Ночью, перед рассветом, меня разбудил караульный и доложил, что на небе видна «звезда с хвостом». Спать мне не хотелось, и потому я охотно оделся и вышел из палатки. Чуть светало. Ночной туман исчез, и только на вершине горы Железняк держалось
белое облачко. Прилив был в полном разгаре. Вода в море поднялась и затопила значительную часть берега. До восхода солнца было еще далеко, но звезды стали уже меркнуть. На востоке, низко над горизонтом, была видна комета. Она имела длинный хвост.
Неточные совпадения
Месяц, потеряв весь блеск, как
облачко,
белел на небе; звезд не видно было уже ни одной.
«Как красиво! — подумал он, глядя на странную, точно перламутровую раковину из
белых барашков-облачков, остановившуюся над самою головой его на середине неба. — Как всё прелестно в эту прелестную ночь! И когда успела образоваться эта раковина? Недавно я смотрел на небо, и на нем ничего не было — только две
белые полосы. Да, вот так-то незаметно изменились и мои взгляды на жизнь!»
Ямщик поскакал; но все поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее.
Облачко обратилось в
белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло. «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда: буран!..»
День склонялся к вечеру. По небу медленно ползли легкие розовые
облачка. Дальние горы, освещенные последними лучами заходящего солнца, казались фиолетовыми. Оголенные от листвы деревья приняли однотонную серую окраску. В нашей деревне по-прежнему царило полное спокойствие. Из длинных труб фанз вились
белые дымки. Они быстро таяли в прохладном вечернем воздухе. По дорожкам кое-где мелькали
белые фигуры корейцев. Внизу, у самой реки, горел огонь. Это был наш бивак.
В одном месте круглилось и надувалось
белое грозовое
облачко.
Вершина засмеялась, и
белые тонкие
облачка от табачного дыма заколебались перед нею в тихом и нежарком воздухе.
Я видел горные хребты,
Причудливые как мечты,
Когда в час утренней зари
Курилися, как алтари,
Их выси в небе голубом,
И
облачко за
облачком,
Покинув тайный свой ночлег,
К востоку направляло бег —
Как будто
белый караван
Залетных птиц из дальних стран!
День был ясный, настоящий весенний, с легким холодком в воздухе; по небу с утра бродили
белые волнистые
облачка, обещая долгое вёдро. Но кругом не было еще зелени, и только на пригорках кое-где пробивалась свежая травка зелеными щетками. Река Причинка уже очистилась ото льда и начала разливаться в своих низких болотистых берегах, затопляя луга и низины. Пролетело несколько Косяков диких уток; где-то печально кричали журавли.
Порою на месяц набегало
белое, легкое, как паутина,
облачко, и вдруг все оно освещалось оранжевым сиянием.
Лежит Настя, не шелохнется; приустали резвы ноженьки, притомились
белы рученьки, сошел
белый свет с ясных очей. Лежит Настя, разметавшись на тесовой кроватушке — скосила ее болезнь трудная… Не дождевая вода в Мать-Сыру Землю уходит, не белы-то снеги от вешнего солнышка тают, не красное солнышко за
облачком теряется — тает-потухает бездольная девица. Вянет майский цвет, тускнет райский свет — красота ненаглядная кончается.
Ашанин, стоявший на вахте с восьми часов до полудня, свежий, румяный и несколько серьезный, одетый весь в
белое, ходил взад и вперед по мостику, внимательно и озабоченно поглядывая то на паруса — хорошо ли стоят они, и вытянуты ли до места шкоты [Снасти (веревки), которыми натягиваются паруса.], то на горизонт — чист ли он, и нет ли где подозрительного серого шквалистого
облачка, то останавливался у компаса взглянуть, правильно ли по назначенному румбу правят рулевые.
И солнце, ослепительно яркое, каждый день приветливо смотрит с голубой высокой прозрачной выси, по которой стелются
белые, как только что павший снег, кудрявые, причудливо узорчатые перистые
облачка. Они быстро движутся, нагоняют друг друга, чтобы удивить наблюдателя прелестью какой-нибудь фантастической фигуры или волшебного пейзажа, и снова разрываются и одиноко несутся дальше.
— А там-то какая идиллия, посмотрите! На севере, на бирюзово-синем небе,
белели легкие
облачка, все там было так тихо, мирно и спокойно…
Катя встала, на голое тело надела легкое платье из чадры и босиком вышла в сад. Тихо было и сухо, мягкий воздух ласково приникал к голым рукам и плечам. Как тихо! Как тихо!.. Месяц закрылся небольшим
облачком, долина оделась сумраком, а горы кругом светились голубовато-серебристым светом. Вдали ярко
забелела стена дачи, — одной, потом другой. Опять осветилась долина и засияла тем же сухим, серебристым светом, а тень уходила через горы вдаль. В черных кустах сирени трещали сверчки.
Над ним слева высился горный берег Нижнего. Зелень обрывов уходила в синее небо без малейшего
облачка; на полгоре краснела затейливая пестрая глыба Строгановской церкви, а дальше ютились домики Гребешка; торчал обрубок Муравьевской башни, и монастырь резко
белел колокольнями, искрился крестами глав.
На дворе во всей своей холодной, нелюдимой красе стояла тихая морозная ночь. Луна и около нее два
белых пушистых
облачка неподвижно, как приклеенные, висели в вышине над самым полустанком и как будто чего-то ждали. От них шел легкий прозрачный свет и нежно, точно боясь оскорбить стыдливость, касался
белой земли, освещая всё: сугробы, насыпь… Было тихо.
Долго неслись они по голубому небу, среди
белых перистых
облачков, высматривая, где бы им спуститься. Спустились они прямо на луг, окруженный лесом, непроходимым и дремучим. На лужайке, вокруг костров, сидели большие, плечистые люди. Их было несколько тысяч. Среди них стоял юноша выше, красивее и стройнее других. У всех за спиною были стрелы, лук, топорики и копья. Они говорили своему вождю, стройному юноше, вооруженному лучше и богаче других...