Неточные совпадения
Старик Сур знал свое дело отлично, и рука у него была счастливая: оттого-то и
цирк у него всегда бывал полон и
артистов он умел ангажировать первоклассных.
У него был ангельский характер. Его все любили в
цирке: лошади,
артисты, конюхи, ламповщики и все цирковые животные. Он был всегда верным товарищем, добрым помощником, и как часто заступался он за маленьких людей перед папашей Суром, который, надо сказать, был старик скуповатый и прижимистый. Все это я так подробно рассказываю потому, что дальше расскажу о том, как я однажды решил зарезать Альберта перочинным ножом…
Теперь вы видите, что был он
артистом первоклассным, а для
цирка очень ценным и полезным. Однако судьба осудила его на полную безвестность. Ведь слава часто приходит не от труда, а от счастливого случая. Прибавлю еще, что Пьер был очень добр, скромен, услужлив и всегда весел. Его в
цирке любили, но как-то всегда затирали на третье место.
Он перевелся из другого города в пятый класс; уже третий год, восхищая учителей успехами в науках, смущал и раздражал их своим поведением. Среднего роста, стройный, сильный, он ходил легкой, скользящей походкой, точно
артист цирка. Лицо у него было не русское, горбоносое, резко очерченное, но его смягчали карие, женски ласковые глаза и невеселая улыбка красивых, ярких губ; верхняя уже поросла темным пухом.
Неточные совпадения
— Лютов — замечательный! Он — точно Аким Александрович Никитин, — знаешь, директор
цирка? — который насквозь видит всех
артистов, зверей и людей.
Выплывают, кружатся и исчезают в памяти: Вася Григорьев, Чехов, записывающий «Каштанку» в свою записную книжку, мать Каштанки — Леберка, увеличившая в год моего поступления в театр пятью щенками собачье население Тамбова, — несуразная Леберка, всех пород сразу, один из потомков которой, увековеченный Чеховым, стал
артистом и на арене
цирка и на сценах ярмарочных и уездных театров.
Сидя в
цирке, она закрывала глаза, когда на арену выходили
артисты.
В ней, кроме красоты и легкости движений, изумляло цирковых
артистов доведенное до невероятной точности чувство темпа — особенное, шестое чувство, вряд ли понятное где-нибудь, кроме балета и
цирка, но необходимое при всех трудных и согласованных движениях под музыку.
Послышался тревожный стук капельмейстерской палочки, и первые такты марша понеслись по
цирку веселыми, возбуждающими, медными звуками. Кто-то быстро распахнул занавес, кто-то хлопнул Арбузова по плечу и отрывисто скомандовал ему: «Allez!» Плечо о плечо, ступая с тяжелой, самоуверенной грацией, по-прежнему не глядя друг на друга, борцы пошли между двух рядов выстроившихся
артистов и, дойдя до средины арены, разошлись в разные стороны.