Баронесса ответила мне в нежном, почти материнском тоне, и в ее конверте оказалась иллюминованная карточка, на которой, среди гирлянды цветов, два белые голубка или, быть может, две голубки держали в розовых клювах голубую ленту с подписью: «Willkommen».
Баронесса отвечала, что праздник, ею затеянный, есть долг, который она платит своим друзьям и ближним и которым хочет утешить больную единственную дочь; что, кончив его, немедленно примется за исполнение приказаний своего наставника и друга. Монах перевел, что баронесса сейчас после их отбытия велит оставить приготовления к празднеству, хотя ей это очень жалко, и немедленно займется исполнением даваемых ей советов, которые она чтит за приказания.
Неточные совпадения
— Ах,
баронесса — ужас, как меня сегодня рассердила! Вообрази себе, я ждала вот графа обедать, —
отвечала та, показывая на старика, — она тоже хотела приехать; только четыре часа — нет, пятого половина — нет. Есть ужасно хочется; граф, наконец, приезжает; ему, конечно, сейчас же выговор — не правда ли?
— Нет, нет, вы не дедушка! Вы молоденький, —
отвечала резво
баронесса. — Bonjour, chere Полина! Ах, как я устала! — прибавила она, садясь на диван.
— Merci, —
отвечала баронесса, кладя в раздумье деньги в стол.
—
Баронесса Штраль, —
отвечал Печорин.
Высказался даже в этом духе теще.
Баронесса, вязавшая в это время одеяльце, покачала головою и, тихо улыбнувшись,
отвечала...
Образ жизни их был самый тихий и безупречный. Овладев безраздельно садиком при даче, они им одним и довольствовались и не показывались ни на музыке, ни в парке. Об их общественном положении я не знал ровно ничего. Прислуга доносила только, что старшая из дам называется «
баронесса» и что обе они так горды, что никогда не
отвечают на поклоны и не знают ни одного слова по-русски.
— Меня не даром приняли! —
отвечаю я запальчивым шепотом, — и ты это отлично знаешь. А если это такое благодеяние, как ты говоришь, — неожиданно проявляю я покладистость, моя бедная Люда бледнеет от ужаса, предчувствуя какую-нибудь неблагонравную выходку с моей стороны, — изволь, я готова поблагодарить
баронессу, только иначе, чем ты рекомендуешь.
Только я да Лидия Рамзай не «обожали» никого. Когда подруги спрашивали
баронессу, почему она не выберет кого-нибудь, независимая девочка презрительно поводила худенькими плечами и
отвечала без обиняков...
Но Дуня не знала, что
ответить. Сказать, что мясо пряталось для Хвостика и Мурки, было нельзя. Разве можно выдать «секрет» отделения? Разве эта белобрысенькая Нан не скажет о нем баронессе-матери, а та в свою очередь Екатерине Ивановне, и Хвостик с Муркой будут изгнаны из приютского сада…
— Вы, вероятно, говорите про
баронессу фон Армфельдт, Вера Степановна? — сказал один из играющих. — Она очень хороша, но сердце ее далеко не
отвечает ее внешности.
— Я уже раз говорила тебе, что этой свадьбы не будет, значит и не будет! — раздраженно
отвечала она, идя навстречу входившим на террасу княгини с бароном и
баронессой Фальк.
— Остолбенел от радости, госпожа
баронесса! —
отвечал служитель и спешил поднесть к огню светильню железной лампы, налитой жиром, которую успела подать ему девушка.
— Странный вопрос,
баронесса, — уклончиво
отвечал он, — вы знаете, что вы слишком заметны, чтобы о вас не говорили.
Баронесса, преклонив голову,
отвечала с притворным смирением...
— Ах, мой почтеннейший генерал-вахтмейстер! —
отвечала баронесса. — Ради бога говорите потише, чтобы не оскорбить этого великого человека. Барон Фюренгоф сделал мне честь привезти его ко мне.
— С удовольствием! —
ответил он
баронессе, когда она кончила. — Я еду в Шестово завтра, переговорю с ней и сделаю для нее все возможное.