Он перевелся из другого города в пятый класс; уже третий год, восхищая учителей успехами в науках, смущал и раздражал их своим поведением. Среднего роста, стройный, сильный, он ходил легкой, скользящей походкой, точно
артист цирка. Лицо у него было не русское, горбоносое, резко очерченное, но его смягчали карие, женски ласковые глаза и невеселая улыбка красивых, ярких губ; верхняя уже поросла темным пухом.
Неточные совпадения
— Лютов — замечательный! Он — точно Аким Александрович Никитин, — знаешь, директор
цирка? — который насквозь видит всех
артистов, зверей и людей.
Выплывают, кружатся и исчезают в памяти: Вася Григорьев, Чехов, записывающий «Каштанку» в свою записную книжку, мать Каштанки — Леберка, увеличившая в год моего поступления в театр пятью щенками собачье население Тамбова, — несуразная Леберка, всех пород сразу, один из потомков которой, увековеченный Чеховым, стал
артистом и на арене
цирка и на сценах ярмарочных и уездных театров.
Сидя в
цирке, она закрывала глаза, когда на арену выходили
артисты.
В ней, кроме красоты и легкости движений, изумляло цирковых
артистов доведенное до невероятной точности чувство темпа — особенное, шестое чувство, вряд ли понятное где-нибудь, кроме балета и
цирка, но необходимое при всех трудных и согласованных движениях под музыку.
Послышался тревожный стук капельмейстерской палочки, и первые такты марша понеслись по
цирку веселыми, возбуждающими, медными звуками. Кто-то быстро распахнул занавес, кто-то хлопнул Арбузова по плечу и отрывисто скомандовал ему: «Allez!» Плечо о плечо, ступая с тяжелой, самоуверенной грацией, по-прежнему не глядя друг на друга, борцы пошли между двух рядов выстроившихся
артистов и, дойдя до средины арены, разошлись в разные стороны.
У занавеса в дощатом широком проходе теснились завсегдатаи
цирка —
артисты, служащие и конюхи; когда показался Арбузов, они зашептались и быстро очистили ему место перед занавесом.
Этого акробата любили в
цирке все, начиная с директора и кончая конюхами.
Артист он был исключительный и всесторонний: одинаково хорошо жонглировал, работал на трапеции и на турнике, подготовлял лошадей высшей школы, ставил пантомимы и, главное, был неистощим в изобретении новых «номеров», что особенно ценится в цирковом мире, где искусство, по самым своим свойствам, почти не двигается вперед, оставаясь и теперь чуть ли не в таком виде, в каком оно было при римских цезарях.
Надо вообразить, какой переполох начался в
цирке. Ведь все
артисты давным-давно слышали о путешествии знаменитого Барнума по Европе и о том, с какой целью оно было предпринято.
Не волновался только один человек — клоун Батисто Пикколо. Он был очень талантливым
артистом, изобретательным, живым, веселым клоуном и прекрасным товарищем. А спокоен он остался потому, что обладал трезвым умом и отлично понимал: какая же он партия для принцессы всех музеев,
цирков и зверинцев мира?..
— Послушайте, Пикколо. В Будапеште я только что купил большой цирк-шапито, вместе с конюшней, костюмами и со всем реквизитом, а в Вене я взял в долгую аренду каменный
цирк. Так вот, предлагаю вам: переправьте
цирк из Венгрии в Вену, пригласите, кого знаете из лучших
артистов, — я за деньгами не постою, — выдумайте новые номера и сделайте этот
цирк первым, если не в мире, то по крайней мере в Европе. Словом, я вам предлагаю место директора…
Случалось, что там самый захудалый ярмарочный
цирк с дырявым «шапито», с костлявыми одрами под видом лошадей, с артистами-оборванцами и безголосыми клоунами имел сказочный, бешеный успех и рядовые полные сборы.
Теперь вы видите, что был он
артистом первоклассным, а для
цирка очень ценным и полезным. Однако судьба осудила его на полную безвестность. Ведь слава часто приходит не от труда, а от счастливого случая. Прибавлю еще, что Пьер был очень добр, скромен, услужлив и всегда весел. Его в
цирке любили, но как-то всегда затирали на третье место.
Старик Сур знал свое дело отлично, и рука у него была счастливая: оттого-то и
цирк у него всегда бывал полон и
артистов он умел ангажировать первоклассных.
У него был ангельский характер. Его все любили в
цирке: лошади,
артисты, конюхи, ламповщики и все цирковые животные. Он был всегда верным товарищем, добрым помощником, и как часто заступался он за маленьких людей перед папашей Суром, который, надо сказать, был старик скуповатый и прижимистый. Все это я так подробно рассказываю потому, что дальше расскажу о том, как я однажды решил зарезать Альберта перочинным ножом…
Он очень редко употребляет в работе шамбарьеры, пистолетные выстрелы, бенгальские огни и устрашающие крики и всю другую шумливую бутафорию, столь любимую плебейским граденом, расточителем аплодисментов. Гагенбек-старший называл его лучшим из современных укротителей, а старший в униформе парижского
цирка, престарелый мосье Лионель, говорил о нем, как об
артисте, весьма похожем на покойного великого Блонделя.
— Это случилось в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, начал мистер Чарли своим характерным, ломаным языком международного наездника и сальто-морталиста. В том году, когда я вместе с
цирком знаменитого когда-то Паоли странствовал по венгерским городам, больше похожим на деревни, раскинувшиеся на десятки верст. Труппа у нас была разноплеменная, но прекрасно подобранная; всё
артисты высшей пробы смелые, ловкие… настоящие художники… Публика нас принимала радушно, и представления всегда давали полные сборы.
Комический персонал вообще выделялся тогда: в труппе еще состояли такие
артисты, как Лемениль, Берне, Дешан, Пешна, Тетар и целый ассортимент молодых хорошеньких актрис, в том числе и знаменитая когда-то наездница (и даже директорша бывшего"императорского"
цирка) Лора Бассен.