;
В них проникал могильный хлад
И сердце громко
билось в нем
Тоской,
отчаяньем, стыдом.
Скорбь, ужас,
отчаяние бились в душе — все быстрее, все сильнее и ярче; и вдруг слепящей молнией вспыхивало
в душе огненное безумие.
Елизавета Алексеевна и сама это понимала. Никого ей не дозваться. Она
в отчаянии остановилась посреди двора. С крыш капало, от помойной ямы тянуло кислою вонью; за осклизшей деревянной решеткой палисадника
бились под ветром оголенные ветки чахлых берез.
Странно было подумать: весь этот запутанный клубок
отчаяния, неверия, бездорожья, черных мыслей о жизни, горьких самообвинений — клубок,
в котором все мы
бились и задыхались, — как бы он легко мог размотаться, какие бы широкие дороги открылись к напряженной, удовлетворяющей душу работе, как легко могла бы задышать грудь, только захоти этого один человек!
А что Толстой переживал
в душе за время своего сидения
в Ясной Поляне, это мы имеем возможность узнать только теперь, когда нам, по крайней мере,
в некоторой степени стали доступны его дневники и интимные строки из писем к друзьям. Мучительно читать их. Это какой-то сплошной вопль
отчаяния человека, который задыхается от отсутствия воздуха,
бьется о стены своей тюрьмы и не может вырваться на свежий воздух.
Слуги принялись за работу. Плита, на внутренней стороне которой была высечена надпись — выражение нежнейших чувств любовника — была быстро поднята и упала рядом с отверстой могилой,
в которой месяц тому назад
бился в безумном
отчаянии граф Алексей Андреевич.
Знойный воздух опять охватил Луку Ивановича. Против него женщина с пылающими щеками, с огнем
в глазах, с полуоткрытой грудью,
в цветах, пышащая страстной потребностью жить и наслаждаться, изливала ему, со злобой и
отчаянием, свою душевную немочь,
билась точно
в предсмертной агонии, захваченная когтями неумолимого чудовища.
— Умер, умер! — с
отчаянием в голосе воскликнул Суворов. Он приложил руку к сердцу раненого. — Нет, нет… оно
бьется… Это обморок, положите его на землю…
— Отчего вы так грустны, Катерина Эдуардовна? — повторял он, как жалобную песню, как тихую молитву
отчаяния, и вся душа его
билась и плакала
в этих звуках. Грозный сумрак охватывал ее, и, полная великой любви, она молилась о чем-то светлом, чего не знала сама, и оттого так горяча была ее молитва.
Помню, я даже
бился головою о стены и часами лежал
в беспамятстве на каменном полу камеры; и
в течение некоторого времени, дойдя до
отчаяния, отказывался от употребления пищи, пока настойчивые требования организма не победили моего упрямства.
К сожалению, мой совет едва ли даже достиг ушей г. К.
В одном из тех пароксизмов
отчаяния, которые так напугали г. начальника тюрьмы, он начал
биться на постели, рвать на себе одежду, кричать и плакать, вообще проявил все признаки крайнего огорчения.