Неточные совпадения
— Что князь Николай Иванович? — спросил я вдруг, как бы потеряв рассудок. Дело в том, что я спросил решительно, чтобы перебить тему, и вновь, нечаянно, сделал самый капитальный вопрос, сам как сумасшедший возвращаясь опять в тот
мир,
из которого с такою судорогой только что решился
бежать.
При входе сидел претолстый китаец, одетый, как все они, в коленкоровую кофту, в синие шаровары, в туфлях с чрезвычайно высокой замшевой подошвой, так что на ней едва можно ходить, а
побежать нет возможности. Голова, разумеется, полуобрита спереди, а сзади коса. Тут был приказчик-англичанин и несколько китайцев. Толстяк и был хозяин. Лавка похожа на магазины целого
мира, с прибавлением китайских изделий, лакированных ларчиков, вееров, разных мелочей
из слоновой кости,
из пальмового дерева, с резьбой и т. п.
— Мы
из миру-то в леса да в горы
бежим спасаться, — повествовала Таисья своим ласковым речитативом, — а грех-то уж поперед нас забежал… Неочерпаемая сила этого греха! На што крепка была наша старая вера, а и та пошатилась.
Целую ночь мы
бежали. Дождь преследовал нас, грязь забрасывала с ног до головы. Куда надеялись мы убежать? — на этот вопрос вряд ли кто-нибудь
из нас дал бы ответ. Если б мы что-нибудь сознавали, то, разумеется, поняли бы, что как ни велик божий
мир, но от спектров, его населяющих, все-таки спрятаться некуда. Жестокая и чисто животненная паника гнала нас вперед и вперед.
Монашеской неволею скучая,
Под клобуком, свой замысел отважный
Обдумал я, готовил
миру чудо —
И наконец
из келии
бежалК украинцам, в их буйные курени,
Владеть конем и саблей научился;
Явился к вам...
— Православный… От дубинщины
бежал из-под самого монастыря, да в лапы к Гарусову и попал. Все одно помирать: в медной горе али здесь на цепи… Живым и ты не уйдешь. В горе-то к тачке на цепь прикуют… Может, ты счастливее меня будешь… вырвешься как ни на есть отседова… так в Черном Яру повидай мою-то женишку… скажи ей поклончик… а ребятенки… ну, на
миру сиротами вырастут: сирота растет —
миру работник.
Я взглянул, и на меня пахнуло давно прошедшим. Книга была издания 60-х годов, полуспециального содержания по естествознанию. Она целиком принадлежала тому общественному настроению, когда молодое у нас изучение природы гордо выступало на завоевание
мира.
Мир остался незавоеванным, но из-под схлынувшей свежей волны взошло все-таки много
побегов. Между прочим, движение это дало нам немало славных имен. Одно
из этих имен — хотя, быть может, и не
из первых рядов — стояло на обложке книги.
Наполеон дождался в ней суровой осени, не дождавшись
мира, потерял множество войск и
бежал из обгорелых развалин Москвы.
Хотел
бежать из обители, думал в
мир назад воротиться, но Бог не пустил…
Переходя
из одного толка спасова согласия в другой, переходя потом
из одной секты беспоповщины в иную, шесть раз Герасим перекрещивался и переменял имя, а поступая в Бондаревскую секту самокрещенцев, сам себя окрестил в дождевой воде, собранной в купель, устроенную им самим
из молодых древесных
побегов и обмазанную глиной, вынутой
из земли на трех саженях глубины, да не осквернится та купель дыханием везде присущего антихриста, владеющего всем видимым
миром, всеми морями, всеми реками и земными источниками…
Привезли газеты. На меня вдруг пахнуло совсем
из другого
мира. Холера расходится все шире, как степной пожар, и захватывает одну губернию за другою; люди в стихийном ужасе
бегут от нее, в народе ходят зловещие слухи. А наши медики дружно и весело идут в самый огонь навстречу грозной гостье. Столько силы чуется, столько молодости и отваги. Хорошо становится на душе… Завтра я уезжаю в Пожарск.
Смотрит в книги, видит, что от злобы антихриста истинные Христовы рабы имут бежати в горы и вертепы, имут хорониться в пропасти земные; а кто не
побежит из смущенного
мира, тот будет уловлен в бесовские сети и погибнет погибелью вечной…